Вектор угрозы
Шрифт:
Швед повозился в темноте, потом его дыхание стало ровным и размеренным, он уснул.
– Алекс, – позвала Яна, – ты не спишь?
– Нет, думаю.
– А как мы узнаем, что Шторм прошел? Ведь уже и земля не трясется.
– Швед проснется, когда нужно. Он всегда так.
– Ты на него слишком полагаешься. Что он ни скажет, ты его слушаешься.
– Потому что он разумные вещи говорит.
– Ну да, разумные, как же! Про мертвого великана-то?
– Как раз именно это очень разумно! Понимаешь… не нужно воспринимать его слова прямо. Великан Имир, Один,
– Да знаю! А ты не можешь проще объяснить?
– Попробую. Люди придумали богов для обозначения всего, что есть в нашей цивилизации. Бог земледелия, бог пастухов, бог лекарей. Создали театр – появилась муза театра. Придумали историю – вот и муза истории. Боги – это наша цивилизация. Ну, то есть не буквально, а иносказательно, в символическом смысле, понимаешь? А великан Имир – это силы природы, то есть все, что было до богов. Было до того, как придумали богов, придумали названия всему, что создал человек. Цивилизация сделала из мира дикой природы мир человека, по скандинавским мифам – боги сделали мир из расчлененного тела великана. Наш мир. А теперь Имир пробуждается и сбрасывает цивилизацию. Поэтому наш привычный мир уничтожен, теперь снова наступает власть дикого начала.
Яна молчала, поэтому Алекс подумал, что она сейчас начнет потешаться и над ним.
– Я плохо объяснил?
Яна ответила:
– Хмм… Если так, то получается какой-то смысл, верно. Как схема – верно. Только где в этой схеме наше место?
– Вопрос… сам над ним думаю. Я надеюсь найти ответ в книгах. Ведь должна же быть причина, по которой это все произошло: катаклизмы, эпидемии, наступление Леса на города. Почему именно сейчас?
– Ты историю про Лесника слышал?
– Нет. Что за история?
– Бродяга один рассказывал, я подслушала. Значит, так…
Яна устроилась поудобнее, откашлялась и начала, протяжно и заунывно, как, согласно ее представлениям, полагалось рассказывать подобные истории:
– Жил еще до катаклизма в небольшом городке лесник. Родных всех схоронил, друзей заводить не стремился. Одна радость была – роща у городского кладбища. Ухаживал он за ней, сухие ветки обламывал, за растениями следил.
Решил однажды губернатор увеличить кладбище. Мол, новое строить дорого, а тут все просто – расширить за счет окружающих старую территорию деревьев. Вырубить их и разровнять землю.
Узнал об этом лесник, побежал в администрацию, умолял не трогать, плакал, чуть ли на колени не падал. Говорил, что нельзя лесок вырубать, охраняет он живых от мертвых. Но бумаги уже подписаны! Лесник взял фонарь свой, рюкзак и ушел. Пообещал только, что все еще пожалеют.
Рабочие на кладбище техники не дождались – началась эпидемия. А кладбищенский лес двинулся на город. Срастаясь с другими рощами и посадками, он набирал великую силу… Уже нет того города, с которого все началось, – кладбищенский лес поглотил его и до сих пор разрастается дальше.
И многие видели издалека, что у кромки леса ходит кто-то с ярким фонарем. На десятки километров людей нет, а тут кто-то бродит в одиночку!
Некоторые
– Ну вот, суеверия. Именно то, о чем Швед говорил. А если читать книги…
– Если бы ответ был в книгах, все бы их читать кинулись. Думаешь, ты самый умный?
– Все не ищут ответа. Швед только что об этом сказал: люди хотят простого – чтобы было тепло, сытно, безопасно. Они свое место и так прекрасно видят – здесь и сейчас. А мы вот ищем кто прошлое, кто будущее…
1
Использована новелла Георгия Топало «Нелюдимый лесник». – Здесь и далее примеч. автора.
Алекс не замечал, как летит время, болтать с Яной было приятно. Обычно он смущался, когда пересказывал прочитанное в книгах, потому что знал: большинству его увлечение кажется пустым, но Яна слушала очень серьезно. Похоже, ей даже нравилось.
Потом пошевелился Швед, гулко прочистил горло и объявил:
– Ну что, попробуем выйти? Что-то у меня плечо побаливает, это обычно к дождю случается. Если дождь полил, то споры прибило и смыло, можно выбираться. Зря, что ли, ветер такие тучи нагнал? Должен дождь зарядить, точно.
Яна включила фонарик, и Швед вскарабкался по лестнице. Осторожно откинул люк, огляделся. Потом позвал спутников:
– Никого! Можете вылезать! А я припасы соберу.
Алекс с Яной поднялись на кухню. Там было темно, в окна лупили густые струи дождя, и небо сквозь них просматривалось тяжелое и низкое. Яна осмотрела окно, сквозь которое влезла вчера, и удовлетворенно отметила:
– Вот она, растяжечка! Значит, Швед учел мой вчерашний визит, приготовился. Приятно, когда тебя в гости ждут.
Алекс лишь в очередной раз поразился ее беззаботному отношению к собственным проделкам. Яна продолжала изучать ловушку.
– Странно, что это такое? Я думала, растяжка к какой-нибудь коробочке со спорами будет тянуться… к гранате на худой конец, а это что ж такое?
Алекс оглядел небольшие темно-зеленые комочки, похожие на нераскрывшийся бутон цветка.
– По-моему, эти штуковины выстреливают сок.
– Ядовитый?
– Нет, но мажется так, что не отмоешь неделю. Он клейкий, как Лес знает что. Швед тебя пометить краской хотел.
Потом из погреба позвал хозяин:
– Алекс, помоги!
И стал подавать снизу свертки с продуктами и патроны. При этом, как обычно, бормотал:
– Ничего ценного я здесь не оставлю. Все, что в дороге может пригодиться, возьмем с собой. Главное, патроны… Патроны, как и ножи, лишними не бывают. Это по карманам рассуешь, держи… Вот «макаров», отдай Яне. К этому стволу, по крайней мере, патроны можно будет раздобыть. А вот это осторожно бери, не то порежешься.
В звякающем свертке были клинки разных форм и размеров.