Ведьмы Алистера
Шрифт:
Радовало уже то, что Мегги не пошла вместе с ней, а закрылась у себя в комнате. Наверняка уткнулась в какую-нибудь детскую книжку или залипла на YouTube, чтобы успокоиться. Марта знала, что пройдёт ещё немало времени, прежде чем сестра окончательно придёт в себя.
«Мамы нет!» Надо же было ей вообще додуматься сказать такое! Да, она была зла. Да, нервы последнее время были ни к чёрту. Но Мегги — ребёнок, а Марта позволила себе разбередить детскую душевную рану, глубину которой даже не представляла. От того, как холодно сестра посмотрела на неё в тот момент, было жутко.
Марта отложила блокнот и взялась
Очередной список трав. От похмелья, от токсикоза, от болезненных месячных, от жидкого стула. Марта посмотрела на неидеальный почерк матери и невольно усмехнулась. Насколько правильным человеком она была, если даже в своих личных записях вместо «поноса» использовала завуалированное и такое научное определение как «жидкий стул»?
Их мать определённо не была ведьмой. И, если уж на то пошло, ей гораздо больше подходило то описание, которым Коул наградил Кеторин Чубоски.
Терра Рудбриг была знахаркой — то количество трав в разных своих сочетаниях, которые Терра так методично описывала, делали её ни кем иным, кроме как лекаркой или травницей. Ничего общего с тем, что вытворяла Марта. Мать вряд ли могла взорвать чужой арбалет и задушить человека силой мысли. Или заставить собственную сестру заснуть беспробудным сном.
В магии нет ничего хорошего. В этом Марта была уверена. Хорошо, что материнские записи не имели ничего общего с магией; очередной блокнот отправился на стол к своим уже изученным собратьям. Ничего, что могло бы помочь защитить Мегги, зато теперь Марта знала, как заварить вкусный чай, чтобы та немного успокоилась. Он так и назывался «Кроткое успокоение».
Наверное, и себе стоит заварить такой чай.
Марта бегло перебирала блокноты и книги с материнских полок, а стопки на полу и столе росли с невероятной скоростью. Проблема была в том, что она не могла изучать записи детально и последовательно, времени просто не было. Так что она откладывала всё, что хоть немного могло ей пригодиться в будущем, в одну стопку, а бесполезный хлам вперемешку с художественной литературой — в другую. И, к её немалому разочарованию, вторая была значительно больше, а полки уже значительно поредели.
Пока план у неё был один: спуститься к Мегги, заварить успокаивающий чаёк, достать из морозилки замороженный чизкейк, разогреть его в духовке, а потом, когда сестра уплетёт половину десерта и её чувства немного притупятся, схватить ту в охапку и быстренько отправить к бабушке на такси. Был, конечно, ещё один вариант: забрать тувроты из подвала и установить их вокруг дома, но тогда нужно было что-то решать с Коулом. Этот вариант Марта пока не рассматривала. Она всё ещё побаивалась мужчину, даже несмотря на то, что смогла его зачаровать.
Проблема была в том, что, прежде чем убирать тувроты, нужно было сначала протестировать Коула. Понять, насколько сильной теперь была её власть над ним. А на это нужно было время. Время, которым на данный момент Марта не располагала.
Так что она продолжала перебирать остатки книг, прекрасно понимая тщетность своего занятия и жалея о том, что продолжает впустую тратить время, хотя уже давно могла бы отвезти сестру к бабушке. Хотя
Марта только сейчас поняла, насколько абсурдной была её идея.
И что теперь? Тащить сестру вместе с собой в больницу, а потом везти обратно вместе с искалеченным отцом? А потом взять всю семью и убраться куда подальше?
Отличный план! Вот только это даже не план, а идея. Идея, для выполнения которой нужно продумать ой как много. Как минимум проверить отцовский счёт в банке — достаточно ли на нём денег, чтобы осесть в другом городе? Марта в этом сильно сомневалась. Да и куда им бежать, если в современном мире, чтобы отыскать человека, не нужно прилагать слишком много усилий: банковские карты и камеры на улицах и в магазинах облегчают эту задачу до максимума. Тем более Марта не знала, какие возможности были у охотников. Возможно, они найдут её за пару дней, а, может быть, у неё в запасе будет пара лет.
Жизнь, в которой приходится оборачиваться на каждом шагу и просыпаться каждую ночь от шороха за окном, ей даже представлять не хотелось.
Марта плюхнулась на пол рядом с одной из книжных стопок и раздосадовано запустила пятерню в свои спутанные волнистые на кончиках волосы. Привычный уклад жизни катился в тартарары, и всё, что ей оставалось, так это стоять в стороне и махать ему на прощание ручкой.
Она окинула придирчивым взглядом полупустые полки. Конечно же, ей хотелось, как и Мегги, верить, что их дом — самое безопасное место на свете. Что их мать придумала способ даже без магии защитить их. Но реальность была такова, что никакого способа не было.
Марта уже даже подумала попросить помощи у Кеторин, но в этот момент ей на глаза попался когда-то белый, но уже давно пожелтевший свёрнутый листок, вставленный между двумя книгами на нижней полке. Маленький такой, ничем не примечательный, но рука будто сама к нему потянулась.
Марта встала на колени и достала листок. Он был свёрнут несколько раз и был не просто пожелтевшим, а уже заметно засаленным от чьих-то потных пальцев. Девушка развернула бумагу, и перед ней предстала схематичная карта, нарисованная маркером. Ничего сверхъестественного — просто квадрат в центре и несколько маленьких квадратиков по бокам с пометками очерёдности и сторонами света. Маленькие квадратики соединялись между собой красными стрелочками и в итоге замыкались в круг.
Погодите…
От неожиданности своей идеи Марта резко подскочила на ноги и подбежала к окну. Если она была права, то круг начинался там, где стоял первый столбик калитки и, проходя вокруг всего дома, смыкался возле второго с той лишь разницей, что между квадратиками на рисунке не было ещё одной соединительной стрелки: в реальности от одного столбца к другому прямо над калиткой протягивалась выгнутая резная перемычка. Теперь Марта была уверена — это проход. А листок в её руках — нечто, что могло их защитить. И ключом к этой защите была кровь. По крайней мере, именно это было написано маминым почерком в углу листа. Два коротких слова, которые внушали надежду и чувство защищённости, утраченное за последние несколько дней: