Ведьмон
Шрифт:
Обнаружив таким образом препятствие, он снова руками начал шарить в темноте, но уже ниже, и только тогда обнаружил каменное надгробие, расположенное посредине траурной опочивальни.
Коснувшись руками, казалось ледяной плиты, он обошёл её вокруг, и присел за постаментом с противоположной стороны от входа. Димон замер, стараясь дышать, как можно тише.
Вскоре он почувствовал, что царящий здесь, жуткий, леденящий холод начал проникать внутрь него самого. Казалось, ещё мгновение, и застывшая густая кровь навсегда застынет, в его вздувшихся на шее венах.
В этот самый момент голоса Пашкея и его спутников раздались совсем близко, а их слова теперь звучали всё отчётливее. Наконец они подошли к склепу и остановились.
– Слышь? Я чё думаю! Он отсюда никак свалить не мог. Где-то тут он. Зуб даю! – поклялся Пашкей, стараясь придать своей речи, как можно более блатную интонацию.
– Ну, тогда лезь! – ответил голос, от которого у Димона пробежали мурашки по всему телу.
Это был тот самый, надменный, не терпящий возражений, до боли знакомый голос. Одним из двух незнакомцев, несомненно, был Олег. И он явно появился здесь, чтобы продолжить свою месть.
Когда Пашкей, выполняя команду своего хозяина, послушно просунул голову внутрь склепа, Димон инстинктивно пригнулся ещё ниже, оказавшись почти на полу.
– Слышь, Олежа! А тут глаз коли, ни черта не видно! Чё делать-то? – раздался гулким эхом в пустых каменных стенах голос верного пса, который явно боялся лезть внутрь.
– На, держи! – и некто третий бросил в ответ коробок спичек, который плюхнулся на мокрые ступени склепа.
После нескольких неудачных попыток зажечь спичку о влажный коробок, Пашкей всё же просунул в щель тщедушный отпрыск огня, который в кромешной темноте едва выхватил очертания надгробия, сооруженного на повышенном постаменте.
– Ух, ты! Да тут гроб стоит! – с нескрываемым страхом, воскликнул хулиган. – Не! Я туда не полезу! Вы как хотите, а я мертвяков с детства это… Не люблю в общем.
Олег и тот третий, уловив его испуг, громко, словно медведи заревели в один голос.
В панике, едва не упав, Пашкей скользнул по влажным ступеням, и мигом вылетел за ограду склепа.
– Вы, чё?! Совсем… это! Вообще, что ли …?! – заикаясь от волнения, набросился смертельно перепуганный хулиган, на своих подельников, которые держась за животы, разрывались от смеха.
– Ладно. Пошли пока «мертвяки» тебя не утащили. Ещё поищем. Куда он отсюда денется? Всё равно найдём, – наконец вдоволь насмеявшись, скомандовал Олег и с хрустом давя под ногами затвердевший наст и мелкие обломки веток, зашагал между оградами куда-то ещё дальше вглубь кладбища.
Неизвестно, сколько бы ещё просидел беглец в своём каменном убежище рядом с почившим под мраморной плитой незнакомцем, если бы не пробирающий до костей холод кладбищенской ночи.
Промозглая сырость заползала под одежду через воротник и рукава куртки, вызывая неуправляемую дрожь в теле, остановить которую никак не удавалось. Некоторое время он ещё пытался сопротивляться, но чувство страха и ощущение жуткого холода, навалившиеся на него одновременно, всё же заставили Димона осторожно выбраться из склепа.
Кораблёв почти на цыпочках вышел за ограду, и снова стал прислушиваться и осматриваться по сторонам. В какой-то момент ему показалось, что он рассмотрел купол кладбищенской церкви и тогда всё так же, украдкой между могил он начал пробираться в её сторону.
В очередной раз, остановившись чтобы прислушаться, Димон будто расслышал чей-то приглушённый кашель, и тут же развернулся лицом по направлению к возможной опасности. До боли в глазах, вглядываясь в темноту, он начал медленно пятиться назад опасаясь вот-вот увидеть кого-то из них прямо перед собой.
Сначала под его ногой едва слышно хрустнула одна ветка, потом вторая. Затем одной ногой он наступил, как ему показалось, на что-то очень мягкое. А ещё через мгновение Димон ощутил прямо под собой странную пустоту, и с громким треском полетел куда-то вниз, падая на спину. Вскоре он ощутил удар всем телом обо что-то очень твёрдое и провалился в беспамятство.
Первым, что он почувствовал, возвращаясь в сознание, были одновременно возникшие ощущения странного тепла и тупой боли в затылке. Превозмогая навалившуюся вдруг слабость, он медленно открыл глаза, и посмотрел прямо перед собой.
Ночное небо, словно проколотое робкими весенними звёздами, показалось каким-то узким, и ещё более далёким. Он попытался пошевелиться, но ни руки, ни ноги не желали его слушаться. Поэтому ему оставалось лишь движением глаз осмотреться по сторонам.
Однако как он не старался, разглядеть хоть что-то рядом с собой, ничего кроме торчащих корней деревьев и полуистлевших листьев, прилипших к ним, ему не удавалось.
Только мрак, и мёртвая тишина, казалось, уже поглотили его целиком. Страх всё сильнее овладевал им.
Попытка глубоко вдохнуть мгновенно отозвалась острой болью в рёбрах. Одновременно Димон почувствовал холодный затхлый запах сырости, напомнивший ему недавнее прибывание в склепе.
– Как в могиле! – тут же родилось жуткое сравнение, умножая его страх и заставляя предпринимать хоть что-то ради собственного спасения. – Нужно постараться подняться. Обязательно! Через не могу, через боль. Господи, как же болит голова! И рёбра тоже. Неужели опять сломал?
Его мысли неожиданно прервались неразборчивой человеческой речью, но очень скоро Димон начал различать в ней отдельные, пока ещё не связанные слова.
– Здесь кто-то есть, – обрадовался Кораблёв.
Он хотел позвать на помощь, и даже чуть-чуть сумел приподнять голову, когда ясно услышал голоса прямо над собой, откуда-то сверху.
– Я же говорил, что никуда он от нас не денется. Ну, что Димуля? Добегался? – услышал он торжествующий голос Олега, вставшего ногами на край могильной ямы.
– Ага. И уже сам в могилу залез! Копать ни чё не надо, – заржал следом Пашкей.
– В могилу? Какую могилу? Этого не может быть! – стремительно закружились в голове мысли, и бешено застучало сердце. – Так значит я, всё-таки, в могиле?!