Ведун
Шрифт:
Немного отвлек уважаемого посетителя от невеселых мыслей подсевший за его столик хозяин кофейни Ходжа Селим. Пожилой турок, чьи предки обосновались в Персии в незапамятные времена, рассказал англичанину несколько забавных историй из жизни исфаханцев. Наверняка врет — уж больно сюжеты напоминают слышанные им ранее в других восточных странах, байки про удачливых багдадских воров, отчаянных турецких мореходов, персидских разбойников, хранивших наворованные
Однако сэр Дэниел не прерывал рассказчика не только из вежливости. Услышав очередную незнакомую ранее историю, англичанин её записывал, поскольку, по возвращении в Туманный Альбион, Грейнджер планировал издать книгу восточных сказок, объединив собранный материал под общей весьма разветвленной сюжетной линией, что-то наподобие индийского сборника народных притч под названием «Хитопадеша», недавно переведенного на английский язык и пользующийся бешеной популярностью у жителей Туманного Альбиона.
— … неверная жена заслонила собой трясущегося от ужаса любовника и громко крикнула мужу: «Не убивай отца детей своих!» — Последнюю фразу Селим выкрикнул так громко, что обратил на себя внимание немногочисленных в этот ранний час посетителей кофейни. Приглушив громкость голоса, владелец кофейни продолжил: — Меч выпал из руки оскорбленного до глубины души мужчины и воткнулся ему в ногу. Поскольку клинок был отравлен сильнодействующим ядом, благородный отец чужих детей тут же умер. — Свой рассказ Ходжа-Селим закончил следующими словами: — Вот такая поучительная история, уважаемый эфенди, случилась у нас в Исфахане много лет назад.
Забавный сюжет изрядно повеселил англичанина. Сегодня вечером он непременно запишет его в толстую тетрадь, предназначенную специально для таких историй.
— И что же стало с той женщиной и её любовником? — спросил он.
— Всяко могло статься, — пожал плечами владелец кофейни, — скорее всего их побили камнями. Но если любовник был богат и знатного рода, сотня-другая туманов для кади, и белое станет черным, а черное-белым. А еще любовники могли бежать куда-нибудь, где о них никто не знает и наслаждаться друг другом еще долгие годы…
Неожиданно внимание полковника привлек проходящий мимо кофейни мужчина. Незнакомец был высок ростом, бос, одет в драный халат и замызганные шаровары, на голове темно-синяя чалма из-под которой выбиваются свалявшиеся патлы неопределенного цвета и столь же неопрятные пегие бородища и усы. Скорее всего от мужчины несло похуже чем от козла, но поскольку тот находился далеко, никакого дурного запаха привередливый нос англичанина не ощущал. Вроде бы ничего особенного в этом человеке, если не обращать внимание на его лицо, руки и голые стопы. Кожа на незащищенных одеждой участках была буквально изуродована страшными многочисленными шрамами и рубцами. Скорее всего, всё его тело было покрыто точно такими же сомнительными украшениями. А еще дикий взгляд ярких голубых глаз. Казалось, мужчина не понимает, где он находится и что с ним происходит. При этом многие встречные горожане низко ему кланялись, что-то пытались завести разговор, но, не встречая ответной реакции, быстро замолкали.
— Кто это, уважаемый Ходжа-Селим? — поинтересовался Дэниел Грейнджер. — И почему люди так уважительно относятся к этому оборванцу?
— Святой человек, эффенди, местные его называют Азадом, что означает свободный, независимый. Несколько лет назад непонятно откуда пришел в наш город, грязный оборванец, не способный к словесному общению с людьми. Сначала его приняли за обычного сумасшедшего, коих в Исфахане пруд пруди. Сердобольные горожане стали его подкармливать и снабдили какой-никакой одежонкой. Обычно он ходил по улицам ни к кому не приставал, ничего не выпрашивал, чужого не брал. Безобидным оказался. Но в один прекрасный день какой-то мальчишка из тех, что постоянно носятся по улицам и горланят, как озабоченные ишаки, упал прямо наперед Азадом, закатил глаза и начал биться в приступе эпилепсии. И что вы думаете, этот человек походя простым наложением рук не просто избавил ребенка от приступа, он навсегда излечил его от страшного заболевания. Разумеется, к нему сразу же выстроилась очередь из страждущих. Но Азад лечит нечасто, исключительно малых деток, да и то не всех, лишь самых безнадежных. Что там в его голове происходит ведомо одному лишь Аллаху. А так, ходит по городу, всё рассматривает, будто диковинку увидал, редко смеется, будто дитя малое, бывает всплакнет, но никому о своей прошлой жизни ничего не рассказывает. То, что ему говорят, вроде бы понимает, но всегда поступает по-своему. Мы к нему привыкли, господин, и в обиду не даем.
Англичанин проводил взглядом удаляющуюся широкоплечую фигуру местного чудотворца. Затем вновь вернулся к поглощению кофе и печальным мыслям о несуразности своего пребывания в этой забытой Господом дыре. Через пару минут он уже забыл о существовании местного сумасшедшего, обладающего способностями целителя.
Конец первой книги.