Ведьмина скрыня
Шрифт:
Ясе показалось, что она увидела Игната. Это был точно он — красивый, молодой, только вместо татуированного шрама на голове росли волосы. Вот он в доме — сердится, машет руками… пытается схватить невзрачную бледную тень… вот беседует с женщиной возле колодца, передает какой-то свёрточек…
— Ближе! Покажи ближе! — хрипло попросила Гана, и картинка дрогнула, пытаясь увеличить кадр. Лицо женщины возникло крупным планом, и Яся сразу узнала одну их тех, что были на фотографии!
Почти сразу появилась и вторая — она была невестой на свадьбе, Игнат обнимал её, а девушка счастливо улыбалась.
*дзяўчынка — девочка (бел.)
Глава 12
Объяснила смысл увиденного баба Гана не сразу. Когда картинка развеялась, а гвоздь всё же потонул, ещё долго сидела уставившись на воду и не шевелясь. Малинка и хатник, встревоженные таким бабкиным поведением, о чём-то перешёптывались в уголке, но ничего не предпринимали.
Первой не выдержала Яся, ей не терпелось обсудить с бабкой увиденное. Ведь она узнала, узнала одну из девушек, несмотря на то, что теперь её лицо очень изменилось.
Коснувшись бабкиного плеча, Яся постучала по нему легонько, привлекая внимание.
— Вы тоже узнали её, баба Гана? Поэтому расстроились?
— Узнала. Хотя и без того всё почти сложилось в картину. Но как же я была слепа! Не пыталась сопоставить кусочки, даже не думала о таком!
— Это была Христина! И… неужели Игнат?
— Прадед его. Русалкин соблазнитель.
— Не только русалкин… — Яся сдержала вздох. У Игната с прадедом было одно лицо, одна стать. И вкусы, видимо, были одинаковые. Обоих привлекали яркие брюнетки, как вторая девушка из видения. Как Катька.
— Не только. — согласилась Гана. — Христина тоже пала жертвой.
— И вторая девушка тоже. Кто она?
— Думаю, то прабабушка Игнаша… Как же я была глупа!
— Значит прадед Игната жил в вашем городке?
— Нет, не думаю. Христина точно нездешняя. Появилась у нас, когда я девчоночкой бегала. Сначала слухи поползли, что новая Привратница водворилась в лесу, а уж потом я её увидела, когда за грибами ходила. Она ко мне хорошо отнеслась, привечать стала, обучать. Я ведь многими знаниями ей обязана… да…
Гана поманила Малинку, показала рукой на плошку, чтобы убрала. Хатник сунулся следом, поднёс бабке воды, посмотрел вопросительно — не нужно ли ещё чего.
— Не нужно. Спасибо. Ступай, праменчык. Я сейчас отваром займусь. Вы мне теперь без надобности.
Повздыхав, Гана принялась сгребать разложенные травы, оставила лишь полынь и можжевеловую веточку.
Яся потянулась её потрогать, вдохнула сладковатый, насыщенный аромат и едва не откусила кусочек.
— Не тронь! — прикрикнула Гана. — Артыш в дело пойдёт. Хорошо бы поджечь его и окурить дымом Игнаша, да разве позволит она… Хоть бы отвара глотнул, и то будет польза.
В небольшой чугунок бабка сложила полынь, поломала на кусочки можжевельник, начала растирать их деревянным пестиком, двигая руку против часовой стрелки. Запах усилился, теперь в нём проступала отчётливая горчинка, которая очень понравилась Ясе.
— Христина сама мне и сказала про дом ведьмы-то. Что я рядом с ним живу. — неожиданно продолжила рассказывать Гана. — И ведьма та шибко сильная была, обреталась здесь в давние времена, все и забыли про это. Потому и дом вроде как есть, а вроде и нету. Видят его, но не заостряют внимание, вроде сквозь него смотрят. Стоит и стоит. А чей, почему заброшен — никого не волнует. Я, глупая, решила туда слазить — интерес разобрал, вдруг, что-то необычное от ведьмы сохранилось. А Христя строго на строго запретила да припугнула вдобавок. Сказала, что в доме нечисть посажена, помощницы ведьмины, вроде охраны от таких вот любопытных как я. Тогда и про платье проговорилась, которое ты с собой притащила…
— Про русалкино?
— Про него. Сказала, что мужик один наигрался с русалкой и бросил, а платье на память сохранить решил, да ведьма упросила отдать.
— А куда эта ведьма подевалась?
— Вроде как в леса ушла. А может на иную сторону. Не захотела оставаться, когда всё вокруг меняться начало. Меня она мало интересовала, ушла и ушла.
— Как это — меняться?
— Обычно. Революция… война… Уж больше века миновало, а дом так и стоит пустой. А Христя, оказывается, его себе приспособила… Как же я была слепа!
Гана долила в чугунок воды, поставила его на печку, принялась помешивать серо-коричневым птичьим пером. Ясе хотелось спросить — чьё оно, но она сдержалась, не стала говорить под руку бабке.
Когда отвар закипел, Гана сдвинула чугунок на край, набросила поверх тёмное полотно, чтобы немного настоялся.
— Уже скоро. Докончу дело и отправишься. Не передумала, дзяўчынка?
— Не передумала. — Яся рассматривала свою руку, из места, куда её укусил Ванечка понемногу подтекала зелёная жижа. — Баба Гана, можно это как-то остановить? Приложить что-нибудь, чтобы быстрее зажило?
— Нельзя, дзяўчынка. Как только заживёт — себя потеряешь. Древяница тебя поглотит.
— Но… я думала, что укуса достаточно! Думала, что он остановил полное обращение!
— Так и есть. Пока не зажил — остановил, а дальше потребуется новый укус.
— Мне, что же — опять просить Ванечку??
— Торопиться тебе надо. Успеть помочь другим.
— А я… а мне кто поможет?? — Ясе сделалось очень обидно.
— Может и поможет… на это только и надежда…
— Что поможет? Или — кто?
— Не могу сказать, дзяўчынка. Ты, главное, делай, что сэрца велит. Поняла?
Яся не стала отвечать, уткнулась лицом в коленки. Горько было сознавать, что её будущее зависит неизвестно от чего.
Бабка почувствовала её состояние и погладила по спине, желая успокоить. Эта мимолётная ласка немного поддержала Ясю, помогла отвлечься от грустных мыслей. Следом подошёл хатник, поднёс на блюдечке засахаренные кусочки, золотистые квадратики выглядели так аппетитно, что Яся не удержалась и сунула парочку за щёку. Это оказалось что-то похожее на мармелад, пахнущее мандаринами, праздником, ёлкой… Такое вкусное, что она невольно улыбнулось.