Век невинности
Шрифт:
Вместо ответа Аделина Ачер слегка наморщила губы под кружевной вуалью, которая свисала с ее серой фетровой шляпы, украшенной искусственной гроздью винограда, прихваченной инеем.
Он чувствовал, что в отместку — и эта будет вполне справедливой! — она наведет мистера Джексона на разговор о графине Оленской. И хотя молодой человек уже сделал все, что мог, чтобы поддержать опальную графиню, он не возражал, когда дамы обсуждали ее в приватной беседе. Впрочем, эта тема уже порядком наскучила Ачеру.
Мистер Джексон угощался разогретыми кусочками
Откинувшись на спинку стула, мистер Джексон окинул взглядом освещенные пламенем свечей портреты Ачеров, Ньюлэндов и Ван-дер-Лайденов, висевшие в тяжелых рамах на темных стенах.
«Ах, как ваш дедушка Ачер любил покушать, дражайший Ньюлэнд! — сказал он, не отрывая взгляда от портрета полного, широкогрудого джентльмена в расцвете сил, на котором, помимо всего прочего, были голубой пиджак и широкий галстук. Он был изображен на фоне собственной усадьбы с белой колоннадой.
„Да-с, интересно, что бы сказал он по поводу всех этих иностранных браков!“
Так как миссис Ачер проигнорировала его попытку завести разговор о ее предках, мистер Джексон продолжал, взвешивая каждое слово: „Нет, она не присутствовала на балу.“
„Ах вот как! — протянула миссис Ачер таким тоном, словно хотела сказать: — Надо же, она поступила благородно!“
„А может, Бьюфорты с ней не знакомы“, — предположила Дженни не без некоторого злорадства.
Мистер Джексон сглотнул, как если бы он дегустировал разлитую в воздухе мадеру.
„Возможно, миссис Бьюфорт ее и не знает, но сам Бьюфорт с ней точно знаком: сегодня ее видели разгуливающей вместе с ним по Пятой Авеню, на виду у всего Нью-Йорка“.
„Мерси“, — прошептала миссис Ачер, которая по всей вероятности осознавала бесплодность всяких попыток подвергнуть анализу поступки иностранок и вписать их в рамки приличий.
„Интересно, что она надела среди бела дня — тюрбан или меховую шапку? — размышляла вслух Дженни. — Насколько мне известно, в Opera она явилась в синем бархатном платье без единой складочки, которое больше походило на ночную рубашку“.
„Дженни!“ — воскликнула миссис Ачер, и девушка покраснела, стараясь не уронить собственного достоинства.
„Во всяком случае, она проявила достаточно вкуса и такта, чтобы не ходить на этот бал“, — заметила миссис Ачер.
Справедливости ради, Ачер позволил себе снова вмешаться в разговор:
„Дело не во вкусе и не в такте, — заметил он. — Мэй говорила, что она собиралась появиться на балу, но потом раздумала, поскольку не была уверена, что достаточно хорошо одета…“
Миссис Ачер улыбнулась, ибо ее догадки подтвердились.
„Бедняжка Элен! — сказала она просто и добавила с состраданием: — Нам не следует забывать
„Да, я и в самом деле помню этот прецедент!“ — заметил мистер Джексон и воскликнул: — Бедная девушка!» — тоном человека, наслаждающегося воспоминаниями и в то же время вполне осознающего, к чему все клонят.
«Странно, — заметила Дженни, — что она не сменила это бездарное имя Элен. Я непременно переделала бы его на Элейн».
Девушка обвела глазами сидящих за столом, чтобы убедиться, что слова ее произвели должный эффект.
Но брат ее засмеялся.
«Почему Элейн?» — спросил он сквозь смех.
«Ну, не знаю… Оно больше похоже на… на польское имя,» — ответила Дженни, краснея.
«Имя, которое ты предлагаешь, звучит вызывающе, а поэтому, оно вряд ли устроило бы графиню», — холодно сказала миссис Ачер.
«А почему бы и нет? — снова вмешался в разговор Ачер, который настроил себя на диспут. — Почему бы ей не вести себя вызывающе, если ей вздумается? С чего бы ей жаться в сторонке, когда она уже успела запятнать свою репутацию? О да, конечно, она — „бедняжка Элен“, потому что имела несчастье неудачно выйти замуж. Но не вижу причины, чтобы она должна была прятать голову в песок, словно она — какая-нибудь преступница!»
«Полагаю, такой же точки зрения придерживаются и Минготы», — задумчиво заметил мистер Джексон.
Настала очередь Ньюлэнда Ачера покраснеть.
«Я не собираюсь смотреть им в рот, сэр! Вы ведь это имели в виду, не так ли? Жизнь мадам Оленской сложилась не самым лучшим образом, но из этого не следует, что она аутсайдер!»
«Ходят слухи…» — осторожно начал мистер Джексон, бросая взгляд на Дженни.
«О секретаре, что ли? — прервал его молодой человек. — Все это чушь, матушка! Кстати, Дженни уже взрослая и все понимает. Так вот, говорят ведь, — продолжал он, — что секретарь помог ей унести ноги от этого чудовища в человеческом облике — ее мужа, который держал ее в заточении, как пленницу. Ну и что из того? Надеюсь, среди нас не найдется такого мужчины, который не повторил бы его подвиг в подобной ситуации!»
Мистер Джексон бросил взгляд через плечо и обратился к мрачному дворецкому: «Попрошу вас… немного соуса… совсем чуть-чуть… я решился, в конце концов, затем, пробуя соус, он заметил: Говорят, она подыскивает себе дом. Собирается жить здесь…»
«Я слышала, что она хочет развестись!» — выпалила Дженни.
«Надеюсь!» — воскликнул Ачер.
Это слово прозвучало, подобно выстрелу в уютной и спокойной атмосфере гостиной Ачеров. Миссис Ачер слегка приподняла брови, что означало: «Дворецкий!»; и молодой человек, считавший дурным тоном выносить на публику обсуждение столь деликатных вопросов, поспешил сменить тему разговора и рассказал о том, как прошла его встреча с миссис Мингот.