Век перемен
Шрифт:
Потом – в дом на Горького, где Толя жил с родителями позже. Потом в Центральную городскую больницу, в рентгенологическое отделение, в бывший его кабинет, где проработал 15 лет.
Потом по родственникам. Двоюродная сестра отца Виталия (Талочка) Моисеевна Тростянецкая, его ровесница. Не могли наговориться, навспоминаться. Она тоже врач, тоже участница войны. Вспоминаю её трагический рассказ. Весна 1944 года, их госпиталь переведён в освобождённый Крым. Талочка квартирует у симпатичной татарской женщины, муж которой на фронте,
Толя танцует с кузиной Талочкой Тростянецкой.
2009 г.
Счастливая Ханука. Москва, 2012 г.
Увенчала визит вечеринка в уютном ресторане при гостинице, в которой отец остановился. Оказалось, что ресторан принадлежит родственнику, Максиму Когану, сыну Тани Зальцман и Миши Когана, которые тоже пришли на вечеринку. Были там и дочка Талочки Наташа Карзаева, мой двоюродный брат Виктор Домбровский, троюродные братья Саша и Юра Березняки, мои ближайшие друзья.
Со мной Толя, причём впервые в жизни (!), пришёл в синагогу. Во время ханукальной молитвы прошептал: «Узнаю эти слова». Последний раз он слышал еврейскую молитву в четырёхлетнем возрасте.
До последних дней своих Толя пару раз в день выходил гулять, помногу ходил. Говаривал: «Нет плохой погоды, есть плохая одежда…»
Отец на фоне аптеки, помещение которой принадлежало до революции семье Ципельзон
В 2011 году он попал в больницу с кровотечением пищевода. Предполагаем, что произошло оно от аспирина, который он принимал как кроворазжижающее. Сознался, что запивал малым объёмом воды, в результате ацетилсалициловая кислота накапливалась внизу пищевода. Вылечился. Аспирин перестал пить, и вскоре случился небольшой инсульт. Он сразу позвонил мне, пытался объяснить, что с ним произошло, но язык не слушался. Нарушилась речь, стала затруднённой, долго подбирал слова, с трудом выговаривал, выражал мысль, которая оставалась незамутнённой. Нашли даже логопеда, славная уважительная девушка немного помогла. Но общение было омрачено. Приходилось угадывать его мысль, подсказывать слова…
Было два традиционных ежегодных события: день рождения Толи и День Победы. День рождения мы повадились отмечать в ресторане марьинорощинской синагоги, в Московском еврейском общинном центре. В те годы МЕОЦ был щедр: давали скидку в процентах, равную возрасту именинника. Так что платили менее 10%! Отца эта халява очень радовала. Помню, как в последний год его жизни, в 2015-м, ему уже так тяжело было идти на свой праздник. Но ради нас он сделал большое усилие…
Праздник Победы.
С главным раввином России А. С. Шаевичем. 2013 г.
День рождения, последний. Ресторан Московского еврейского общинного центра. 2015 г
В День Победы приходили к нему домой, на улицу Усиевича, 7. Выходили на прогулку, фотографировались. Потом – праздничный обед дома. Пока был в силах, отвечал на наши вопросы о войне. В деталях вспоминал тяжкие годы. Водки выпивал. Ел всегда с удовольствием, со вкусом. Моя жена Мэри знала его вкус, угождала всячески.
Несколько лет подряд на следующий после 9 Мая день Толя участвовал в другом ритуале: московская еврейская община приглашала ветеранов к хоральной синагоге. На площадке напротив неё устраивали праздник, застолье. с каждым годом отцу становилось труднее ходить на эти мероприятия. Уставал всё быстрее. Делал это через силу, чтобы угодить нам к моей семье присоединялись кузина Маша и её муж Женя Колосов, преподаватели консерватории. Ушёл из жизни отец на 95-м году жизни, 18 июня 2015 года. Подзахоронили к родителям, на Пинягинском кладбище.
9 мая 2015 г. День Победы. Возле дома.
Через два месяца Толи не стало
Завершая рассказ о своих родителях и прародителях, хочу с некоторой гордостью констатировать: сотрудничеством с большевиками, сталинскими и постсталинскими силовиками предки мои не замараны. Я не стану осуждать тех людей, кто по искреннему заблуждению либо по принуждению был в такое сотрудничество включён. Два моих деда от сталинизма пострадали. Предки мои были честными профессионалами в Российской империи, потом в СССР, потом в России (которая снова империей пытается обернуться), трудились на благо людей, свою страну любили, при этом цену режиму знали.
И ещё. Члены моей семьи не только не замарали себя «гневным осуждением» Израиля, как делали по наущению властей в СССР
Конец ознакомительного фрагмента.