Ведьмина звезда. Книга 2: Дракон Памяти
Шрифт:
Вскоре Гьяллар затрубил в рог, давая всем наверху знать, что битва на песке выиграна. «Гордый» медленно горел, в его днище зияли дыры, вокруг по берегу были рассеяны щепки. Вытирая лицо, Хагир огляделся: подножие склона усеяно телами, фьялли лежат, как упали, а квиттов Торвид уже распорядился поднимать и перевязывать. Пятеро убитых… Эйк… Бьюр… Стуре бонд и еще двое Торвидовых. И Сиг лежит на песке, голова его сплошь обмотана серым полотном, так что похожа на осиное гнездо. Раз перевязали – может, выживет…
На краю обрыва никого не было видно. Хагир взмахом руки послал туда Лейга, и тот стал быстро карабкаться по камням. Добравшись до гребня,
– Пошли! – Хагир поднял с песка свое копье. – Все наверх! Бегом!
Первым взбираясь по обрыву, он спешил, потому что беспокоился: если фьялли услышат их приближение и встретят на самом верху, то их положение будет еще хуже, чем у Ормкелевых фьяллей. Лейг наверху то глядел в сторону усадьбы, то оглядывался на товарищей и торопил всеми силами: скорее, скорее!
По мере подъема Хагир все лучше слышал железный лязг и крики, которые раньше заглушались шумом ветра и моря. Там, наверху, вовсю кипела битва. Если бы Хрейдар Гордый и захотел помочь Ормкелю, то не смог бы: вся его дружина увязла в схватке с граннами.
На пустыре перед усадьбой бурлило облако человеческих тел, кричало, звенело оружием. На первый взгляд трудно было понять, где гранны, а где фьялли: битва уже смешала оба строя.
В самой гуще Вебранд рубился с Хрейдаром Гордым – два достойных противника, нечего сказать! В другой раз Хагир с удовольствием последил бы за таким поединком, но не сейчас.
– Ревущая Сосна! – крикнул он, бегом пересекая пустырь и взглядом выбирая первую цель для своего копья.
Услышав позади шум и крики, фьялли обернулись, а гранны, воспрянув духом, без промедления устремились на них снова. Квитты подбежали и влились в схватку.
Со стороны обрыва фьялли стояли плотнее. Завидев новых противников, они не удивились, но в первый миг дрогнули: появление квиттов наверху означало гибель дружины Ормкеля, каждый старался прикинуть, сколько новых врагов появилось. Хрейдар крикнул что-то, и задние ряды фьяллей дружно бросились на квиттов. Теперь их строй бился сразу на две стороны. Каждый из фьяллей бился с двумя, но половина квиттов явно уступала противнику силой и выучкой. Фьялли видели, что им противостоят лишь пастухи и бонды, и яростно бились, веря, что сумеют одолеть. Хагир отчаянно дрался, торопясь скорее покончить с очередным противником и спешить на помощь кому-то из своих; у него было чувство, что он один должен успеть ко всем.
Вокруг раздавались вскрики, то и дело кто-то падал. Хагир замечал все это сам не зная как, и с каждым таким случаем росло его лихорадочное нетерпение поскорее со всем покончить.
Фьялли вдруг взвыли; Хагир бросил взгляд вперед и увидел, что Хрейдар Гордый стоит один. Вебранда не было, как сквозь землю провалился. Кончено… Как Стормунд вчера…
Сразу двое фьяллей, подбодренных победой вожака, набросились на Хагира с разных сторон. Весь пустырь перед усадьбой покрывали лежащие тела, и бьющиеся все время спотыкались об упавших. Что-то ревел впереди Хрейдар Гордый, как лось на гону, Хагир хотел к нему пробиться, но не мог: фьялли стояли перед ним стеной.
