Вектор
Шрифт:
Надо что-то делать, монстру конец, и, пока еще есть время, нужно выбираться. Упираясь спиной в заднюю стенку, а коленом в полуразбитое стекло, я всеми силами пытаюсь выдавить его, но ничего не получается. Достав пистолет, отвернул лицо и выстрелил несколько раз. Снова попробовал выдавить стекло, и на этот раз получилось: большой кусок в нижней части выпал, и я сразу же вылез наружу. Он заметил меня и, оставив жертву в полумертвом состоянии, сразу побежал следом за мной. За короткое время я оказался у двери, где ранее встретил его, и, не останавливаясь, бежал дальше. Пытаясь по ходу свериться с картой, дабы не попасть в какой-нибудь тупик, предположительно, все же нашел нужный путь, но времени не было, и, свернув влево, побежал изо всех сил по коридору, прямо к двери в конце. Но есть проблема: если она закрыта, мне конец, даже не оборачиваясь, я уверен, что он близко, а глупая идея может не сработать. Но делать нечего, и, приготовившись, подбегая к двери, уже в паре метров резко развернулся и стал стрелять в надежде задержать его или запугать. Но после нескольких выстрелов увидел его не в метре от меня или двух, а в начале коридора. Он просто стоит там и смотрит. Не знаю, как на это реагировать, это вызывает смятение, но из-за прилива адреналина искушать судьбу и лишний раз рисковать не хочется. И, пока есть такой шанс, надо пользоваться. Сняв небольшой заслон
Запись 25
Через минуту прямо за дверью, что защищала меня, я услышал металлический звук, словно что-то задвинули или подперли. Немного отдернулся и приготовился стрелять, но быстро вернулся в первоначальное положение, увидев, что дверь даже не двигается и заперта изнутри моими же руками, что вылетело из головы от стресса, – так что тут ему меня не достать. Прошло минут пятнадцать, а может, и полчаса – за временем я не слежу и даже не хочу пытаться. Силы восстановились, а нервы слегка успокоились, чтобы двигаться дальше, но из головы все равно не выходили мысли о нем. Как такое вообще допустили, разве всех не должны проверять на психическое состояние и фактор риска развития маниакальных наклонностей? Мне даже страшно представить, как долго он был здесь и выживал и сколько людей пострадали всего из-за одного человека, который потерял контроль или же был таким всегда. Как служба безопасности Вектора пропустила такую патологию?.. Интересно, есть ли вообще шанс выйти с ним на контакт – или все, что осталось от человека под костюмом, – это лишь тело. Возможно ли такое, что есть еще выжившие, если он их не перебил? Чем больше я на Векторе, тем больше вопросов без ответов, что, несомненно, раздражает. Отныне надо быть намного осторожнее, ибо он знает, что я здесь, и будет искать. Странно, но только сейчас я осознал, что впереди лишь непроглядная темнота, – а ведь я смотрел в нее все это время, что тут сижу, и лишь сейчас, когда собрался идти дальше, понял, что мне страшно. Стоя на месте у входа с единственным рабочим светом из потолка, я просто освещал фонариком тьму перед собой, так сказать, привыкая к новому месту, что, несомненно, стоит воспринимать с опаской. Света фонарика хватило лишь на несколько метров, но и этого было достаточно, встроенные в потолок лампы не работали, везде столы, компьютеры – что-то вроде офисного помещения. Посмотрел по КПК, куда идти: пятнадцать метров вперед и метров пять вправо – не так и далеко.
