Ведьмы, карта, карабин
Шрифт:
— Я знаю, мы его и ликвидировали.
— Да? Вы в Патруле?
— В резерве.
— Понял, — кивнул он. — Тогда место и понравилось?
— Примерно.
— То есть все риски осознаете и все такое? — уточнил он, не отрываясь от экрана.
— Конечно.
Сидел я боком к столу женщины с амулетом, которая сейчас углубилась в изучение какой-то таблицы на экране. На стене за ее столом висело несколько фотографий в рамках, и одна вдруг привлекла мое внимание. Пригляделся.
Ну да, это Мила. Мила, рядом эта женщина из-за соседнего стола, трое мужчин, двое постарше, один молодой, в толстых очках. Стоят рядком, улыбаются, такое привычное фото с корпоратива.
— Простите, — обратился я к женщине, — здесь на фото моя девушка. — Я показал на фотографию. — Вы знакомы?
— Мила-то? — сразу сообразила она. — Немного. Она с Панфиловым дружила, царство ему небесное, а он здесь за стеной работал, в первом кабинете. А вы Николай, так?
— И меня знаете? — удивился я.
— Как-то Милу на улице встретила, разговорились. Так не встречались. А Сашку жалко, — вздохнула она, — хоть бы поймали тех скотов.
— Почти поймали, — чуть изогнул я правду. — Убитыми нашли.
— Ну хоть так.
— А что у вас в соседнем кабинете?
— Опрос вновь прибывших. Вы же не местный, нет?
— Меня провели сюда.
К чему это сказано: если человек случайно проваливается, его потом выспрашивают, как и что, где да когда. А если как я, вместе с кондуктором, то вроде как и расспрашивать нечего, вот сюда и не вызывают.
— Так Панфилов на опросе сидел, что ли?
— Он базу данных вел, опрашивали другие. Вон, на фото, Сергеев и Сан Саныч. — Она ткнула карандашом в обоих мужиков постарше. — А фото у Милы в кафе сделали, на мой юбилей.
Общительную тетку звали Аллой Вадимовной. Я даже предложил ее подвезти, но оказалось, что живет она через дорогу. Да и не знаю я, о чем бы я ее расспрашивал, собственно говоря, но вот тот факт, что Панфилов в СЭС вел базу данных по провалившимся, — это было новостью. Не уверен, что важной, но как-то раньше это все не проскакивало. Работал в СЭС — да и все, как-то не вдавались в подробности.
Зато подвез Давида, который жил на Красном, как раз напротив поворота на Поляну, и ради такого дела он мне еще и копии заключения сделал, заверив печатью. Правда, Давид работал в СЭС меньше года, сам из «попаданцев» вроде меня и Панфилова никогда не встречал. Так что ничего полезного от него я не узнал.
Но вообще возникает вопрос: как Панфилов пришел к мысли о создании своей теории? С чего все началось? Не может быть, чтобы вот просто так — я, мол, геолог, поэтому займусь геологией ради хобби. Что-то должно было натолкнуть на эту идею. А у него база данных по провалившимся…
И что в этой базе? Что в нее входит? Черт, а я и не знаю.
Мила. Милу должны были опрашивать, она сама провалилась, не как мы с Дмитрием. Она должна помнить, о чем беседа была.
Высадив Давида, я развернулся прямо посреди улицы и покатил назад, к магазину.
Сани не было, куда-то свалил, а вот Мила, к восхищению моему, совершенно оккупировала рабочее место в подвале, а лоток возле станка для снаряжения был полон блестящих патронов сорок пятого калибра. Более того, она поприветствовала меня словами:
— Явился, бездельник?
— Скорее прибыл, — поправил я ее, стаскивая куртку. — Ты мне вот что скажи: ты когда сюда провалилась, собеседование в пристроечке к СЭС проходила?
— Конечно, а что?
— Панфилова ты там встретила?
— Я его видела тогда, он в той же комнате сидел, но мы не разговаривали. Меня другой дядечка опрашивал, такой… — она изобразила что-то руками над головой, — с лысиной и бородкой.
— И о чем расспрашивали?
— О чем? — Она задумалась, откинувшись в кресле и закинув руки за голову. — О чем… да ни о чем особенном. Где провалилась конкретно, в каком месте вышла, как шла, как себя чувствовала, что делала перед этим, что было с собой… вообще ничего интересного.
— И где ты провалилась конкретно?
— Под Новгородом. У шоссе. Отошла от машины в кустики. Зачем отошла — надо говорить?
— А в каком месте?
— В Псков ехала, возле деревни Сольцы.
— А здесь где появилась?
— Почти у КПП на границе с Северореченском. Прямо в лесу. Пришла в себя, огляделась, увидела домик, почуяла, что дымом пахнет, — и пошла. До них метров триста всего было.
— Повезло, — удивился я.
— Конечно, повезло.
Тут ведь много куда попасть можно. Немало нежити бродячей получается из таких вот провалившихся, которых, например, закинуло куда-то зимой посреди леса, у границы с Севером. Вот ведь радость, верно? Без всего в таком месте оказаться.
— Так, давай глянем. — Я открыл сейф и вытащил оттуда копию кальки с номерами, совмещенную с картой. — Вот КПП, смотри. — Я ткнул пальцем в условный знак. — Где ты выпала?
— Блин, у меня географический кретинизм, я в картах не понимаю ничего, — разозлилась Мила.
— Ну ты как шла, граница где была, справа или слева?
— Какой рукой я пишу? — Мила подняла правую. — Справа была граница.
— Метров триста?
— Не знаю, наверное. Я заставу сквозь деревья увидела.
Я, прикинув, поставил карандашом точку.
Кодировка… Квадрат… карта большая, склейка, так что у нас все трехзначное, и вертикаль, и горизонталь…
Опа!
Только последняя цифра не попадает в квадрат, но это понятно, потому что… потому что она взята «по улитке»… ну да, раз, два, три, четыре, пять… ну да, вот же примерно.
Семь последних цифр. И еще семь… что за семь? Еще квадрат с «улиткой»? Откуда? Я схватился за чарофон и начал активно вызывать Смирнова. Тот долго не отвечал и откликнулся лишь тогда, когда я собирался отключиться.