Ведущий в погибель
Шрифт:
– Он самый, – не сразу отозвался фон Вегерхоф, и тот холодно усмехнулся:
– Надо же. Не думал, что доведется увидеть одного из вас… Но нет; ты не можешь быть из высших. Слишком молод. Слишком слаб. Тогда – кто ты? Кто твой мастер?
– Сдается мне, на вопросы должен отвечать ты. Ты залез на мою территорию, ты выпустил на волю своих детенышей, не заботясь о том, что они творят…
Ощущение, что Курт присутствует при демоническом действе, ушло; сейчас все происходящее смотрелось по-человечески и банально, сейчас казалось, что его, сопляка, отчего-то взяли с собою на сходку, где главарь местных бандитов пытается
Арвид вдруг обернулся, плавно, скользяще шагнув в сторону – лишь теперь придя в сознание, человек на земле шевельнулся, застонал и попытался приподнять голову. Тот склонился, взялся за его подбородок и легко повернул кисть; в тишине прозвучал явственный хруст, и фон Вегерхоф порывисто шагнул вперед, тут же замерев на месте.
– Или это ты мостишь трупами мои улицы? – договорил он.
– Нет. Не я. Напрасно ты убил его.
– Он виноват сам. Надо знать, куда запускать зубы.
– Его убила твоя кровь, – произнес Арвид едва слышно. – Ты не мог не знать, что так будет. Ты подставился намеренно… Напрасно ты это сделал.
– Ты что же – вздумал мне угрожать? – уточнил фон Вегерхоф. – Явился в мой город, привлекаешь к нему внимание Инквизиции, охотишься без моего ведома – и в довесок грозишь мне?
– Я никогда и никому не угрожаю, – возразил тот спокойно и, наклонившись, осторожно, словно спящего ребенка, поднял на руки тело убитого стрига. – Я говорю, как есть. Что же до Инквизиции – мне известно, что у тебя в приятелях один из них, стало быть, ты легко решишь все свои проблемы. Не бойся. Больше ты меня в этом городе не увидишь – мои дела здесь окончены. Но напрасно ты убил моего птенца, Александер.
Фон Вегерхоф не остановил его, когда Арвид, развернувшись, исчез в темноте, не окликнул, не сказал ничего больше – лишь стоял, как прежде, неподвижно, глядя вслед, долгие несколько минут. Наконец, расслабившись, тяжело и шумно выдохнул, опустив голову и отерев лицо ладонью, и проговорил – глухо и сдавленно:
– Можешь дышать.
– Не поможешь? – попросил Курт, подобрав арбалет и выразительно похлопав ладонью по земле на уровне своего лица.
Стриг помедлил еще мгновение и, наконец, развернувшись, молча приблизился; ухватившись за запястье, выдернул его наверх легко, словно пустую суму и вновь отвернулся, глядя на тело человека в отдалении.
– Ты… как? – нерешительно спросил Курт; тот поморщился, медленно переведя взгляд на свою ладонь, залитую кровью, и коснулся пальцами забинтованной шеи.
– Я велел бежать, и у тебя была возможность, – тихо укорил фон Вегерхоф и, не слушая возражений, отмахнулся: – Уходи. Если сейчас кто-то из них увидит нас вместе… У тебя куча вопросов, знаю, но – не теперь. Утром, Гессе. А пока – уходи.
Глава 16
Утра Курт едва дождался – так долго, так невыносимо медленно рассвет не наступал еще, кажется, никогда; ночь все тянулась, все никак не желала расходиться мгла, никак не хотело выползать из-за горизонта, озаряя крыши домов, ленивое весеннее солнце. К дому фон Вегерхофа он подошел так же неспешно, придерживая шаг, чтобы не бежать, и в дверь постучал спокойно, так, как делал это обыкновенно, приходя сюда лишь для того, чтобы скоротать время за очередной партией или пустыми разговорами. Как всегда, медлительно переступил порог, так же, как и обычно, прошел мимо молчаливого слуги и направился к комнате хозяина.
Фон Вегерхоф и сегодня сидел у стола – тоже так же, как и всегда, и, как всегда, стояла доска с застывшими на ней фигурами, вот только теперь она была сдвинута к самому краю, а все прочее пространство занимали несколько бутылок темного стекла – откупоренных и явно давно опустошенных.
– Проходи, – подбодрил стриг, не оборачиваясь, и широко повел рукой, указуя вперед. – Присаживайся.
Курт помедлил, прикрыв за собою дверь, и прошел к столу, оглядывая маленькую армию вместилищ истины.
– Угощайся, – предложил фон Вегерхоф, протянув ему вскрытую бутылку, и он, приняв пузатый сосуд, неуверенно усмехнулся:
– А стаканов тут не водится?.. Что сегодня за празднество у Александера фон Все равно-как – всенародный день отказа от манер?
Стриг не ответил, приложившись к горлышку – надолго и жадно; отняв его от губ, закрыл глаза и откинулся на высокую спинку стула, не ответив. Курт отставил бутылку на столешницу, присел напротив, глядя на хозяина дома придирчиво и настороженно. Повязки на шее уже не было, да и никаких следов ночного происшествия не было заметно вовсе, вот только лицо стрига казалось уже не бледным, а почти белым, и над заострившимися скулами лихорадочно, нездорово блестели прозрачные глаза.
– Знаешь, Александер, – проговорил Курт настоятельно, – сам не верю, что я это говорю, но – сдается мне, тебе надо бы выпить не этого… Что это тебя потянуло с утра?
– Набираюсь смелости, – нетвердо усмехнулся стриг, заглянув в горлышко, и одним глотком залил в себя остатки. – К сожалению, для этого мне необходимо больше, чем человеку.
– Не понял.
– Примите мои извинения, майстер инквизитор, – с подчеркнутой церемонностью проговорил фон Вегерхоф; потянувшись вперед, взял еще закупоренную бутылку и, выдернув пробку зубами, со смаком выплюнул ее далеко в сторону на пол. – Полагалось бы принести извинения вам обоим, однако сомневаюсь, что сегодня я доберусь до Адельхайды…
– Ты в порядке? – опасливо поинтересовался Курт, и тот усмехнулся, качнув головой:
– Нет. Я совсем не в порядке… Я порицал вас за профанство, обвинял тебя в том, что ты можешь завалить дело – и вчера завалил его сам. Просто взял и выбросил на помойку столько недель усилий. Злорадствуй, Гессе. Ты оказался прав – работать со мной невозможно.
– Завалом дела ты называешь то, что сумел отбиться от…
– Едва сумел, – оборвал фон Вегерхоф тихо. – От птенца. От ученика. От беззубого щенка.
– Не сказал бы, что он такой уж беззубый…
Стриг медленно поднял руку, коснувшись шеи, где этой ночью еще были следы от укуса, и болезненно поморщился.
– Да, – согласился фон Вегерхоф. – Все верно. Ты видел сам, что было.
– Видел? – переспросил Курт, передернувшись при воспоминании о двух тенях. – Шутишь, да? Я ничего не видел. Только финал – да и то…
– Финал, – повторил тот четко. – Конец. Так и было бы, если б не…
Фон Вегерхоф запнулся, попытавшись подобрать слова, помедлил, глядя на загроможденный стол, и, вздохнув, отставил бутылку в сторону, опершись о колени и опустив голову в ладони. Минута протянулась в тишине, за которой были слышны доносящиеся с улицы голоса и стук телег, топот копыт и чей-то смех…