Величайшая любовь
Шрифт:
Николас торжественно предложил ей руку, и Джорджия с неожиданным для себя удовольствием приняла ее. После чего супруги направились к экипажу и ожидающему их Бинкли.
Когда они вошли в церковь, Джорджии показалось, что все присутствовавшие принялись с любопытством их разглядывать, и ей стоило огромного труда не отводить глаз. Николас же уверенно вел ее по проходу, и спустя минуту они подошли к передней скамье и сели. Джорджия с облегчением вздохнула.
Но на этом испытания не закончились. Неожиданно по церкви прокатился гул голосов, а затем послышалось явственное шуршанье ткани. Почувствовав,
Мимо них прошествовала леди Рэйвен, рядом с которой шагал Сирил. Никто из них не повернул головы, но было ясно, что они видели молодых супругов и намеренно игнорировали их. Джорджия подозревала, что леди Рэйвен имела самое непосредственное отношение к тому, что Сирил не ответил на недавнюю записку Николаса, но она даже представить не могла, что юноша прилюдно проигнорирует своего кузена. И это очень задело Николаса. Его лицо словно окаменело и не выражало никаких эмоций, но Джорджия чувствовала: он ужасно расстроился. Накрыв ладонью его руку, она слегка сжала ее, словно пытаясь объединить их силы.
В этот момент несколько человек – судя по всему, то были гости Рэйвенсволка – заполнили проход, а потом сели на скамью Рэйвенов; и их косые взгляды в сторону супругов весьма красноречиво свидетельствовали о злобных пересудах, которые, должно быть, велись в этой компании.
Джорджия снова посмотрела на мужа. Его глаза были прикованы к алтарю, и казалось, что он не замечал потока ненависти, извергавшегося в их сторону. Последовав его примеру, Джорджия принялась разглядывать резьбу алтаря, то и дело напоминая себе, зачем они пришли в церковь. Ведь сегодня – Рождество!.. Николас сказал ей, что раньше посещал на Рождество эту церковь в течение двадцати лет, – и вот теперь, спустя десять лет, он вернулся. Николас крестился в этой церкви; а всего лишь три недели назад здесь венчался. Он принадлежал этой церкви душой и телом – точно так же, как каждый из жителей деревни, точно так же, как Сирил, и гораздо больше, чем Жаклин (по мнению Джорджии, эта женщина вообще не имела отношения к здешней церкви).
Внезапно она почувствовала, как пальцы Николаса коснулись ее локтя, и поняла, что надо встать для исполнения церковного гимна.
Когда они уже ехали домой, Джорджия, пытаясь отвлечь мужа от неприятных мыслей, проговорила:
– Мне очень нравится викарий. Он славный человек, не правда ли?
– Да. К тому же – очень умный, слава богу. Но он вынужден принимать обе стороны и не позволяет себе вмешиваться.
– И ведь он приветствует всех без малейшего намека на порицание… – продолжала Джорджия.
– В отношении нас с тобой ты абсолютно права.
– Но он же, наверное, знает обо всех этих сплетнях…
Николас рассмеялся.
– Сплетни? Этот человек является викарием уже добрых лет сорок. Уверяю тебя, он слышал сплетни и похуже. А мы не сделали ничего предосудительного – просто бросили вызов Жаклин, не пожелав считаться с ее интересами. Но это его совершенно не интересует. Карьера нашего викария вряд ли зависит от Жаклин, ведь он в любом случае никогда не станет архиепископом Кентерберийским. Да мне кажется, он этого и не хочет.
– Николас…
– Да,
– Ты ведь расстроен, верно?
Муж посмотрел на нее с удивлением.
– Расстроен?..
– Да, конечно. И я понимаю, почему. Тебе наверняка было очень неприятно там, в церкви… Но давай вспомним, что сегодня – Рождество. Давай хотя бы на день забудем о Рэйвенсволке, Жаклин, Сириле и деревенских сплетнях. Я понимаю, что прошу очень много… – Джорджия вздохнула и умолкла; ей не хотелось признавать, что и она была оскорблена таким отношением к ним, хотя в прошлой жизни ей не раз приходилось сталкиваться с тем, что ее игнорируют.
Николас тоже вздохнул.
– Да, ты права. Ты абсолютно права, дорогая. Давай забудем об остальном мире и отпразднуем Рождество.
– У нас есть фазан, – сказала Джорджия с улыбкой. – Кроме того – морковный суп, пудинг и кое-что вкусное. И еще у меня есть для тебя подарок.
– Но Джорджия, ты уже подарила мне на день рождения отличный теплый шарф. Нет необходимости беспокоиться о других подарках.
– Это доставляет мне удовольствие, Николас. Ты же дал мне так много…
– Что именно? – спросил он довольно резко. – Что я дал тебе? Дом, в котором ты работаешь не покладая рук? Новый танец, который ты разучила, обходя прогнившие половицы? Что я действительно дал тебе, Джорджия? Что ты позволила дать тебе?
Она надолго задумалась – для нее было очень важно выразить свои мысли правильно.
– Прежде всего ты подарил мне свою доброту, – проговорила наконец Джорджия. – И еще – беседы с тобой и твои улыбки. К тому же, у тебя ангельское терпение. Ты не придираешься к недостаткам в моем воспитании и не упрекаешь меня в невежестве. Ты предоставил мне свой дом и позволяешь мне участвовать в его восстановлении. Но важнее всего то, что ты с уважением отнесся к моей личной жизни.
Николас нахмурился и отвернулся к окну. Озадаченная такой реакцией мужа, Джорджия хотела спросить его, почему он снова расстроился, но в этот момент экипаж подъехал к дому, и стало ясно, что разговор окончен.
Когда они уселись за праздничный стол, настроение у Николаса, казалось, улучшилось. Они вели приятную беседу, не затрагивая тем более важных, чем, например, продвижение ремонтных работ на крыше и планируемые изменения на кухне. Но от Джорджии не ускользнуло некоторое беспокойство мужа. Увы, она не знала, чем оно было вызвано, но подозревала, что Николаса беспокоили воспоминания, связанные с Рождеством, Рэйвенсволком и его семьей, – а говорить об этом ей сейчас и не хотелось, поэтому она весело болтала, пытаясь хоть как-то развлечь мужа.
– Пойдем, – сказала она, когда они покончили с пудингом. – Позволь мне вручить тебе подарок. После такой трапезы тебе захочется прогуляться, а значит, мой подарок тебе пригодится.
– И у меня для тебя кое-что есть, – сказал Николас. – Одну минуту…
Он взял с подоконника большой плоский сверток и с улыбкой положил его перед Джорджией.
– Дорогая, вот то, что я тебе обещал. Вчера доставили из Лондона.
– Ах, Николас!.. Не было необходимости покупать мне что-то еще, но я в восторге, что ты это сделал. Я уже несколько лет не получала подарков, – а тут сразу два в один день! Да еще и лошадь!