Величие и гибель аль-Андалус. Свободные рассуждения дилетанта, украшенные иллюстрациями, выполненными ИИ

Берченко Николай

Перед отъездом Муса назначил своего сына Абд аль-Азиза временным губернатором недавно завоеванной территории, которую арабы назвали аль-Андалус. Абд аль-Азиз ибн Муса не только продолжал завоевание новых территорий, но и заключал договоры с местной знатью. Мало того, он женился на Эгилоне, вдове короля Родерика, но это оказалось для него фатальным. Она уговорила его ввести в своей резиденции этикет вестготских королей. Эгилона кланялась мужу при входе, как королю, и, будто бы, приказала так оборудовать дверной проем в дворцовый зал, что всякий входящий должен был гнуться в поклоне. Его подчиненные восприняли все это, как отход от ислама. Возможно, это было только предлогом, но только с таким объяснением его забальзамированная голова была отправлена халифу в Дамаск, хотя по другим источникам заговорщики убили Абд аль-Азиза именно по приказу самого халифа. Впрочем, как сказал бы аль-Маккари, Аллах знает лучше!

В

современных сочинениях в основном ведутся жаркие споры, произошла ли свадьба Эгилоны с новым мужем до или после того, как Абд аль-Азиз стал наместником всей аль-Андалус, и на каком языке влюбленная пара могла объясняться, на вульгарной латыни, родном языке Эгилоны, или на арабском. По наиболее оригинальной версии 12 незадолго до этих событий штормом к испанским берегам прибило судно, на котором находилась мавританская принцесса, дочь одного из тамошних вождей, которая направлялась, чтобы выйти замуж за другого вождя. Мавританку, ставшую королевской пленницей, отправили в Толедо, где король Родерик был настолько поражен ее красотой, что женился на ней. Принцессу крестили и нарекли именем Эгилона. Она попала в плен, когда Муса ибн Нусайр захватил Мериду, и сумела очаровать очередного властителя страны. Некоторые арабские историки пишут, что, выйдя замуж, Эгилона приняла ислам и сменила имя на Умм-Асим, однако христианские источники утверждают, что Эгилона, вступив в новый брак, не покинула католическую веру. Прелесть этой фантастической легенды состоит в том, что тем самым снимается вопрос, на каком языке говорили влюбленные.

12

Эгилона – последняя королева вестготов (710–716 гг.) http://www.covadonga.narod.ru/Exilona.html

Во всяком случае, по моему мнению, сама любовь сына арабского завоевателя и вестготской принцессы может рассматриваться как первый шаг к синтезу того, что великий востоковед Э. Леви-Провансаль назвал «испано-арабской цивилизацией»!

04 Ковадонга – начало долгого пути Реконкисты

С гибелью Абд аль-Азиза и назначением нового наместника аль-Андалус в сочинениях арабских историков как бы сразу исчезают сказочные и романтические мотивы. Непрерывным потоком идут сухие сообщения о новых назначениях или наоборот смещениях наместников, неподчинения им, переходящих в откровенные мятежи, о том как собираются налоги, в общем описывается обычная бюрократическая тягомотина, характерная для всех новых приобретений арабского халифата.

Однако в хрониках христианских авторов мы находим значительно более увлекательные сведения, особенно когда через восемь лет после начала завоевания, которое эти авторы объясняют прежде всего тем, что вестготские властители «презрели заповеди Божии и законы священного предписания», наконец появилась надежда, что Господь наконец сжалился над христианами.

И тут вспомним, что в истории многих стран имеются события, закладывающие краеугольные камни в фундамент их государственности. В Российском государстве это Ледовое побоище и битва на Куликовом поле, представляющие образцы величайшего национального мужества и стойкости. А для Испании это битва при Ковадонге.

Что предшествовало этому событию. Как предполагает большинство ученых, что хотя значительная часть вестготской аристократии предпочла остаться на завоёванных территориях и как-то договориться с захватчиками, многие беженцы с юга полуострова двигались на север, чтобы избежать власти ислама. Некоторые нашли убежище в отдаленных горах Астурии в северо-западной части Пиренейского полуострова. Они приняли решение не подчиняться «исмаилитам» и готовиться для борьбы с общим врагом. Летом 718 года на поле Хура, между деревней Кангас де Онис и долиной Ковадонга, проходит собрание готских феодалов, бежавших от арабов, и местной христианской знати, на котором был поднят на щите (так традиционно провозглашали вождей у готов) Пелайо, знатность которого сочеталась с личной храбростью и мужеством. Первыми действиями Пелайо были отказ платить мусульманам джизью (налог на немусульман) и нападения на небольшие гарнизоны Омейядов, расположенные здесь.

