Вексель судьбы. Книга 2
Шрифт:
Шамиль от изумления глухо охнул.
— Так их давно должны были разминировать!— скептически отозвался Алексей.
— А вот и ошибаешься! Я совсем недавно разузнал, что в семидесятые годы мой динамит случайно обнаружили под зданием Госплана в Охотном Ряду, а несколько лет назад - через дорогу напротив, при разборке старого фундамента гостиницы “Москва”. На полигон вывозили аж на трёх грузовиках! Но там - здания серьёзные, на много этажей. А под этот особнячок, насколько я припоминаю, было заложено всего килограммов триста или пятьсот.
— Придётся
— Не выйдет через коллектор… Взрывчатка надёжно замурована и приводится в действие электровзрывателем, соединённым с приёмником, который я запитал от силового кабеля через реостат. Кодовый сигнал для подрыва должны были подавать с головной радиостанции из Куйбышева… Сейчас, конечно, такого сигнала мы не сгенерируем и не передадим, да и в приёмнике лампы давно сели, а реостат сгнил и рассыпался. Но есть, кажется, один обходной способ…. Обходной такой вариантик один есть…
В салоне машины воцарилась тишина.
— Во всех пяти случаях припоминаю,— тихо продолжил Петрович, как бы беседуя сам с собой,— во всех случаях приёмники я замуровывал в стену, но вот катушки гетеродина перепаивал и выводил за корпус, чтобы из-за случайно возникшей наводки они не выдали ложного сигнала на подрыв… Оттого-то дома эти до сих не взлетели в неурочный час… Здесь, в Чертопольском, я, похоже, видел в подвале место, за которым должна находиться моя катушка… Кругом старая кладка на известковом растворе, а это место заделано цементом… Слой штукатурки там тонкий, миллиметров пять, трещинки сквозные видны, а за трещинками - зелёная медь, я это ясно заприметил, поскольку рядом с тем местом поставил рацию…
— Петрович, поясни - что это означает? Катушки, гетеродины?
— А это значит, Лёша, что мы в самом деле можем попытаться рвануть весь этот империалистический конклав к праотцам или к кому-нибудь ещё, кто подалее! Знаешь, что для этого нужно?
— Что?
— Пустить рядышком, через нашу рацию, обычный звук с частотою где-то 440 герц. Это я точно помню - на такой частоте, по камертону, мы в сорок первом записывали на пластинку особый звуковой сигнал. Резервный вариант подрыва, когда сигнал с пластинки передавался бы в радиоэфир не из Куйбышева, а с передатчика законспирированного бойца, сидящего на какой-нибудь даче подмосковной… Ну а дальше дело техники: катушка малошумного динамика, имевшегося в замурованном поблизости приёмнике, наводила бы на гетеродин низкочастотный электромагнитный сигнал, оттуда - переток на конденсатор, накопление заряда, пробой - и всё, принимай, страна, торжество справедливости!
— А мы так сможем?— Алексей если пока и не вдохновился, то точно заинтересовался идеей Петровича.
— Сможем, если Елизавета Валерьяновна поставит и заведёт на своём патефоне ту особую пластинку. Но на то пластинка и была особой, что выдавалась в особых случаях и под особую роспись… А знаешь, что иначе нам нужно?.. Нужно, чтобы у неё в комнате заиграла особая музыкальная вещь, и тогда сигнал с её рации, поступивший на нашу с тобой, доведёт всё до законной развязки.
— А у неё есть рация?
— Конечно, причём наградная - приложение к значку “Почётный чекист”. Значительно лучше той, что мы с тобой откопали.
— А наша с тобой - музыкальный звук примет?
— Ну да. И сердечник её динамика как раз должен глядеть на ту древнюю катушку мою… Кстати, ведь бумажную мембрану с динамика я словно на заказ удалил, чтобы без звука, чтоб только электромагнитная волна с сердечника била бы в цель… И ведь точно, словно предвидел, - бить с моего динамика раскуроченного она будет, как в кино, в аккурат на ту катушку фронтовую!
— А достанет туда в подземелье радиосигнал?
— С Большой Серпуховской - элементарно! Ты лучше вот что мне скажи: какая музыка играется на частоте 440 герц или кратной?
— Музыка исполняется на самых разных частотах. Но 440 герц, насколько я помню физику,- это нота ля первой октавы. Значит, нужно подобрать музыкальное произведение с тоникой ля.
— Ну и подбери ж! Ты же профессор и композитор!
— Погоди, дай вспомнить… В ля-мажоре у нас звучит “Итальянская” симфония Мендельсона. В ля-миноре написана “Трагическая” Малера. Везде тоника ля - опорная, так что нужная нам частота звучит постоянно и весьма хорошо.
— Тогда звони!
— Куда звонить?
— Звони Елизавете и говори прямо, чтобы она заводила пластинку с Малером!
— Вряд ли у неё такая есть. Нужно будет скачать симфонию из интернета.
— Эх, Лёша, Лёша! Если бы ты знал, сколько Лизавете лет - не смешил бы своими предложениями всемирную сеть интернет! Не годится!
— Тогда что же нам делать?
— Только не отступать! Елизавета знает все старые песни и подыграет сама, если что, на аккордеоне… Думай, думай, какие наши старые песни в твоём ля-миноре звучат?
— Ты лучше перечисляй, а я буду соображать.
— Идёт. “Краснофлотская”? “Два сокола” - про Ленина и Сталина, если забыл. Не годится? “Железнодорожная лирическая” ещё есть - в честь товарища Кагановича.
— Ты уверен, что пенсионерка в возрасте за девяносто помнит “Железнодорожную лирическую”?
— Разумеется, не помнит. Тогда танго “Тенистый парк” с соло для гавайской гитары? Романс “Скрылась луна”? Нет? Не проходит? Может тогда - “Синий платочек”?
— “Синий платочек”?
— Да, “Синий платочек”.
— Хм, а ведь ты прав. Это мелодия будет как раз ля-минор. Интересно, сможет твоя Елизавета её исполнить?
— Про другое не скажу, а эту - знаю, что сможет.
— Тогда что будем делать?
— Действовать! Согласен, лейтенант? Шамиль, а ты согласен?
Вопрос оказался риторическим - никто не проронил в ответ ни слова, однако в воцарившейся тишине все трое ясно почувствовали сгустившееся напряжение, которое возникает перед настоящим боем. Ибо как только завязался предметный разговор про подрыв особняка, Алексей для себя решил, что уже ни при каких обстоятельствах назад не отыграет. А сказать, что у Шамиля просто вспыхнули глаза - значит, не сказать ничего.