И вдруг фьялль перед Хагиром упал прямо на него, так что он едва сумел отскочить, а напротив возник Лэттир, парень из Вебрандовой дружины; его курносое лицо было бледным и ожесточенным, а в руке блестел меч со свежей кровью на клинке. «Молодец!» – хотел крикнуть Хагир, но из горла вылетел лишь какой-то хрипящий звук. Лэттир тоже его увидел, тоже хотел что-то крикнуть, но вместо
Слившись, квитты и гранны зажали строй фьяллей как в ножницах и стали выдавливать противников по одному. И сразу оказалось, что тех осталось совсем мало. Фьялльский строй укоротился, смешался, теперь уже не все могли биться, а только первые ряды с каждой стороны. Видя, к чему идет дело, Хрейдар Гордый закричал что-то, и фьялли стали отходить к лесу. Опытный вожак оказался не столько гордым, сколько умным, и совсем не хотел именно здесь окончить свой славный путь. Квитты и гранны гнали противников, но только до опушки, а там Хагир приказал остановиться.
– Назад! Завязнем! – кричал он. На лбу ощущался странный холодок, по щеке текло что-то теплое. Хагир мимоходом провел по щеке запястьем, с мимолетным недоумением глянул на размазанную по руке кровь и побежал дальше, крича: – Назад! К кораблю! Подбирать своих!
Видя, что гранны послушно поворачивают от опушки назад, он первым устремился к стене усадьбы, к тому примерно месту, где упал Вебранд. Найти того было не очень трудно: знакомые ноги в сапогах с волчьей оторочкой торчали из-под двух других тел. Хагир рывком отбросил фьялля, осторожнее сдвинул раненого квитта. Кстати, это Хринг кузнец; ругается последними словами – слава Отцу Ратей, значит, жив.
Вебранд лежал на спине и усиленно вращал глазами. Но Хагир не спешил радоваться: отец этого самого Вебранда через двадцать лет после смерти не только глазами мог вращать. На боку накидка Вебранда была разрезана клинком, и вокруг пореза поверх серого волчьего меха растекалось неровное темно-красное пятно.
– Ты жив? – задыхаясь, выкрикнул Хагир. – Не дергайся!
– Не знаю, – прохрипел Вебранд и закашлялся. В груди у него клокотало и ворчало. – Если мертвым не больно, значит, я жив. Жаль, не то в вашей округе завелся бы отличный живой мертвец! Ты не думай, от меня так просто не отделаться! Ну, что эти подлецы, где они?
– Эй, давайте! – Не отвечая, Хагир махнул рукой хирдманам, и те торопливо потянули из-за пазух куски полотна, припасенного для перевязки.
Сам он тем временем выхватил нож и так решительно приступил к Вебранду, что тот задергался и возмущенно заорал:
– Ты что, хочешь меня зарезать? Предатель! Уйди от меня со своей ковырялкой!
Хагир резал волчью накидку и стегач под ней, чтобы не мешали перевязывать, окровавленная кожа стегача скрипела, Вебранд орал:
– Ты чего это занялся бабьей работой? Расселся, как на собственной свадьбе! Нечего меня щупать, я не девчонка! Давай беги за этими свиньями! Давай скорее беги! Я хочу сердце Хрейдара на блюде! Сожру сырым! Чтоб сейчас мне было! Ты что, отпустишь его? Дашь ему убежать вместе с его оборванцами? Ты что, сдурел? Мне таких друзей не надо! Мне что, самому бежать?
Временами он покряхтывал от боли и ослабевшими руками пытался оттолкнуть Хагира от себя. Хагир его не слушал. Воинственный задор раненого казался ему не слишком уместным, но что толку с ним спорить?
– Несите его на корабль! – велел он граннам, закончив перевязку. – И его, и всех раненых. И забираем мешки. – Он махнул рукой на опушку, в ту сторону, где были припрятаны припасы и прочее добро из усадьбы.
– Ты бы сам перевязался! – посоветовал кто-то. – Вон, на лбу!
Хагир провел рукавом по лбу. Обожгло болью, весь рукав оказался в полузасохшей крови. Голова чуть-чуть кружилась, но не настолько, чтобы это мешало заниматься делом.