Век Дракона. Пути Стражей
Шрифт:
– Затриан?
– Нерия со стоном разлепила искусанные губы.
– Ты проклял всех этих людей? Ну, конечно! Кто еще кроме тебя в лагере долийцев живет так долго! И кому бы еще на это хватило силы! Но... как можно было быть настолько жестоким? В чем эти люди провинились перед тобой?
Белый волк ощерился. Вне всяких сомнений, пришлый Страж угадал правильно. Мерцающая в свете синего огня шерсть на зверином загривке встала дыбом.
– Не твоего ума дела, отступница, судить, прав я или нет в своих решениях, - Затриан щелкнул зубами, делая к лестнице еще шаг и медленно пригибаясь, словно перед прыжком.
– Я издали почуял вас здесь! Я помог вам, и вот, что получил
Он не договорил, срываясь с места и делая гигантский прыжок. Однако, за миг до того, как лапы волка оторвались от земли, сбоку на него налетел Бегун, а за ним - другие. Вскоре рев, вой и грозное урчание катавшейся в тумане своры оборотней перекрыл все ночные звуки леса и даже гудение близкого синего пламени. Алистер снова обернулся к жезлу. Шероховатая поверхность эльфийского оружия легла под ладонь, вновь обжигая стылым холодом.
– Страж!
– в несколько толчков расшвыряв повисших на нем волков, Затриан вскочил и бросился к лестнице. Но не добежал до нее нескольких скачков. Полуоглушенный Бегун успел кинуться сзади, повалив Белого Волка на камень плит.
– Послушай, Страж! Эти звери не все рассказали тебе об их проклятье! Да ты послушаешь, или нет!
Удар страшной силы отбросил оборотней от белого врага. Через несколько мгновений в клубах сероватой пыли на месте Волка стоял эльф Затриан - обнаженный, в небрежно наброшенной на плечи волчьей шкуре. Затриан выглядел так же свежо и молодо, как и в лагере долийцев, где гости увидели его в первый раз. В руках у него не было посоха, однако, не похоже было, чтобы он в нем нуждался. Замерцавшее вокруг его рук пламя - настоящее, жаркое, заставило подступавшихся было, припадавших на лапы и поскуливавших оборотней отступиться.
Медленно, ступень за ступенью, Затриан приближался к замершим гостям своего леса. Алистер все еще стоял в незамерзающей луже, обеими руками ухватившись за эльфийский жезл. Синий огонь по-прежнему плясал по его незащищенной коже, не причиняя ожогов, однако, последние слова эльфийского мага задержали его руку. Алистер вдруг осознал, что хочет услышать то, что скажет ему Белый Волк. Слова о том, что об их проклятии волки рассказали не все, каким-то образом зацепились за его издерганное сознание.
– Вы спрашиваете, в чем провинились они, - обойдя корчившегося, но не выпускавшего из рук посоха Йована, полуголый маг медленно приблизился к кусавшему губы Алистеру.
– Я не смогу вам объяснить. У вас ведь нет детей. Вы не находили своих детей замученными до смерти, обесчещенными, истерзанными проклятыми, вонючими ублюдками-шемленами. Лица ваших детей не стоят каждую ночь перед вашими глазам, а их стоны не звучат в ушах...
– Наши дети так же стонут и страдают, - Бегун, на ходу харкая набившейся ему в пасть белой шерстью и подволакивая заднюю лапу, ходил у самой границы тумана, не имея возможности проследовать за своим врагом.
– Они воют и плачут, они испытывают муку, как и все мы! Предки клялись, что не трогали твоих детей, эльф! Но даже если бы трогали! Они уже ответили бы за свой грех, будь он ими причинен. А при чем тут мы? Мы уже родились такими! Мы страдаем безвинно! Ты - еще больший палач, чем те, кто тронул твоих детей! Ты - мерзавец и трус! Иди сюда, трус! Иди, и сразимся! Будь ты проклят, проклятый эльф! Я разорву тебя на части! Спускайся! Ррразорву!!!