В течение первых нескольких лет это восстание не представляло угрозы для новых хозяев Испании. Исламские силы были сосредоточены на набегах на Нарбонну и Галлию, и для подавления несущественного восстания в горах не хватало живой силы. Но именно поражение Омейядов в другом месте, вероятно, подготовило почву для битвы при Ковадонге. 9 июля 721 года мусульманские войска, переправившиеся через Пиренеи и вторгшиеся во владения

герцога Аквитании Эда, потерпели поражение в битве при Тулузе. Это была первая серьезная неудача мусульман в Юго-Западной Европе, и даже папа Григорий II направил Эду поздравительное послание и подарки в честь этой победы. Не желая возвращаться в Кордову с такими откровенно плохими новостями, вали Омейядов Анбаса решил, что подавление восстания в Астурии обеспечит его войскам легкую победу и поднимет их боевой дух. С этой целью он направил сюда крупный отряд мавританских воинов под руководством Алькамы и в сопровождении Оппы – епископа Севильи (или Толедо, здесь в источниках расхождение). Пелайо и его войска отступили глубоко в горы Астурии, в конце концов отойдя в узкую долину, окруженную горами, которую было легко защитить из-за невозможности начать атаку с широкого фронта. Здесь в небольшом горном ущелье самой природой была образована пещера, где была небольшая часовня. Ее называли Святой Пещерой (La Santa Cueva). Когда-то, давным-давно, девочка-пастушка нашла на одной из вершин гор деревянное изваяние Богородицы, и жители, взволнованные этим, решили построить часовню там, где и был найден образ. Хотя есть предположение, что здесь когда-то могло находиться святилище языческих кельтских племен. Отряд Пелайо, всего около триста человек укрылся в этой пещере, и по легенде они питались медом пчел, собираемым в расщелинах скал.

Руководитель отряда Алькама отправил посланника, чтобы убедить Пелайо сдаться. Тот отказался, и мусульмане начали штурм, обстреливая пещеру из луков и пращей. Пелайо же отдал приказ скидывать с горы большие камни и стволы заранее срубленных и очищенных от ветвей дубов. Катящиеся камни и деревья разметали отряд мусульман, а люди Пелайо в решающий момент перешли в наступление. Как раз в это же время разыгралась страшная буря, которая так испугала мусульман, что они пустились в бегство. Узнав о победе Пелайо, жители окрестных деревень Астурии теперь взялись за оружие и завершили разгром отступающих войск Алькамы.

Астурийцы уничтожают отряд мусульман в ущелье Ковадонги, забрасывая их камнями

Существует еще одна версия возвышения Пелайо, и она ближе мне, как гражданину Украины, напоминая о том, что поводом для восстания Богдана Хмельницкого, украинского шляхтича, состоявшего на службе у польского короля, тоже стало событие, касающееся личной жизни Хмельницкого. Однажды, когда Богдан Хмельницкий отсутствовал, его усадьба подверглась нападению польского подстаросты Чаплинского. Погиб малолетний сын, а жена стала добычей шляхтича. Хмельницкий безуспешно добивался справедливости в польских трибуналах и даже у короля. Когда это не помогло, он решил вершить правосудие своими руками.

В случае с Пелайо, бывшего согласно легендам или родственником последнего вестготского короля или его телохранителем, то он проживал в это время в Хихоне, на берегу Бискайского залива, откуда наместник, бербер Мунуза, управлял севером Астурии. Пелайо признал власть мавров и пытался жить с ними в мире, однако Мунуза вдруг захотел жениться на его сестре. Возможно, наместник просто хотел взять себе в жены сестру знатного вестгота, чтобы укрепить таким образом свое господство в Астурии, но Пелайо отказал. Мунуза под ложным предлогом отослал его в Кордову, где его держали в заточении. Когда же Пелайо, наконец, удалось вырваться домой, он обнаружил, что его сестра уже стала одной из жен Мунуза. Разгневанный Пелайо скрылся и стал собирать вокруг себя в горах всех недовольных и стал тревожить нападениями захватчиков. После нескольких лет такой партизанской войны он заставил противника видеть в себе серьёзную угрозу.

Таким образом, сравнивая судьбу Богдана Хмельницкого и Пелайо, мы видим, что, начавшись как простой бунт на почве личной мести, одно событие переросло в национально-освободительную войну против польского господства, а второе привело к созданию первого оплота христианского сопротивления власти мавров.

Но посмотрим, как описывали битву при Ковадонге испано-христианские источники. Наиболее подробное свидетельство раннесредневековых представлений об этом событии дается в «Хронике Альфонсо III» 13 , время создания которой относится, вероятно, к концу IX столетия.

13

Chronicon Sebastiani (Хроника Себастьяна), https://www.vostlit.info/Texts/rus17/Chr_Sebastiani/frametext.htm