Ведьмина звезда. Книга 2: Дракон Памяти
Шрифт:
– Хе-хе! И славно! Люблю, когда на меня бросаются с копьем! – Вебранд захихикал.
А Хагир вдруг изумился: до него, казалось, только сейчас дошло, что они с Вебрандом Серым Зубом плывут на одном корабле по добровольному согласию обоих и даже считаются союзниками!
– Тюра тебе не подойдет, – обронил он чуть погодя. Это внимание Вебранда к Тюре покоробило его, как, бывало, намеки Ульвмода Тростинки. – Из нее ведь никогда не выйдет хорошего врага!
– Хватит с меня врагов в собственном доме! – Вебранд разом перестал хихикать. – Одна такая у меня уже была. Если боги помогут, она будет мирно лежать под землей, когда мы доберемся до дому. Когда я уплывал, она так кашляла, что дом содрогался!
Но
Он думал о ней и всю дорогу до Горелого мыса, и потом, когда корабль повернул к берегу, а между соснами замелькали покрывала женщин и головки детей. «Как живые грибы», – почему-то подумал Хагир. «Змей» наполовину выполз на песок, женщины и дети бежали к нему, мужчины втаскивали их на борт, все говорили и кричали разом. Кто-то рыдал, кто-то кого-то обнимал; кто-то взвизгивал, попав ногами в холодную воду, охали старухи. Эгдир тянул за руку Бьярту, которая никак не соглашалась подняться на корабль «этого мерзавца», Гуннхильд подталкивала ее в спину, а Коль стоял в шаге позади, с раскрытым ртом, зачарованно разглядывая израненных героев и держа наперевес то самое копье, непомерно большое для мальчика… Женщины, дети, узлы, корзины, окровавленные повязки, усталые лица… Век щитов рассеченных…
– Как долго, Хагир! Я так измучилась! Я думала… я не знала, что думать! – восклицала Тюра. Кто-то помог ей подняться, и она тут же кинулась к нему. – Так долго!
– Разве? – бессмысленно спросил Хагир. Он и не заметил, сколько времени прошло. Для него оно пролетело, как стрела.
– А как же! Ты посмотри, уже за полдень! – Тюра показала на небо, но тут же ахнула и присела возле Хагира. – Ты ранен?
– Разве? – опять спросил Хагир и только сейчас вспомнил про свою ссадину на лбу. – Да… Чего-то…
– Чего-то! Ты бы себя видел! Ты на призрака похож! На живого мертвеца!
– Живой мертвец – это я! – кричал ей Вебранд и даже тянул руку, стараясь лежа дернуть ее за край накидки. – Погляди на меня!
Но он сейчас совсем не занимал Тюру.
– Мы так долго ждали! – вздыхала она, уже теребя какой-то из своих узлов. – Жалко, воды нет. Но ничего, у меня тут есть кое-что, я вымочила полотно в кровохлебке, поможет… Давай!
Она знаком велела Хагиру наклониться и приступила к его голове. Он повиновался, закрыл глаза и почти потерял сознание. Стоило ему расслабиться на миг, как все пережитое за последние сутки навалилось и оглушило. Он так устал, что едва соображал, где находится. Ласковые женские руки ловко обрабатывали ссадину, перебирали его волосы, и ему мерещилось, что это не Тюра, а Хлейна… или вообще какая-то из добрых богинь. Перевязка была окончена, но он не замечал этого, а по-прежнему сидел на краю скамьи, обхватив Тюру за бока и привалившись головой к ее груди. Она прижимала к себе его голову и чувствовала невыразимое облегчение. Весь кошмар последних суток тяжелым комом свалился с ее души и катился куда-то в пропасть, ей снова дышалось легко, бледный солнечный луч бодрил, глаз радовался красоте деревьев и скальных выступов над морем.
– Когда ты что-нибудь ел? – горестно спросила она у Хагира, не уверенная, что он ее услышит. При всей своей доблести он сейчас казался ей ребенком вроде Коля или даже меньше, которому необходима ее забота.
Хагир услышал ее вопрос и даже понял, но ответить не мог. Ему вспоминались только битвы, удары, споры, опять удары, выпады… Усадьба, пустырь, море, берег, скачка почти вслепую через ночной лес, усадьба Торвида, усадьба Ульвмода, опять ночной лес, опять Березняк, опять битва, только во дворе… Выходило, что в последний раз он ел овсяную кашу, селедку с горохом и кусочки медвежатины, которые Тюра подавала ему этими самыми руками… утром перед появлением Вебранда, вчера… ровно сто лет назад.
Глава 3
Всю ночь Хлейну одолевало беспокойство; ей снились обрывочные, нелепые сны, она часто просыпалась, вертелась, тосковала о чем-то, в голову лезли мысли обо всем самом неприятном и тревожном, что только было в ее жизни. Потом она опять незаметно засыпала, чтобы увидеть очередной короткий и нелепый сон, нырнуть в него, как в мелкую воду, откуда ее снова вскоре вытолкнет на поверхность.
Наконец она проснулась и поняла, что больше не заснет. Чувствовалась близость утра. Женщины в покое еще спали, даже скотницы возле двери не шевелились. Но Хлейне хотелось выйти: какое-то смутное предчувствие тянуло ее наружу. Вспомнился один из рассказов Гельда, который она слышала еще в детстве: одну женщину в усадьбе, где каждую зиму пропадали люди, вот так же в ночь Середины Зимы одолело желание выйти, а когда она вышла, то ее сразу схватила безобразная великанша… Так и мерещилось, что на дворе ее ждет что-то особенное, важное, значительное, что разом все изменит, поможет ей… А девичья кюны Бертэльды сегодня казалась особенно душной и темной…
Хлейна осторожно выползла с лежанки и стала одеваться, стараясь никого не потревожить. Даже удивительно, до чего ловко это стало у нее получаться…
На дворе было почти светло, серые сумерки зимнего рассвета понемногу таяли. Хлейна посмотрела на небо и вдруг поняла, что зима проходит: в йоль в это время еще висела непроглядная темень. А теперь свет растущего дня все сильнее размывает тьму, как весенняя вода размывает снизу снеговые горы; у света и воды один цвет – сероватый… Значит, весна близится, как ни странно. Но почему-то эта мысль не обрадовала Хлейну. Весна придет к каким-то другим людям. Ей, внучке оборотня, весна ничего не даст: не нужно ей будет ни «кукушкиных гуляний», ни песен и плясок у летнего костра. Хагира нет с ней, а никто другой ей не нужен…
Закрыв за собой дверь, Хлейна стояла в двух шагах перед домом и чего-то ждала. Длинные дома, ограждающие двор, вялые струи дыма над дверьми, вчерашние замерзшие следы… Все серо-коричневое, скучное. Даже огромный, с пивной котел, серебряный шлем на высоком воротном столбе казался тусклым и унылым. Зачем она вышла? Чего хотела, на что надеялась? Сами боги не изменят прошлого, не уничтожат несчастья ее жизни. Что бы ни случилось – она по-прежнему останется внучкой оборотня, по-прежнему будет содрогаться при мысли о том, что за кровь течет в ее жилах…