Век психологии: имена и судьбы
Шрифт:
Фрейд был опытнее Юнга и старше его на 19 лет. Неудивительно, что он испытывал к молодому последователю чувства, родственные отцовским. Впрочем, в психоанализе отношения отца и сына окрашены глубокими противоречиями, что и проявилось в действительности.
В 1909 г. Юнг вместе с Фрейдом, а также еще одним психоаналитиком Ш.Ференци, посетил США, где прочел курс лекций по методу словесных ассоциаций. Университет Кларка в штате Массачусетс, праздновавший свое двадцатилетие, присудил ему вместе с другими почетную степень доктора.
Частная практика Юнга росла день ото дня, и в 1910 г. он оставил свой пост в клинике Бургхёльци. Тогда же, в 1910 г., он по настоянию Фрейда был избран президентом Международной психоаналитической
«Прежде всего, – комментирует Юнг этот эпизод, – меня смутили слова «бастион» и «догмат», ибо утверждение догмата, или, иными словами, не подлежащего обсуждению символа веры, преследует цель подавить какое бы то ни было сомнение раз и навсегда. Но к научным суждениям это уже не имеет никакого отношения; речь идет лишь о силе личного авторитета». Далее Юнг говорит: «Для нашей дружбы это был удар в самое сердце. Я знал, что не смогу согласиться с подобным подходом».
Следовать напутствию Фрейда и отстаивать пансексуализм психоанализа Юнг не намеревался. Его изыскания уже приняли иное направление. Напряженность в отношениях, поначалу неявная, неизбежно должна была обернуться разрывом.
Раньше других почувствовав угрозу, Эмма Юнг тайком от мужа писала Фрейду 6 ноября 1911 г.: «Не думайте о Карле с отцовским чувством: «Он вырастет, и я должен буду уйти», думайте о нем как о человеке. Который, как и Вы, должен исполнить собственную волю».
Основание для разрыва фактически послужила книга Юнга «Метаморфозы и символы либидо», увидевшая свет в 1912 г. (окончательный вариант названия: «Символы трансформации», 1952). В ней Юнг по сути отверг одностороннюю трактовку либидо как сексуального влечения и предложил собственное, более расширенное толкование.
Фрейд расценил эту книгу как измену психоанализу. Отношения коллег обострились настолько, что не хватало только повода для разрыва. И повод не замедлил найтись. В июне 1912 г. Фрейд, находясь в Крейцлингене, неподалеку от Цюриха, не нанес визита Юнгу. Это событие, вошедшее в историю как «крейцлингенский жест», послужило Юнгу поводом для ссоры. Не разубедило его даже письмо Фрейда, в котором тот исчерпывающе объяснил невозможность приехать к Юнгу (он спешил навестить Л.Бинсвангера, только что перенесшего операцию). В начале января 1913 г. Юнг и Фрейд обменялись последними письмами, декларировав разрыв своих отношений.
Это событие явилось для Юнга глубокой личной драмой. Он находился в состоянии духовного кризиса, близкого к расстройству. «Он не только слышал неведомые голоса, играл как ребенок или бродил по саду с нескончаемыми разговорами с воображаемым собеседником, – отмечает один из его биографов, – но и серьезно верил, что его дом населен приведениями».
В момент расставания с Фрейдом Юнгу исполнилось 38 лет – середина жизни, поворотный пункт в личностном развитии. Этот возрастной этап сам Юнг впоследствии определил как «кризис середины жизни». Но именно этот критический период совпал с рождением его основных идей, вошедших в историю науки под именем аналитической психологии.
Расцвет творчества Юнга приходится на годы с начала Первой и до конца Второй мировой войны. Осенью 1913 г. его потрясли и глубоко встревожили не раз повторявшиеся у него ужасные видения утопающей в крови Европы. В августе следующего года разразилась мировая война, словно явившая собой категорическое отрицание рациональных оснований культуры и цивилизации. Пребывая на чудом сохранившемся островке мирной жизни, Юнг поставил перед собой задачу как можно глубже исследовать духовную историю человека, чтобы выявить и преодолеть то, что толкает его к иррациональному саморазрушению.
Плоды юнговских размышлений увидели свет в 1921 г.
В качестве главного фактора дифференциации психологических типов Юнг выделил четыре функции сознания – мышление, чувствование, ощущение и интуицию. Каждая функция может осуществляться интровертивно или экстравертивно. Среди прочих введенных Юнгом понятий интроверсия и экстраверсия получили наибольшее распространение.
Юнг полагал, что каждый индивидуум может быть охарактеризован как первично ориентированный на внутреннее или на внешнее. Энергия интровертов более естественно направляется к внутреннему миру, энергия экстравертов – к внешнему.
Согласно Юнгу, никто не является чистым интровертом или экстравертом. Юнг сравнивал эти два процесса с работой сердца – ритмической сменой в цикле сжатия (интроверсия) и расширения (экстраверсия). Однако каждый индивидуум более склонен к одной из этих ориентаций и действует преимущественно в ее рамках.
Концепция экстраверсии-интроверсии была впоследствии развита Г.Ю. Айзенком, который выделил этот параметр (наряду с эмоциональной устойчивостью) в качестве главного измерения личности, определяющего содержание всех ее свойств. В интерпретации Айзенка эти понятия по сей день широко используются в психологии личности.
Взгляды Юнга на природу психической жизни стали складываться еще в полемике с фрейдистской трактовкой либидо. Юнг дал собственную – энергетическую – трактовку либидо как потока витально-психической энергии. Все феномены сознательной и бессознательной жизни человека он рассматривал как различные проявления единой энергии либидо. Неврозы и другие расстройства оказываются результатом регрессии либидо, способности поворачиваться вспять под влиянием непреодолимых жизненных препятствий. Такое оборачивание либидо приводит к репродукции в сознании больного архаических образов и переживаний, которые представляют собой первичные формы адаптации человека к окружающему миру. Под этим углом зрения Юнг радикально переосмыслил фрейдовскую концепцию природы бессознательного. С его точки зрения, бессознательное включает в себя не только субъективное и индивидуальное, вытесненное за порог сознания, но прежде всего коллективное и безличное психическое содержание, уходящее корнями в глубокую древность. «Бессознательное никоим образом не является пустым мешком, где собираются отбросы сознания… это целая вторая половина души». Эмпирической базой введения идеи «коллективного бессознательного» была установленная Юнгом в его психиатрической практике схожесть между мифологическими мотивами древности, образами сновидений у нормальных людей и фантазиями душевнобольных. Эти образы – носители коллективного бессознательного – Юнг назвал архетипами. При том, что Юнг описывал архетипы весьма разнообразно, все его трактовки имеют нечто общее: фундаментальные образы-символы принципиально противостоят сознанию, их нельзя дискурсивно осмыслить и адекватно выразить в языке. Единственное, что доступно психологической науке, – это описание, толкование и некоторая типизация архетипов, чему и посвящена значительная часть сочинений Юнга. Символические толкования Юнга не всегда отвечали требованиям научной рациональности. Осознавая это, он был склонен подчеркивать близость методов аналитической психологии методам искусства, а иногда прямо заявлял об открытом им новом типе научной рациональности.