Ведьмина звезда. Книга 1: Последний из Лейрингов
Шрифт:
– Ормкель – он его родич, то есть Асвальда Сутулого, – постаралась она внести ясность. – Он обручен с его дочерью. То есть дочерью Асвальда ярла. Он так сказал.
Не слишком складное и толковое объяснение, отметила она про себя и пожалела, что выставляется перед чужим человеком такой дурочкой. Но тот ее понял.
– Жалко, если она любит своего жениха, – посочувствовал гость дочери Асвальда ярла. – Не знаю, что будет с нашими приятелями потом, но после такого поражения Асвальд ярл едва ли сочтет этот брак подходящим. Он ведь честолюбивее самого конунга… Да, кстати! – Он быстро огляделся, будто вспомнил что-то важное, но глянул на истомленное лицо Тюры и понял, что есть вещи поважнее конунгов. –
– Эй, Гельд! – с хохотом крикнул Стормунд, пока Тюра оправляла сбившееся покрывало. – Ну, ты даешь! Не успел сойти на берег, а уже обнимаешься с моей свояченицей! Тебе здорово повезло – она женщина строгая! Тут за ней ухлестывает один жирный тюлень, так она его на порог не пускает. А ты – смотри-ка!
– А я вообще везучий, ты не знал? – весело ответил гость. – Так эта славная женщина – твоя родственница?
– Ну, да. Сестра моей жены. Я же тебе говорил. Тюра, вдова Асбьёрна Берестянки…
– Асбьёрна Берестянки?
Гельд вдруг расхохотался, и Тюра удивленно посмотрела на него. Чего в этом смешного?
– Не обижайся, Фрейя полотен! – ответил он на ее недоуменный взгляд. – Я очень уважал твоего мужа. Я был с ним знаком и встречался несколько раз до его смерти. А смеюсь я потому, что ты уже вторая Тюра, вдова Асбьёрна Берестянки. А первая – вот! – Он показал на Бьярту.
Тут уже все вокруг засмеялись. Тюра оглядывалась, чувствуя, что ничего не понимает, но общее веселье заражало, и она потихоньку начала смеяться вместе со всеми. Подошел Фримод ярл, тот красавец в черной кольчуге, похожий на бога Тюра до его подвига, [21] и разразился пышной учтивой речью, приветствуя вдову доблестного воина и притом как бы поздравляя ее с тем, что она имеет счастье познакомиться с другими доблестными воинами. Голова у Тюры шла кругом, и когда все наконец вспомнили о доме и потянулись вверх по тропе к усадьбе, она брела, опираясь на руку Гельда Подкидыша и чувствуя себя такой разбитой, как будто в одиночку сражалась с целой толпой фьяллей.
21
До того, как Фенрир Волк откусил богу правую руку, то есть с двумя руками.
Еще сутки назад никто из обитателей усадьбы Березняк и мечтать не мог, что этим вечером здесь будет так шумно и весело. Еще вчера они пребывали во власти жадных и наглых врагов, мучились неизвестностью об участи близких и о своей дальнейшей судьбе, а сейчас усадьба была полна друзей, хозяева сидели на своих местах, а столы ломились от еды. Услышав о великой победе, все соседи сбежались в Березняк, и теперь не только в гриднице, но и в кухне, и в дружинном доме стояли столы, горели в изобилии факелы, лилось пиво и шипело жареное мясо. Богатую добычу выложили на всеобщее обозрение. Но самое потрясающее: со Стормундом приехал человек, про которого говорили, что он – сын Стюрмира конунга.
На молчаливого темноволосого парня посматривали с недоверчивым изумлением: квитты так привыкли жить без конунга, что его появление, да не где-нибудь, а прямо здесь, казалось невероятным, как если бы луна сошла с неба и уселась с людьми за стол. Гордый, неприступный вид «конунга» внушал трепет и уважение, невольно заставлял верить. Должно быть, наступил век чудес!
