Век психологии: имена и судьбы
Шрифт:
В этом журнале были опубликованы статьи Лурии, в которых были описаны объективные методы изучения времени реакции при утомлении (эти исследования были выполнены им в Казанском институте научной организации труда). Статьи привлекли внимание К.Н. Корнилова, недавно сменившего Г.И. Челпанова на посту директора Московского психологического института, и он пригласил молодого подающего надежды исследователя в Москву. Именно здесь Лурия провел свое первое исследование, получившее международный резонанс, – создал так называемую сопряженную моторную методику. В ее основе лежала идея ассоциативного эксперимента К.Г. Юнга. Предложенная Лурией модификация метода была довольно простой. От испытуемого требовалось в ответ на предъявляемое слово отвечать первым пришедшим на ум словом и одновременно сжимать рукой резиновую грушу. Слова предъявлялись самые разные – как нейтральные,
В первые же годы пребывания в Москве Лурия стал заниматься педагогической работой. С 1923 г. он начал работать в Академии Коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской в качестве заведующего кафедрой психологии. Там было начато новое исследование, которое позже было опубликовано в виде двух монографий: «Речь и интеллект в развитии ребенка» (1928) и «Речь и интеллект у городского, деревенского и беспризорного ребенка» (1930). Это были первые публикации, в которых проявился интерес Лурии к проблеме речи, которой он впоследствии посвятил много экспериментальных и теоретических работ.
В июле 1925 г. Лурия отправился в Германию вместе с отцом, который намеревался посетить несколько немецких клиник. Так Лурия познакомился с Куртом Левином – крупным немецким психологом, с которым у него сложились дружеские отношения. Впоследствии, в 1933 г., когда Левин возвращался в Берлин из командировки в Японию и остановился в Москве, Лурия настойчиво уговаривал его не возвращаться в фашистскую Германию, а остаться в СССР. Прозорливый Левин внял совету лишь отчасти: домой он не вернулся, но и в Москве не остался, предпочтя направиться в США.
В 1924 г. произошло важнео событие. На Втором неврологическом съезде в Ленинграде Лурия встретился с Л.С. Выготским. Доклад Выготского произвел на него неизгладимое впечатление. По инициативе Лурии Выготский, живший и работавший в Гомеле (где он преподавал психологию в техникуме), был приглашен в Москву, в Институт психологии. Хотя Лурия был моложе Выготского всего на 5 лет и за его спиной был уже немалый опыт научной работы, он сразу и безоговорочно признал Выготского своим учителем и руководителем. Правда, формально Лурия первое время был руководителем Выготского, который, придя в Институт, поступил в аспирантуру.
С именем Выготского и его учеников связано начало построения новой советской психологии, непосредственно ориентированной на практику. Выготскому принадлежит четкое осознание «психологического кризиса», а также путей выхода из него. Вместо объяснительной или физиологической психологии, занимавшейся лишь простейшими психическими явлениями, и описательной феноменологической психологии, которая безуспешно пыталась описывать сложные психические процессы, не умея их объяснить, по мнению Выготского, следовало заново осмыслить психические процессы как производные от исторических (культурных) отношений, а психологию – как науку о формировании и функционировании этих процессов.
В эти годы на общей теоретической основе сплотилась знаменитая «тройка» ученых – Л.С. Выготский, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев. Позже к ним примкнула «пятерка» соратников – Запорожец, Славина, Левина, Божович, Морозова. Образовавшаяся «восьмерка» составила коллектив единомышленников, который под руководством Выготского начал последовательно разрабатывать новую психологию.
Главное, что объединяло Лурию и Выготского, – это признание того, что предметом психологии являются сложные сознательные произвольно регулируемые формы психической деятельности («высшие психические функции»), а не элементарные психические акты (типа реакций), и что их объяснение следует искать в исторических, объективных психологических и физиологических закономерностях работы мозга.
Интерес Лурии к неврологии, зародившийся в эти годы, стал впоследствии основным делом его жизни. Он привел Лурию к убеждению о необходимости получить законченное медицинское образование.
В эти же годы у Лурии сложился интерес к изучению умственно отсталых детей. И эта линия исследований также первоначально была инициирована Выготским. Основная проблема этих исследований – проблема диагностики умственной отсталости, которая разрабатывалась в 20-е
Звершением этого периода жизни и деятельности Лурии была его поездка в Америку в 1929 г. на IХ Международный психологический конгресс и выступление там с докладом об объективном исследовании аффектов.
