Вектор Пути
Шрифт:
– Дева весны…
– Весна сожжётся знойным летом, рассыплется потом листвой… Чтоб умереть…
Легко воскликнул сын отца:
– Потом родится снова! Как будто не была мертва! И раз за разом! Снова! Снова!
– Очнись! Она же смертна! Ты знаешь правила Игры. И смертным станешь ты. Всё это ради суеты? Ты поменяешь хаос ада на пару лет… – Брезгливо продолжил.
– …твоей любви?
Сын преклонил колено, голову склонил.
– Отец прости. Ошибся я…
– Прощаю… - Поспешил отец с ответом.
–
– Тебя, мой сын, тогда простить я не сумею.
– И Сатана опустил голову.
Сын поднялся с колен и ушёл за кулисы. Вновь выбежал на край зала артист с кипой листов, заканчивая повесть:
Нет больше слов у Сатаны.
Отец стоит в недоуменье.
Творенье тёмных дел покинуло приют.
И как бы ни старался адский босс
Своё составить мнение –
Творец важней,
На то его Веленье…
И Дар Творца своё составит мненье,
Меняя нашу суть.
Родослав зааплодировал. Миромир вяло похлопал в ладоши, ехидно подмечая:
– Ну, отличная же тема. Зачем только кровь младенцев приписывать, казни, прочий людской атрибут? Как будто Деннице делать больше нечего. Эта суета - суета бесов и чертей, влекомых людскими помыслами.
– Да, больших выдумщиков, чем людей, нет. Но какой спрос, если никто не объясняет, что душа их…гм… их же мысли воплощает? Если сопоставить по времени, сколько минут в день люди думают о дружбе и войне, то не удивляйся, почему весь мир периодически в огне без всяких Эмиссаров.
– Если бы не подушки безопасности как этот дар Творца – любовь и прочие, то…
– Рыжий недоговорил. Другой актёр подошёл к краю сцены и напыщенно зачитал с бумажки.
Когда весь мир стоит на грани,
Когда горят огнём поступки прошлых лет,
Когда от человека проку нет,
И вдаль миров летит Творца послание,
То понимаешь - выбора здесь нет.
Опять конец или начало
Другого странного пути.
От Люцифера сути нам не уйти.
Мешает свет, мешает тьма,
Свободы нет и слёзы Мирозданья
Текут рекою, там, где жизни не было, и нет.
Сказал один:
Вселенная бесконечна!
Но где-то есть её конец.
Второй сказал:
Мы люди, мы венец Создания.
Но лучше б тихо промолчал.
Кричит другой:
Проснитесь, боги!
Мы жаждем души вам отдать!
Но боги спят, крикун не рад.
Последний говорит:
Я много понял, но вам того не объяснить.
Свою вы жизнь должны прожить,
На то в Сказании Завет,
Что тянется на тысячи лет.
На то Покон, на то Исход,
На то Совет и Наказанья,
Но всё равно лишь нам одним
Гадать секреты Мирозданья.
Захлопал и Миромир, о чём-то задумавшись. Лишь спустя минуты обронил:
– Всё-таки пелена спадает. Кто ищет, тот находит. На поток бы свои знания ещё не ставили. Я понимаю, что за время, потраченное в поисках золотников океане мусора, хочется большей отдачи, но позже творцы растворяются, переставая различать мусор и явь.
Родослав обозначил улыбку:
– Деньги - зло на день. Не стоит давать голодающим рыбы, дай удочку. Это ты сказал или сын?
– Сын. Он умней меня. Был бы ещё мудрей…
– … Не брал бы третьего ученика?
– И не стыдно тебе мои мысли читать?
– У тебя на лице всё написано. Эх, и открывает тебя творчество.
– Да просто раньше мы за эти знания не то, что войны развязать, и свои жизни ложили…
– Клали…
– Тем более… А сейчас на людей сыплется как из рога изобилия и ничего…
– Да на них много чего сыплется. А ни фильтра, ни другого сравнительного аппарата нет. Растворился в веках. Осталось одно критическое мышление.
– Ну, переборщил, знаю. Как иначе-то было?
– Да никак уже. Что сделано, то и лета с ним.
Диалог прервал женский голос. Молодая девушка под частыми укорами режиссёра тем не менее не сбивалась и говорила, выучив наизусть:
Да, Первый был и был Второй,
Миры творили, создавали,
Но как случается порой –
Одолевать сомненья стали.
Кто Первый?