Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!
Шрифт:
– Беда в том, что мы приглашаем на вольнонаёмную работу в Форт в основном уроженцев или нашей реальности, романтиков-шестидесятников «последнего призыва», или аборигенов из Югороссии. Так вот, первым через некоторое время прискучивает уж слишком комфортная и благоустроенная жизнь, начинает тянуть на подвиги, причём в большинстве случаев именно в Югороссии же, или даже в здешней, троцкистской РСФСР. Ну, это из тех, кто всё ещё мечтает о «социализме с человеческим лицом». Мы не только не препятствуем, а всемерно помогаем, сами понимаете, почему… А «местные» адаптируются хорошо и работают как следует, только все через несколько лет, поднакопив деньжонок, возвращаются в «большой мир». И это тоже полезно, расширяется круг людей, культурно
Шутка, увы, пропала впустую, никто, кроме неё и самого Воронцова, да и Лихарева, конечно, не понял, при чём тут именно «тринадцатый» год [40] .
– А в остальное время мы много где бываем. Этот мир весь изъездили, в некоторых местах по месяцу и больше жили. Надоест – тогда дальше. Другие реальности тоже посещаем. Вплоть до того, чтобы на громкую премьеру в театр хоть у вас, хоть у нас сходить не затрудняемся. В «цивилизованных мирах» это просто – морем, а то и на самолётике до ближайшего аэропорта – и пожалуйста, Вахтанговский, Ла Скала, БДТ, Бродвей – на выбор. С паспортами и визами, сами понимаете, у нас проблем не возникает, особенно в реальностях, где не было Второй мировой…
40
«Уровень тринадцатого года» – на протяжении всего периода Советской власти (73 года и 11 месяцев) от этой планки вполне официально измерялись все достижения и успехи. «По сравнению с тринадцатым годом уровень урожайности зерновых возрос на… или в…» «Продолжительность жизни в сравнении … выросла на…» И т.п. Практически в любом докладе или научной монографии такие пассажи встречались. Только числа подставляй. Одной темы никто и никогда не касался – соотношения уровня свобод в последний мирный год «военно-феодального самодержавия» и «тюрьмы народов» с любым советским.
Татьяна снова позавидовала Воронцовой. И занятие по душе у неё есть, и мужчина на всю жизнь, а теперь, выходит, совсем не жизнь затворницы, пленницы стальной коробки она ведёт, а совсем наоборот… И неужели они и вправду могут спокойно отправиться на премьеру «Князя Игоря» с Шаляпиным? Невероятно!
Майя тоже задала несколько вопросов в тему. Ей очень хотелось провести недельки две в Югороссии, о которой была достаточно наслышана, но сейчас предлагать такое путешествие сочла неуместным. Как-нибудь в другой раз, и с Вадимом, конечно. Впрочем, одной тоже скучно, наверное, не было бы…
День оказался на удивление длинным, заполненным разговорами, купанием в тропическом океане, другими доступными на борту развлечениями. Особенно это касалось женщин, которым Наталья продемонстрировала удивительную электронную систему, недавно смонтированную с помощью Антона. В ПОСЛЕДНЕЕ время он совершенно забыл о всех налагавшихся на него бывшей должностью ограничениях и начал передавать друзьям ранее категорические запрещённые к распространению технологии, имевшиеся в Замке. Эта, например, позволяла создать на экране свой трёхмерный образ в натуральную величину, а потом проделывать с ним всякие интересные штучки: изменять пропорции тела, черты лица, форму и цвет глаз, причёски… Нечего говорить о том, что свою репродукцию можно было одеть в любую, хоть взятую из каталогов, хоть лично смоделированную одежду, подогнать всё по месту, коснуться соответствующего сенсора на панели и немедленно получить требуемый комплект.
Поначалу это (не репликация одежды, конечно, а возможности экспериментировать с собственным телом) произвело на Майю с Татьяной слегка шокирующее впечатление. При том, что о многих доступных «Братству» чудесах Майя с Татьяной знали. А Эвелин не слышала вообще ничего подобного.
– И что, если я себе на
– Как захочешь. Вообще-то эта штука больше предназначена для кратковременной корректировки внешности в целях оперативной маскировки, ну, интриг всяких… Через назначенный срок или, если нужно, экстренно норма восстанавливается. Но если тебе на самом деле что-то слишком в себе не нравится, можно и окончательно исправить. Как альтернатива пластической хирургии… И не мгновенно, конечно. В специальном боксе, во сне, чтобы сознание не мешало, за час или за сутки, в зависимости от масштабов вмешательства…
– А потом ещё раз, и ещё, когда втянешься… – со странной интонацией сказала Майя, мысленно, а также и в душе прикидывая, хотела бы в себе что-то взять и поменять? И решила, что если ей гарантируют абсолютное здоровье и нынешнюю красоту на достаточно длительный срок, то и ничего. И так хороша, разве что оттенок глаз. И уши сделать немножечко поменьше и поизящнее. Да, пожалуй, грудь бы немного приподнять и заострить, как у Дианы-охотницы на одной скульптуре. И ноги – ну, сантиметра на два удлинить, а под коленями…
Майя себя одёрнула. Если Наталья позволит, можно будет как-нибудь сесть одной, без посторонних глаз, и вволю поэкспериментировать. На картинке, конечно…
А пока с помощью Воронцовой каждая изготовила себе по комплекту походных одежд для путешествия на планету Валгалла. Исходя из советов Натальи Андреевны. Страшно сказать – за полтораста почти световых лет от Земли отправляются. Но и там, по словам Валентина, имеется своё общество, перед которым следует появиться в приличном виде. Лихарев сам не догадывался, какое там общество собралось сейчас. Он-то с девушками погиб несколько раньше, чем на Валгалле появились добровольцы из Югороссии.
Его гораздо больше волновал вопрос – как будет воспринято Дайяной и курсантами его появление после официально зафиксированной смерти. Впрочем, как-нибудь поймут – на войне всякое случается…
Глава четвёртая
Дайяна встретила гостей на удивление спокойно. В том смысле, что не подала вида, будто удивлена, более того, поражена фактом появления на базе, вместе с нормальными, человеческими женщинами живого и здорового Лихарева. Хотя сама принимала участие в захоронении того, что осталось от него и семерых курсанток, увенчав могилу на сопке обгоревшими обломкам флигера из инопланетных сплавов. Получилось почти как в стихотворении Бориса Слуцкого: «И мрамор лейтенантов – фанерный монумент».
Кое-что она однажды заподозрила, застав Сильвию и аналогов Ляховых в хранилищах агентурного снаряжения на Таорэре. Именно в тот момент, когда незваные гости забирали со стеллажей комплекты, обозначенные личными номерами погибших вместе с Валентином курсанток. Но Сильвия сумела её разубедить, сказав, что берёт эти контейнеры будущих валькирий как раз потому, что они остались без хозяек, под которых настраивались, и никому из питомиц Дайяны никоим образом не пригодятся. Тем более добра этого здесь и так больше, чем наличного (каламбур) личного состава. Наскоро слепленная легенда на удивление сработала, но только потому, что хозяйка Базы и сама не допускала мысли, что проделанный Левашовым выверт из свершившегося будущего в настоящее (которое одновременно и зафиксированное прошлое) через соседнее настоящее теоретически возможен и практически осуществлён.