Не спеша двигаясь вперед, держа пистолет наготове, я познаю настоящее погружение во тьму, которая окутывает меня и скрывает от моих глаз того, кто ускользает от луча фонарика быстрее, чем я способен разглядеть хотя бы очертания этого создания. Но вскоре правда сама открылась: невероятное количество царапин и крови по всему полу и окружающим предметам. Поддаваясь инстинкту безопасности, все время смотрю по сторонам, прислушиваясь: все та же неизменная тишина. Сделал еще пару шагов, дернул фонариком вправо – никого, слева – чисто. Разве это не должно меня расслабить? Нет, теперь стало еще страшней идти вперед, стараясь не поддаваться панике. Появившийся из ниоткуда скрежет когтей по металлу, сопровождающийся медленным нечеловеческим дыханием и меняющий свое местоположение, – он дал понять, что все же я не одинок. Теперь я знаю, что их несколько, я слышу это и мотаю фонариком и пистолетом во все стороны, пытаясь успеть поймать под свет хотя бы одного из них.
Три или четыре когтя ударяют по спине, прорвав одежду, немного расцарапав кожу. Почти упав на пол, успел развернуться и, приземлившись на спину, выстрелил пару раз, но тварь уже убежала. Сразу встал, в панике оглядываюсь по сторонам – как же быстро, невероятно, такого противника еще не было. Они боятся света и, кажется, легко передвигаются по любой поверхности, поскольку я до сих пор не увидел ни одного. Спина болит, но крови, кажется, немного, вряд ли мне еще раз так повезет, что в итоге и произошло. Еще один удар, но уже по правому плечу – и теперь рана глубже. Приличное количество крови пролилось на пол, и я, не раздумывая, побежал назад к двери. Но все попытки открыть ее были бесполезны: меня заперли. Стал кричать изо всех сил, но сразу остановился: помогать просто некому. А он ведь знал это, знал, куда я попал, и специально позволил уйти, потому что я не осознал главной причины своей неудачи – это его территория. Достал бинт из кармана, что припрятал еще в медицинском блоке, и кое-как перебинтовал плечо. Что же теперь делать: я в ловушке, стою вплотную, опираясь на дверь, под светом и просто наблюдаю тьму, словно она и есть монстр. Без света мне не выжить, а они готовы долго ждать: сколько у них не было такого мяса, как я, – месяцы или годы? Без альтернатив, под напором адреналина и страха учишься выживать так, как никогда раньше, и приспособленность к месту ради собственной жизни просто поражает.
Увидеть врага в темноте почти невозможно, а вот услышать – гораздо проще, и, прислушиваясь, я улавливаю звуки и стараюсь максимально точно определить их количество. И вскоре, словно хищника, эта охота затягивает меня, позволяя заглушить небольшие нотки страха, сделать несколько шагов от двери, будто осваиваясь в этой среде. Дабы более плотно понять, сколько их стоит ожидать, сажусь на пол, скрестив ноги, в паре шагов от двери и, закрыв глаза, вслушиваюсь – в такой тишине это не сложно. Они выжидают, ведь они боятся света, и даже голод не заставляет их идти на риск. Моя недоступность заставляет их мельтешить в разные стороны, что не проходит беззвучно. Если вычесть возможность звуковой запутанности, то их не меньше пяти. Мимолетный покой исчезает, как только я открываю глаза и понимаю, насколько жестоки и омерзительны эти создания, чье происхождение мне неизвестно, и исходящая от них ненависть словно передается мне.
Устремляя взгляд во тьму, понимаю, что выжить там без света невозможно, а фонарик мало чем поможет. Значит, остается лишь одна возможность. Свет, что у двери, – это единственный шанс. Слева от меня в паре метров стоит металлическая тумба, кое-как, но свет ее покрывает, так что вряд ли существует опасность. С жутко раздражающим и громким скрипом я подтащил ее под лампы, поднявшись на нее, ощутил тепло света, что очень приятно. Прислонил ладонь к пластиковой защите, словно впитывая тепло, поглядывая во тьму, машинально ожидал каких-то действий, но все тихо. Не знаю, как и почему, но все лампы на потолке установлены в разных местах и от каждой идут отдельные провода дальше в помещение. Медленно и очень аккуратно снял защитный корпус, оголив две трубчатые лампы.
