Ведьмина вода. Часть 1.
Шрифт:
Тут волк снова навострился, Матвеич вслед за ним тоже и вскоре услышал приглушенный топот конских копыт по лесной тропе.
–Кого еще несет?
–Я Мура в конюшню отправила с запиской. Видно кто от них едет.
Матвеич кивнул, присмотрелся и действительно скоро показалась на тропе кобыла Машка, а на ней верхом его конюх.
При виде своего конюха Сашки, Матвеич расслабился. Можно было наконец отправить в санчасть Круглоуха и, главное, можно было свободно распоряжаться, брать управление, давать письменные и устные рекомендации. Матвеич немедленно взялся ругать Сашку за то, что тот не додумался к кобыле прихватить и телегу. Сашка, умная душа, бросился Матвеичу в ноги, дабы сподручнее было
Круглоуха он погрузил на Машку самолично. На запах, что ото рва тому в наследство достался и не поморщился. Хотел Матвеич уложить физика словно невесту в ковре поперек седла, но Круглоух тому воспротивился желудочной своей слабостью. Матвеич эту критику воспринял как конструктивную и устроил Круглоуха на широкую спину кобылы нормально, верхом. Справившись, Матвеич весело дал кобыле рукой по крупу, на что Машка и хвостом не махнула. Приказал он вести Круглоуха в санчасть, хоть знал, что в санчасть Круглоуха не повезут, а повезут его, конечно, к Рыжухе. Но это его не заботило. Конкуренции в Круглоухе по мужской части он не видел и сейчас больше хотел осмотреть ров в одиночку, да найти без свидетелей винтовку, которую Черныш так ловко у него стащил.
Глава 4.
Машка кобыла пожилая и мягкая. Седока несет плавно, будто океанский лайнер. Дети ее любят побольше апрельских луж. Но если кто вестибулярным аппаратом слаб или допустим сотрясение какое в голове имеет, тому Машка не в радость. Так что сначала вроде ничего ехали. Шагов полста. А там уж началось. И вроде лишнего наружу изволить Круглоуху уже нечем, и хоть и больно, и муторно, но вроде в сон его клонит. А ляжет Круглоух Машке на шею, только заснет болезный в облегчение и тут съезжать начинает в самый бок. Привязать бы его да нечем. Рыжуха его и так, и эдак держит, да поправляет, а все одно трудно ей так взрослого мужика на лошади поправлять, чтоб заново его не разбудить.
Пока добрались к дому Рыжухи, укачало Круглоуха до зеленых чертей. Сашка, который кобылу вел и пикнуть не подумал на предмет везти Круглоуха дальше к заводской санчасти. Подвел он Машку к самому крыльцу. Народ-то Рыжуху ждать не стал, разошелся по своим делам. Но кое-как вдвоем с Рыжухой сгрузили они Круглоуха с лошади, притулили к ограде на лестнице, благо тот своей помощью им не мешал. Все ж образованный человек. Интеллигент.
Внутрь решили его пока не вести. Пусть интеллигенция в себя придет на свежем воздухе. Заодно и амбре проветрится. Ну и сидит Круглоух на резном крылечке, к деревянному столбу привалившись – вроде легче ему становится. Смотрит он на яркую красоту летнего леса вокруг. Смотрит на Черныша, как тот шарит в кустах по округе и проверяет стаю, смотрит на Рыжуху, как та спешно достает свежей воды из колодца, смотрит как чуть в стороне прыгают и вроде с кем-то дерутся в черничнике черные соболя.
Один такой зверь, недавний круглоухов знакомец, увидел Рыжуху, бросил друзей, да резво прыгнул ей на плечи.
Рыжуха взвизгнула, ведро едва удержала и крикнула в голос:
–Мур! Нахал! Спрыгивай с меня сейчас же! Со своими когтями! Мур!
Мур спрыгивать не желал. Он ткнулся Рыжухе в ухо и застрекотал будто ласково.
Круглоух сам не понимая почему, заулыбался. Тут Рыжуха покрутившись с Муром увидела, что творят муровы друзья. Волосы у нее не удержались – взвились длинными кудрями по ветру и кинулась Рыжуха разгонять хулиганов, покрикивая: “Ах вы разбойники! Метлу драть! А ну я вас!”.