Но важность грядущих событий не мешала нынешнему веселью. Домочадцы и соседи расспрашивали, прибывшие рассказывали, Фримод ярл кричал и пытался складывать стихи, Стормунд хёльд пел, Бьярта хохотала, шум стоял над усадьбой и поднимался к небесам. И никто,
Весь день и весь вечер она хлопотала по хозяйству, отмеряла муку, мешала в котлах, спешно пришивала кольца к новым коврам, из-за которых собственная гридница казалась чужим и чудесным домом, разливала пиво, и теперь ей не было стыдно за свой стол. Теперь нашлась другая забота: как бы успеть все это съесть. Кайя уже объелась до тошноты, и старая Гуннхильд унесла ее в постель; подобная злополучная участь грозила и многим другим. Сама Тюра едва ли хоть раз присела за вечер и почти ничего не ела, но ей и не хотелось. Счастливое волнение кипело в ней, кусок не лез в горло, она не могла сидеть на месте: ей хотелось бегать и смеяться, как девочке.
Бьярта, отложив разбор всех подарков на потом, для пира дала ей новое платье и несколько украшений. Платье было совершенно невиданного цвета: почти как цветущий вереск, лиловое и чуть розоватое, с широкой синей полосой внизу. В новом платье и с крупными серебряными застежками, которые все время хотелось потрогать и убедиться, что они настоящие, Тюра чувствовала себя нарядной, молодой и красивой, как в далекий, забытый день своей свадьбы.
– Ты красива, как невеста! – сказал ей Гельд Подкидыш, и она особенно радовалась, что нравится ему. А она несомненно ему нравилась: он часто провожал ее взглядом, даже когда разговаривал с кем-нибудь (а это происходило постоянно), и по глазам его было заметно, что видеть ее доставляет ему большое удовольствие.
– Подойди ко мне, посиди немножко, – позвал он ее, и Тюра наконец остановилась, поставила кувшин (новый, серебряный, из добычи Стормунда) и подошла к Гельду.
Ей было приятно, что он ее позвал, но она вдруг оробела: что она скажет такому умному и сведущему человеку? Первый приступ восхищения, когда казалось, что они всю жизнь знакомы, уже прошел, она успела расспросить людей и узнала, кто он такой, и теперь чувствовала себя отчасти неловко. Гельд сын Рама – родич конунга слэттов и богатый торговец, он побывал во всех землях, что только есть на свете, он знает столько всего разного, он так мудр и находчив, а она кто и что? Бедная вдова, видавшая на своем веку три дома: родителей, мужа и свояка. В чем она разбирается, кроме котлов, шитья и детских причуд?
Гельд взял ее за руку, посадил рядом с собой на скамью, но ее руку не выпустил, а продолжал держать, будто хотел подбодрить и выразить свое дружеское участие. Младшая сестра хозяйки с первого взгляда показалась ему похожей на Бьярту, но теперь он пригляделся, и сходство, как ни странно, исчезло. Тюра оказалась похожа на себя и только на себя. Лицо ее было гораздо приятнее, мягче, ласковее; теперь, когда она успокоилась и отогрелась, когда лицо ее сияло счастьем, щеки разрумянились, а глаза сияли, она сделалась прекрасна, как богиня, и Гельд дивился слепоте всех этих людей, которые годами живут с ней рядом и ничего не замечают. Даже серое вдовье покрывало ее не портит, кажется чем-то внешним, случайным. Любопытно, какие у нее волосы? Брови довольно светлые, и волосы, наверное, тоже…
Задумавшись, он вдруг обнаружил, что уже целую вечность молчит, держа ее за руку, и с блаженно-дурацкой улыбкой разглядывает ее лицо.
– Прости, я веду себя до ужаса неучтиво, – спохватился Гельд, но Тюра смущенно улыбнулась и покачала головой: дескать, ничего. – Просто я впервые вижу женщину, которой так мало подходит ее имя. Тюрой нужно было назвать твою сестру: она – настоящая богиня-воительница.
– Да, она истинная богиня Скади! – Тюра опять улыбнулась. – Мы так про нее часто говорим. Только что-нибудь ей не по нраву, так сразу и видишь, как она натягивает кольчугу и шлем, берет щит, меч и копье и трубит в рог под стенами Асгарда, вызывая обидчиков на бой!