Аккуратно обхватил одну, провода крепились специальными клипсами, сама лампа плотно сидела на защелках. Какая же она горячая, свет немного слепит, приходится делать все на ощупь. Наконец, точно поняв конструкцию креплений, я медленно начинаю вытаскивать ее. Сначала правую сторону и в поспешной уверенности в том, что она уже вышла, дергаю лампу вниз, после чего следуют треск и гаснущий свет. Я сделал все слишком рано, трещины пошли от правого конца и до середины, так что лампа моментально погасла. Света стало вполовину меньше, и здешние хищники отпраздновали это резким бушующим криком, длящимся несколько секунд. Спустя несколько минут, успокоившись, я принялся за вторую – сейчас я как никогда понимаю, что от света зависит моя жизнь. Нельзя думать – надо просто делать, словно на автомате, и каждое движение не должно сопровождаться страхом. И спустя несколько минут я сделал это. Вытащил ее и, стараясь забыть обо всем, очистить разум, так сказать, слез с тумбы, проверив плотность крепления проводов, положил лампу на тумбу. Переведя дыхание, посмотрел, как идут провода. Они закрыты тонкой пластиковой рейкой в потолке, и снимается она очень легко, что позволило обхватить лампу со стороны проводов и вытянуть ее вперед левой рукой. Из-за изменения количества и местоположения света немного непривычно: теперь он в моих руках, а вокруг лишь тьма. Выдернув еще провода, взял дополнительный запас в правую руку, прикрепил свой фонарик на пояс со спины и сделал первые шаги.
Запись 26
Медленно делая шаг за шагом, рассекая тьму светом лампы, попутно освобождая провода, стараюсь держать дыхание ровным: ведь если даже не учитывать, что вокруг обитают ужасные твари, ищущие момента напасть, то сама ситуация предельно жестокая. Они следуют за мной, медленно, по всей поверхности, сменяя местоположение каждую секунду, что заставляет медленно двигаться по кругу. Вот уже почти полпути – а чувство такое, что это длится вечность. Остановившись, прислонил лампу поближе к телу. Они могут напасть откуда угодно, и лишь этот маленький свет спасает меня. Надо меньше думать об этом, ведь чем больше я обращаю на это внимание, тем меньше верится в шанс выживания. Несколько минут – и, сделав еще несколько шагов, я быстро оборачиваюсь на резкое и громкое рычание позади, но там ничего нет. Как же меня раздражает, что я ничего не вижу! Опять резкое рычание за спиной – снова обернулся: они либо привлекают внимание, либо пытаются вывести меня из себя, запутать. Напряжение ужасное, отчего я боюсь чрезмерно применить силу и сжатием ладони раздавить лампу. Еще несколько метров – и за это время они все же пытались отвлечь меня, но пока я держусь. На КПК не посмотреть – остается лишь надеяться, что не заблужусь. Но вот правая стена заканчивается углом, кажется, видно ужасно, но вроде бы это так, а значит, это середина – и надо повернуть направо, где в конце есть выход.
Не спеша, но уверенно делая шаг за шагом, ощущаю, как они крадутся сзади, пытаются напасть, но, слыша каждый их звук, вовремя оборачиваюсь, обжигая их светом и все больше наслаждаясь болезненными криками. Удерживая злость внутри себя, стараюсь не делать лишних движений, сосредотачиваясь только на защите, и, честно, не хочу, чтобы они отступали, – пусть нападают. Их боль – моя сила. Надеюсь, эта философия продержится дольше, чем обычно. Первый смельчак прыгнул с потолка на меня, я еле скинул его с шеи, ослепив светом, выстрелил прямо в голову несколько раз и резко обернулся кругом, выставив лампу вперед. Жалкие существа! Один почти сумел сгрызть меня, пока другой отвлекал справа, этот прыгнул слева, но я успел увернуться, обхватить его правой рукой, прислонить свет вплотную к его уродливой морде и, слушая безумный вопль, наблюдать, как плавится его кожа до костей, словно масло на огне. Останки тела упали на пол, и я пошел дальше. Теперь они стали осторожнее, но лично мне все равно – уже видна дверь в паре метров, и, честно, со всем этим я и забыл про нее. Невероятно: сейчас я понял, зачем все это было на самом деле. Везде все в крови, и, поднеся руку к панели, почти коснувшись ее, я остановился. Не знаю, что творится у меня в голове и каков шанс, что мне повезет, но ударом по двери я разбил лампу, погрузившись во тьму. Немного подождав, давая им подойти, я ощутил в полуметре от себя дыхание и вонь этих созданий и нажал на кнопку. Стоя на месте с закрытыми глазами, ощутил, как теплый свет окутывает меня, пробиваясь даже через веки. Не двигаясь ни на сантиметр, первое, что услышал за последнее время, – это болезненные крики, которые, словно наркотик, позволяют ощутить жизнь.
