Велика Россия, есть послать куда, а послать некого!
Шрифт:
– Я не понимаю в чём вопрос?
– Уставилась она на Жаркову.
– Так это я вас об этом спрашиваю! Ваша Урлищущ перед отлетом в Турцию, дала этот список мероприятий и коллективов, которые должны выступать на них.
– Каких?
– Весь сентябрь для выборов!
– Да, была такая идея. Я просила проверить такую возможность. А кто деньги просит?
– С намеками все, кто не отказался наотрез, кроме одного.
– Вот с него надо брать пример! Меркантильными все стали, мы там суетимся, последнее для них на культуру отрываем, а они... Хоть один нашелся. Кто он?
– Гундин вроде фамилия, театр наш.
– Вот! Кстати, Урлищущ там пару спектаклей поставила!
– А что Гындину деньги просить? Ему и так отваливают на ставку больше чем в областном. Да ещё все такие мероприятия оплачивают типа они там это... Хотя они это там... А что он показывает? Очередной занудный, давно затасканный им спектакль, которых у него и так немного. Хорошо, что голую мужскую задницу перестали выставлять. Это, между прочим, можно посчитать за пропаганду гомосексуализма! Теперь начали телесное трико надевать. Может им валенки попробовать на задницу натянуть? А спектакль Урлищущи даже на детсадовский не тянет.
– Да... как... эт...о же на-ша го-рд-ость...
– возмутилась Клазавская, - да во всей округе такого нет!
– И хорошо! Нет и не надо! Позорище!
– Вы не видели, а...
– Зря вы так. Я весь репертуар пересмотрела. Светлане Ивановне одного раза хватило.
– И она?
– Культура в её же сферу входит, поэтому она поинтересовалась уровнем культуры у нас в городе.
Клазавской от такой откровенности было очень неприятно. Сколько лет сама на культуре сидела, а за всё это время, видела что-то, когда-то, но что и когда благополучно забыла. Эти же две цыпы не успели и года проработать, как уже всё разнюхали и сделали неприятные выводы. Она решила уязвить Жаркову.
– А то, что Урлищущ в Турции, тоже загар показал?
– Вернется проверю. Она, перед отъездом, на каждом углу про это жужжала. Дрим трип сплошной!
– Может вот это всё...
– она пододвинула листок к Катерине, - она со Светланой Ивановной согласовала?
– Как? Когда Светлана Ивановна в Венецию к своей яхте улетела? А когда эта, у меня язык от выговаривания её фамилии скоро мозоль бесплатно получит, мне список дала? После того как и вы в отпуск ушли! Что делать Людмила Никодимовна? Сентябрь уже не за горами!
– По мобиле связалась!
– В океане мобильной связи нет, только спутниковая.
– Значит по ней!
– И как это делается? Вы уверены, что она такое знает?
– Всё. Я же пока ещё в отпуске, а ты так меня нагрузила... хоть обратно к морю езжай!
4.
Избирательная кампания протекала незаметно. Даже не незаметно, а тихо,
по-партизански. Поэтому сентябрь проходил как обычно: Первое сентября, Бородино, Куликовская битва. Про Беслан никто на местном уровне не вспомнил. Музыкальная школа отметила 175 лет Дворжака, 110 лет Шостаковича. Библиотека: 150 лет Уэллса, 120 лет Фицджеральда, 110 лет Казанцева,100 лет Гердта, 95 лет Лема, 90 лет Леонова, 75 лет Довлатова.
Администрации пришлось попотеть, выступая на обязательных мероприятиях: Всемирные дни Интернета, Туризма, Мира, Красоты, Журналистов, День дошкольного работника, благоверного Александра Невского. А сколько оказалось в сентябре дней рождения, не столь знаменитых, но местных, уважаемых, к тому же живых людей! Вся эта череда событий слилась в одну непрерывную пьянку. Только теперь Клазавская поняла почему так часто и тяжело приходилось Ксавеюху. На официальные мероприятия кого попало не пришлёшь, особенно если там и из района присутствуют. А с местными вообще беда! Уважуху лично не окажешь, лебезить и здороваться не перестанут, но в нужный момент... Это был алкогольный ад! Хорошо, что Жаркова закрыла всю культуру собой. Даже художественной школе подарила книгу с иллюстрациями какого-то Кардовского. "Ригонда" мрачнела и, всё чаще, бюллетенила. Понимала, что остается не у дел, но чем ей заняться не знала - не привыкла и не умела.
День выборов подкрался незаметно. Без бравой музыки, дешёвых пирожков и прочей заманухи, оставшейся с советских времён. Казалось, что избиратели, прежде чем подойти к избирательному пункту, выглядывают из-за угла и, не заметив никого в округе, стремительным броском скрываются за дверью.
Кригер была в школе. Она домой не носила никаких тетрадей, учебников и прочей необходимой школьной требухи из которой варится уха школьного образования. Всем этим она занималась только в школе. Выходные она любила. Её здесь, и школьные и домашние не могли потревожить, оторвать от дела. Поэтому всё спорилось, и она всё успевала. Как сказал Воласов - всегда на шаг впереди. Время близилось к полудню. Она выключила комп, сложила стопкой бумаги, но тут раздраженной мелодией мобильник оповестил о звонке директора. Эта мелодия была поставлена только на него. Она прошла к окну и села в кресло. Не иначе как ЧП, значит разговор будет долгий.
– Мария Эдуардовна!
– Голосом позднего Брежнева обратился к ней директор.
– Только вы и никто другой сможете спасти честь школы. Говорил же я вам, что вам надо было возглавлять нашу комиссию! Полный...
– Дальнейшие слова Воласова заглушил громкий и продолжительный вопль Сфедрова.
– Бегите быстро в школу. Моя жена попалась на вбросе! Я бы сам, но мы с Веней уже... тут Сент-Луис и Коламабус режутся в предсезонных матчах, ну мы... о-ё-ёй... как...
– Иван Иванович!
– Перебила она его.
– Как вы себе это представляете? Я витаю в облаках от удачной поклёвки, прохожу медитацию через поплавок и тут... надо пешком идти в спортзал...
– Ну сделайте что-нибудь!
– Уже рыдал в трубку Воласов.
– Вас все знают, уважают! Я слышал, что даже бандиты хотели сделать вас держателем их общака, а тут такой облом!
– А зачем ей это надо было?
– Можете не верить, но я не знал! Веня попросил её, не бесплатно конечно, организовать, только организовать, а она от жадности решилась сама, и пыталась толстую пачку одним махом протиснуть в узкую щель, половина разлетелась, а тут Двыдцков заходит со свитой. Хотите вместо меня директором? Ради бога!
– Да вы сами его побойтесь! Вас потому и назначили, что я отказалась! Ладно, даже если не получится, счет всё равно будет огромный.
Она позвонила секретарю комиссии второму завучу Галине Сергеевне Шмуткиной. Шмуткина на завуча не тянула. Была тихой однообразной засушенной литераторшей. Даже обсуждая литературных героев на уроке, её речь будучи тихой и однотонной вводила всех если не в кому, то в ступор. Зато была безотказной.
Она принесла пачку бюллетеней-сперматозоидов, не проникших в прозрачную яйцеклетку голосования.