Ведьмина поляна

Головачев Василий

Сан Саныч первым заметил отсутствие в комнатах каких-либо изображений Христа, икон и фотографий. Вместо них висели домотканые рушники, плетеные пояски и ремни. А в самой большой комнате, которую здесь называли светёлкой, на стене в окружении двух поясов орнамента

крепилась большая доска с изображением женщины в шлеме с шишаком и костюме, напоминающем рыцарские латы, на фоне солнечного диска. В одной руке она держала меч, другой прижимала к груди пылающий шар, также напоминающий солнце в протуберанцах.

– Кто это? – спросил Сан Саныч.

– Матерь Света, – ответили ему.

Лишь позже гости узнали, что Матерь Света считается основательницей древнерусской общины под названием Рось, после чего всех князей и выборниц стали называть Князями (Княженицами) Света. Так пограничный район, главной заставой которого была Хлумань, возглавляла женщина – Свея мать Зоана. Свея с местного языка переводилось как Ткач или Швея, она же – защитница и хранительница очага. Саму общину называли ещё Узорочьем, что вполне отражалось во всём облике жителей Роси и её архитектуры. Об этом можно было судить не только по изумительно красивой фрактальной геометрии строений, но и по орнаментам, пронизывающим все сферы искусства Роси и украшающим все вещи повседневного обихода, одежду, утварь, стены домов и храмов Света, как здесь называли солнце. Максим, войдя в светёлку, застыл, буквально сражённый гармонией орнаментального рисунка, вспомнив, что писали

деятели культуры современной России об этом феномене. Но одно дело – читать высказывания специалистов, и совсем другое – видеть это собственными глазами. Поэтому Максим и застрял, оценив откровения современников, утверждавших, что орнамент Древней Руси никогда не допускал «праздных линий», в нём любой штрих имел сакральное значение, а весь рисунок являлся отображением законов природы.

Мать Зоана довела делегацию до резиденции местного мэра (так сначала решил Максим), подождала, пока по ступенькам крыльца спустится крупный осанистый седобородый мужчина, одетый в кафтан до колен, перетянутый кушаком, но без всяких кольчуг и лат. У него были мощные плечи, твёрдые губы и жёлтые, как у Любавы и девчонки за его спиной, посланной Зоаной, умные, зоркие глаза. Максим узнал в нём Гонту, мужчину, встретившего грибников во время их первого похода на ведьмину поляну.

– Ходоки зза Грани, Гонта, – сказала женщина. – Зависты шосты ход за тригдень. Прими яко след, погомони прямоуж до длани тес опоумно.

– Я увелел сторожиц.

– Любава и Малята – не сторожи, надоть дружина.

– Добро, – кивнул мужчина, окинув гостей оценивающим взглядом. – По виду яко вои.

– Не бран схоищи, – качнула головой Зоана. – Охороне ото паутов и лётны кусачи.

– Ступайте во светлицу, – сказал седой Гонта, жестом показывая на открытые двери дома.

Конец ознакомительного фрагмента.