Запись 27
Крики жертв отдаются эхом, словно отголоски, напоминают о тьме свету, что обволакивает меня. Глаза все еще закрыты, и кажется, что лишь страх не позволяет их открыть. После тьмы, в которой словно тонешь и отдаешься неизвестному, лучи тепла кажутся странными, необъяснимыми, и вскоре понимаешь, что именно этого тебе не хватало больше всего – того, что просто символизирует надежду, любовь и жизнь. Ноги еле держат, я готов упасть на пол от бессилия – но ведь минуту назад я был полон энергии, изменилось лишь место, и кажется, что слишком резко и абсолютно несвойственно. Расслабил веки, перед глазами открылся вид коридора – странное облегчение, словно могло быть хуже. По бокам стоят четыре больших прожектора, направленных мне за спину, я же стою непосредственно между ними. Разве я не должен быть рад, что выбрался оттуда, не дал утопить себя во мраке, навсегда избавившись от всех страхов и боли, не должен чувствовать облегчение и радость, что все не кончено, что поиски брата продолжатся, как и сама жизнь? Ведь какая-то часть меня, сильная часть, не хочет тут быть, я словно не на своем месте, и кажется, что тьма, как зараза, захватила меня, позволив освоиться в своем мире, стать частью его. Все обратное кажется невыносимым – и даже тех ужасных и одновременно жалких криков тварей будто не хватает, как голосов людей. Обернувшись, глядя на дверь, я вижу, как некоторые из них пытаются пробраться сюда, на мгновение проявляются на свет и с криком возвращаются назад, и все из-за меня. Рад был бы поверить, что это лишь потому, что они голодны и, наверное, я их последняя еда. Но что-то внутри меня заставляет думать, что причина лишь в том, что мое место не здесь, а там, на другой стороне, и дело вовсе не в голоде. Желание вернуться туда все сильней и сильней, но это обман, и каждая секунда доказывает мне это, каждое вспоминание о произошедшем там рождает еле заметное презрение и ненависть к самому себе. Как же плохо, надо успокоиться, все взвесить, но не здесь, вне этого гнетущего места. Медленно дойдя до поворота, присев за углом и закрыв глаза, стараюсь как-то расслабиться, скорее, даже определиться с приоритетами и той неопределенностью, что творится в голове, нащупываю в кармане капсулы пронокса. Выложив одну на пол с правой стороны, еще больше загружаю свой разум мыслями вперемешку со страхами и злобой, что приводит лишь к одной мысли: с таким хаосом в голове не выжить, и это является причиной для ввода инъекции. На мгновение почти потеряв сознание, я почувствовал, как все приходит в норму. И тут, наперекор всему, что должно сейчас волновать меня, приходит то, о чем я должен был думать с самого начала: почему тот, кто загнал меня туда, не пришел сюда с обратной стороны? Сомневаюсь, что он не знает или не может, – вероятно, ожидал, что там мне конец. А возможно, его уже нет в живых, ведь ощутить количество времени, там проведенное, невозможно. Вспомнив про КПК, скорее проверил местоположение – и впервые я действительно приятно удивлен. Налево по коридору, в конце за дверью, столовая, за ней лифты, ведущие на нижние уровни, где, надеюсь, найду Нолана, – и смогу убраться, наконец, с этой станции.