– Видишь, Страж, - Затриан кивнул с присущим ему внешним спокойствием, словно не дрался только что с десятком
– Они - звери. Будь они хоть трижды другой формы, это не отменит их звериной сущности. Их подлости, злобы, жажды крови. Сейчас их внешняя форма идет в полном согласии с тем, что внутри. И дети их, и дети их детей - все они будут такими, пока не сдохнут в последнем поколении. Им не помочь. Отпусти жезл. Идем в лагерь. Я...
– Затриан, опомнись!
– Нерия разлепила побелевшие губы. Рук она, впрочем, не опускала, из последних сил сдерживая себя от того, чтобы бросить полыхавший синим огнем посох, что оттягивал на себя часть защитной магии жезла.
– Ты говоришь ужасные вещи. Ты проклял невинных, и от твоего проклятия страдают не только люди, но теперь даже эльфы. К чему это? В чем они виноваты перед тобой? Сними это проклятие, слышишь! Или мы снимем его сами!
– Никому из вас его не снять, - Затриан усмехнулся, бросив взгляд на с ненавистью глядевших на него волков и шагнул ближе к Алистеру.
– Кроме тебя, Страж. Но и ты не захочешь этого делать, когда узнаешь природу этой магии до конца.
– Говори, - почти простонал Йован, вскидывая лицо и прокусывая губу.
– Но предупреждаю - если будешь нам мешать, я остановлю тебя, клянусь Создателем!
– Если бы я захотел вам помешать, даже совместно вы бы ничего мне не сделали, - эльф улыбнулся молодыми губами, суживая глаза и встречаясь с таким же настороженным взглядом Алистера.
– Вы трое... как и те глупые собаки - слишком слабы передо мной. Но, пожалуй, только чтобы показать, как вы, шемы, трусливы и мелки... Я позволю вам попробовать разрушить структуру моей магии.
Он еще раз посмотрел вниз.
– Этот жезл достался мне от предшественника, одного из последних мастеров магии Арлатана, - Затриан поймал обращенный на него взгляд эльфийки.
– Да, эта вещь... одна из немногих оставшихся теперь вещей, что в полной силе скрывает мощь эльфийских королей. Сила мага, завладевшего этим жезлом, увеличивается многократно. Ни один шем не коснется жезла невозбранно. И лишь шем, что родился от добровольного союза эльфийской девы и человека может снять то проклятие, что по моей воле держит жезл. Когда-то я считал, что проклятие мое - до конца времен...
Он поник головой. Йован переступил ногами по истрескавшимся плитам. Больше всего ему хотелось разорвать мучительный контакт с древним эльфийским артефактом, и ударить Затриана заклятием крови в обращенную к нему спину. Алистера одолевали те же желания и нетерпение, поступить так же, но - мечом. Меж тем, эльф, похоже, множество столетий делившийся лишь сам с собой о туманившей его разум беде, говорил едва слышно, обращаясь к Тейрину и, при том, ни к кому в отдельности.
– Когда я прибежал, сын был уже мертв, - тихо рассказывал Затриан, и странно было смотреть на его красивое молодое лицо, даже глаза которого не выдавали числа прожитых им столетий.
– Совсем еще дети... Дочь... дочь была беременна. От шемлена! Одного из тех, кто надругался над ней. Одного из этих мерзких ублюдков! Я... она не перенесла позора. Она убила себя. Себя и этого выродка внутри... И я решил. Искупить эту кровь, эту боль сможет лишь такой же выродок, но - от добровольной связи. Никогда, думалось мне, такому не бывать! Никогда эльфийская дева не ляжет с вонючим шемленом и не будет зачинать от него по своей воле. Но я недооценил. Недооценил подлости проклятых людей. Как мог знать я, что придет время, и дочери моего народа с радостью будут стелиться под... под наших врагов?