Пассажирские авиаперелеты в ту пору еще были экзотическим новшеством, из Европы в Новый Свет добирались по морю. Лурия плыл в Америку на четырехпалубном трансокеанском лайнере «Стейтендэн». Он вез два доклада – один про «сопряженную моторную методику» исследования аффекта, второй, совместный с Л.С. Выготским, про функции и судьбу эгоцентрической речи ребенка. Выготский не удостоился командировки на конгресс, а их совместный с Лурией доклад там по достоинству оценен не был. Идеи, эскизно намеченные в этом докладе, были подробно развиты Выготским в его самой известной книге «Мышление и речь», написанной пять лет спустя и получившей широкую известность на Западе лишь через полвека. А вот доклад самого Лурии был встречен благожелательно. Более того – автору было предложено издать описание своей методики в виде книги. Книга увидела свет под не вполне адекватным названием «Природа человеческих конфликтов», авторское название «Конфликты человеческой природы» показалось издателю недостаточно «рыночным» (с той поры издатели – и там, и тут – мало изменились, так что не пугайтесь иных несерьезных названий, за ними может скрываться вполне приличная книга). Практичные американцы быстро нашли методике применение (хотя, по мнению автора, опростили ее до примитивизма по сути, усложнив по форме) – идеи Лурии легли в основу создания полиграфа, или детектора лжи. На русском языке книга лишь недавно была опубликована в нашей стране. Может быть, потому, что у нас всегда предпочитали иные, более прямолинейные способы дознания.
Иных публикаций, касающихся той давней поездки в Америку, не существует. Лишь в архиве Лурии сохранился путевой дневник, который он вел во время путешествия, записи, относящиеся к докладам на конгрессе, и тетрадь «Rocks», в которой в виде двадцати отдельных новелл записаны впечатления психолога об Америке. Наверное, было бы преувеличением считать эти записки крупным вкладом в науку. В конце концов, в Новом Свете Лурия увидел то же, что и автор «Города Желтого Дьявола». Но последнему надо было отрабатывать свое реноме пролетарского поэта. Психолог мог позволить себе оставаться психологом. Кое-какие его наблюдения – порой забавные, порой печальные – именно коллегам покажутся наиболее интересными.
Из путевого дневника
18.08.29 На борту парохода Statendan
На пароходе есть человек, который меня открыто и обидно презирает. Когда он подходит ко мне – я теряюсь.
Мне рассказывали об актере, который не мог играть, когда знал о присутствии в зале враждебного ему критика. Я нахожусь в таком же положении. Меня искренне и упорно презирает наш кельнер, который обслуживает нас за столом.
Я потерял его уважение в первый же вечер, когда впервые сел за стол. Я сознаюсь – я не мог понять ничего в той полной названиями карточке, которую мне подали. Я не понял меню, – это плохо; я не сделал вид, что понял, – это гораздо хуже; я растерялся и сказал, что не понимаю, – это предел падения.
За столом испытываешь глупое чувство: заказывая все подряд – получаешь какую-то странную фантасмагорию блюд, противоречащую всему укладу, с которым ты сжился с самых первых лет. Ты начинаешь с дыни и кончаешь блинами…
Все эти блюда надо есть неодинаковыми ножами, разными вилками. Растерявшийся быстро остается без ножей и вилок, и кельнер с укоризненным взором безмолвно пододвигает ему вилки соседнего свободного набора. Нарушенная система восстанавливается, но право на уважение потеряно безвозвратно…
С нами едет один русский парень – красный директор. Едет изучать доменное дело в Америке.
Красный директор не знает ни одного слова ни на одном европейском языке. «Лишь бы до завода добраться, там будем дело делать».
Он не смущается, и жизнь улыбается ему, а строгие кельнеры покорно кивают головой: «Yes, sir»
Красный директор с полным достоинства видом тыкает пальцем по порядку в три-четыре места меню наугад, и всегда остается доволен. Кельнеры удивляются его хорошему и своеобразному (но сразу видно – изысканному) вкусу, а сидящие за тем же столом немцы, французы и итальянцы украдкой глядят на него и заказывают те же блюда, что и этот уверенный и спокойный «американец»…