Век Зверева
Шрифт:
Зимаков стал события форсировать, сбегал на вершину со Шмаковым, других не пустил, сославшись на приближающийся шторм, свернул восхождение, двинул назад. А назад идти гораздо хуже, чем вперед. Начались проблемы, в том числе и с Юрием Ивановичем. Он ногу подвернул, и его тащили довольно долго на спине, он психовал, естественно. Но все. Наконец они спустились в долину. Потихоньку двинулись в сторону Оша. Зверев ждал с минуты на минуту захвата. Рюкзачок с автоматом держал на коленях. Ничего не происходило. Бишкек. Здесь он, подобно зверю затравленному, приготовился к худшему. Все, кто работал вокруг, были в страшном напряжении. Никто не знал, каким образом он должен выйти на Бухтоярова. Возможно, по телефону. На АТС местной дежурили наши люди, чтобы мгновенно номер засечь. Ничего. И вот миг прощания. Кто куда. Зимаков с частью группы —
Зимаков со Зверевым и женщиной летят. С ними амуниция, рюкзаки, оставшиеся продукты и всякая мелочь. Добра не мало.
Москва. Людей высочайшей квалификации задействовано немерено. Герои прилетают ночью в Домодедово. Разгружают самолет, «рафик» от фирмы все увозит. Зимакова уже тошнит, должно быть, от этой двойственности, и Зверев ему уже как бы не чужой. И тут Юрий Иванович проявляет инициативу. Хочет ехать в Шереметево, в бар. Он там в юности часто оттягивался. Хочет так хочет. Зимаков при нем. Почему бы не съездить. Едут они на «Икарусе» рейсовом. На том, что из одного порта в другой бегает. Никаких попыток позвонить по телефону, никаких посторонних контактов. В Шереметьево все готово по высшей цифре. И тут Юрий Иванович просто-напросто напивается в дым. Садится за стойку бара на втором этаже, ностальгически обводит все вокруг своими красивыми глазами и начинает накачиваться дагестанским коньяком, предварительно сняв пробу и поцокав языком. Зимаков его в этом деле сопровождает, но не более того. Цедит аккуратно, кофе пьет, ест бутерброды. Суточные и прогонные у них по всей форме. Хорошая сумма получается. И все. К утру Зверев пьян жутчайше. Вот так. Бери его и увози в камеру пыток. Зимаков спрашивает, что делать дальше, я даю отбой, оставив, впрочем, пару человек присматривать за эвакуацией тела, и ставлю возле квартиры, где они ночуют, наружку. Юрий Иванович снова посмеялся над нами. А автомата у него больше нет. Рюкзачок свой он якобы потерял. Пусть утром мысль эта его синдром похмельный усугубит.
В институт медико-функциональных проблем они попадают через двое суток. Первые сутки Зверев спит и похмеляется пивом, вторые — на просушке. Потом его ждет, кроме всего прочего, барокамера.
Они выходят из института, идут пить пиво в один подвальчик, который нами, как и многое другое, поставлен на контроль, и Зверев, выйдя в туалет, исчезает. Проваливается как сквозь землю. Мы потеряли его…
Вечером я отвечаю на язвительные вопросы в кабинете начальника, а утром вылетаю в Калининград. Операция «Регтайм» должна начаться в ближайшие дни. Операция «Господин Ши» идет полным ходом. Бухтояров там, где море и доисторические комары в валютной доисторической смоле. Зверев пропал без вести. И теперь он сам нас найдет и попросит прощения. А мы еще подумаем, простить его или нет, если к тому времени он будет жив.
Итак, Зверев исчез. Исчез среди белого дня, в столице российского государства, откушав перед этим пивка с господином Зимаковым. В барокамеру Юрия Ивановича Зимаков загнал, как он сам объяснял после, ради чистоты эксперимента. Ему было просто любопытно, каков высотный порог Зверева и, случись тому уходить не в катакомбы, а к вершине, смог ли бы он подняться на пристойную высоту. Барокамера показала, что вряд ли. Но после полноценной проверки состояния здоровья беглого следователя ресурс открылся изрядный. Вот, значит, какой спортивный фундамент он заложил в молодости.
Далее пошла рутинная работа: ориентировки, досмотры, проверки на дорогах и квартирах. Московский список Зверева был невелик. Основных адресов восемь, тех, что для очистки совести, — двенадцать. Везде наружна и дежурные группы захвата по секторам. Никаких признаков Зверева не обнаруживалось. То есть мы сами себя перехитрили. В Воронеже его брать не стали, позволили в открытую ходить по городу, представления с котами устраивать, на свадьбах распевать про Хасбулата удалого.