Круглоух смотрел на лохматую Рыжуху, как та отнимает у юрких зверей здоровенную дворовую метлу, как те висят на метле и стряхиваться с нее не хотят и смеялся уже в полный голос.
–Ну ты-то что смеешься! Хорошо видать тебя приложило, – спросила его Рыжуха, держа одной рукой почти отвоеванную метлу, а другой упираясь в бок .
Круглоух рассмеялся наново и выпалил в ответ:
–Баба-Яга! Ну вылитая Баба-Яга с метлой! Что ж ты меня на метле в дом не принесла?
Ну Рыжуха тут и сама рассмеялась.
–Так свалился бы ты с метлы добрый молодец, а я таких красивых привыкла живыми в печку пихать.
Рыжуха вернулась к колодцу, подхватила ведро с водой и пошла по дворовой траве к Круглоуху. Подошла, приткнула у крыльца метлу, поставила ведро на крыльцо, а сама склонилась к Круглоуху, лицом к лицу близко-близко, так что дыхание различить можно. Посмотрела она ему в глаза и взгляд отводить не поторопилась.
Он тут замер, как дышать позабыл. Поди женщины никогда и не смотрели на него так. Прямо глаза поднять боится, а вдруг и глянул: увидел разом как она красива, какие глаза у нее глубокие, какие черты у нее тонкие, точеные, будто сама царевна над ним склонилась. Тут уже про отвернуться от нее и речи не стало.
Она его взгляду в ответ озорно улыбнулась, выпрямилась, вынула из ведра ковшик с водой и ему поднесла:
–поцеловала бы я тебя добрый молодец, да разит от тебя как от лешего. Напейся воды и умойся, все свежее будет.
Круглоух совсем смутился, молча взял у нее деревянный ковшик с водой и разом весь выпил. Водичка из колодца свежая, дюже сладкая, как есть живая в своей упругости. Сама в рот бежит и по всему телу на каждую клеточку родной душой примеряется. Ну Рыжуха страдальцу еще зачерпнула и еще. Че уж там. Добрый молодец аки конь.
Мыться она его не заставила. Сама лицо ему ладонью ополоснула, шею – уши мокрым полотенцем протерла и ладно. Разуться, раздеться прямо на крыльце сказала, чтоб грязь в дом не носить и так, в нижних портках в дом повела. Через комнату, в спальню и спать. Он в кровать лег и заснул разом. Думал теперь ни за что ему глаз не сомкнуть, а вот где ж. Только улегся он на мягкое, да мягким укрылся – уволокла Круглоуха рыжухина постель в глубокий сон, его не спрашивая.
А Рыжуха уходить не спешила. Села рядом на кровати и смотрит на него не отрываясь. Не мальчик уже, Круглоух – зрелый человек. Лицо у него сильное, точно выстроено, а только как ни смотри – через все черты теплой мягкостью отштриховано. Вроде серый весь от болезни, переносица восковым страхом истончилась, под глазами тени запали, а ровно свет сквозь жесткое мужское лицо идет, темную щетину стороной ставит. Словно душа в своей чистой ясности у него сквозь грубое тело пробивается и видна становится. Шепнула про себя Рыжуха: “вот уж не думала, что суженый мой таким смешным окажется.” Поднесла ладонь к его голове, хотела короткий вихор у бинта огладить, да разбудить побоялась, не стала.
У волос ее конечно свое мнение проявилось. Потянулись они рыжей поступью к мужским волосам поздороваться. Сидит Рыжуха на месте не движется, а волосок к волоску тянется, с волоском волосок тихо дружится. Соединило их – не оторвать, да отрывать и некому. Слушает Рыжуха о чем волоски их шепчутся и улыбается. Все как есть друг другу они рассказывают. Соскучились видать за житейский век: наговориться не могут, милуются.
Странно это было Рыжухе: знала она Круглоуха давно, да все по верху – издали. Не думала она про него, не влюблялась. И сейчас: смотрит она как все тело ее, вся душа к нему льнет, как он сам на ответ ей всем своим мягким светом тянется, а ведь разумом обыденным еще ничего между ними не сложено и сердце едва лишь готовится. И вроде нет еще между ними той обычной любви, что между людьми случается, а души узнали друг друга и навек снова сплетаются. Хочешь не хочешь, а все уже решено.