На
Потому и появился. Эта операция у нас называлась «Господин Ши».
Ожидались крупномасштабные действия западных спецслужб в Калининграде. Информация была очень надежной и достоверной. Из всего, что происходило в последние годы на просторах бывшей державы, — самое серьезное. К этому времени выработался некий защитный механизм и в Комитете, и в ГРУ, и в структурах, аббревиатур которых никто пока не знал. Со временем они станут так же просты и «понятны» для обывателя, как… ну, ОМОН, например. Смысл происходившего сейчас заключался в том, что, если информация уходила из среднего звена чуть выше, ложилась на стол официальным начальникам, дело попадало под контроль тех, кого мы звали «врагами народа» и терпели как необходимое и проходящее зло. Об этой операции, несомненно, знали на верхах, но не подозревали о том, что знаем мы. Или внушали себе, что не подозревали. Главным было не дать делу официальный ход, с тем чтобы не приходилось отчитываться в рабочем порядке. Методика нашей работы была такова: набирать объем информации, факты, варианты возможного развития событий разрабатывать, и тогда весь этот ком выкатывать с невинным выражением лица на официоз. А после этого не могло не быть «заявления ТАСС». Понятно, что всякая инициатива наказуема, и если не удавалось защититься, следовало расформирование структуры, сложившейся в ходе дела, отвод. Потом структура эта возрождалась в несколько другом качестве и составе.
Итак, мы стали предполагать с достаточной долей вероятности и достоверности, что Бухтояров сейчас в Калининграде, держит руку на пульсе событий. После разгрома его питерского «округа» он, несомненно, нуждался сейчас в товарищах, или сообщниках. Хоть подельниками их назовите. Это сути дела не меняет. И Зверев подходил ему по всем статьям. Он хорошо показал себя в деле. И в милицейском, и в подпольном. А вдвоем с Бухтояровым они представляли собой уже сильное звено. Юрий Иванович оттянулся на свежем воздухе, отдохнул, в горы сходил, здоровье проверил. Опять был готов к труду и обороне. И мы потихоньку стали передвигать фишки в сторону нашего анклава.
В Москве можно было не искать крыши для действующих лиц новой пьесы с далеко выходящим за рампу и подмостки эффектом. И сам театрик должен был сгореть. Неувядаемый и несгибаемый господин Ши. Личность известная. Родственник одного большого человека из Кенигсберга. Я в которой раз читал его досье. Там все так было складно, что хотелось выть. Как и в других подобных документах.
Шимяко Владлен Парамонович. Владлен значит «Владимир Ленин», если кто-то забыл. Товарищ. Но никак не господин. Родители так назвали.
Родился в 1945 году в Таганроге. То есть и год победный, и место рождения примечательное. Антон Павлович Чехов камни этого города топтал в молодости и впоследствии отозвался о них неодобрительно. Владлен Парамонович вряд ли что хорошее добавит о тех булыжниках, хотя сейчас, говорят, в Таганроге порядок, в рамках дозволенного.
В 1964–1965-м работал сварщиком на котельном заводе. Потом служил в Советской Армии (в группе советских войск в Германии). Это уже интересно. Но ведь многие служили, и ничего. После службы проявил большую любовь к прежнему месту работы, снова робу одел, взял держак, маску. Пошел класть швы, варить сталь и даже чугун, что дело непростое. Институт закончил заочно и на родном заводе стал инженером-конструктором. И тут — первое недоразумение.
На инженерной должности работал, еще не имея диплома. Значит, или голова светлая, или папа — генерал. Примерно так и было. Не генерал, но солидный человек. Не маленький.
В 1971 году поступил на работу в одно НИИ. У же не очень простое. Опять же инженером. В 1973 году окончил Политехнический институт по специальности «Инженер-электрик». А дальше пошло как по-накатанному.
Старший инженер, ведущий инженер, завлаб, главный инженер и так до генерального. Потом кандидатская. В партию вступил по возвращении из армии. Вышел в девяносто первом году со всей компашкой. Это когда в телевизоре билеты рвали и отшвыривали. Кое-кто жег. У нас, например, этот и другие документы прямой и непосредственный начальник изъял под роспись, в сейф положил. А где этот сейф и где начальник сейчас — неведомо.