Великая депрессия в Америке
Шрифт:
Помимо необычайной продолжительности депрессия 1929 г. оставила глубокий отпечаток на сознании американцев вследствие характерной для нее масштабной и продолжительной безработицы. Интенсивность падения цен и денежного сжатия того периода совсем нельзя назвать беспрецедентными, тогда как норма безработицы и ее продолжительность были чем-то небывалым и поразительным. Норма безработицы в Америке [доля безработных в общей численности рабочей силы], которая в периоды глубочайших экономических спадов прошлого редко достигала 10 %, на сей раз превысила 20 % (в 1931 г.) и до самого кануна Второй мировой войны оставалась на уровне, превышающем 15 %.
Если бы мы воспользовались общепринятыми методами датировки и регистрации экономических циклов, разработанными Национальным бюро экономических исследований (NBER), то, изучая и интерпретируя депрессию с их помощью, мы пошли бы по ложному пути. К сожалению, NBER почти сразу переключилось с изучения качественно отличных друг от друга периодов «процветания» и «депрессии», на анализ временных отрезков, которые являются всего лишь периодами роста и снижения статистических показателей. При определении дат начала и окончания периодов NBER выдергивает тот месяц, на который приходится пик (максимум) или спад (минимум) показателя, разбивая тем самым все отчетные данные на периоды роста и периоды снижения, в зависимости от достигнутых средних значений статистических показателей, не принимая во внимание ни их важность, ни интенсивность их изменения. Поэтому продолжительный бум 1920-х годов вряд ли может быть распознан на базе методики NBER, – вместо этого Бюро делает упор на не заслуживающие внимания «рецессии» 1923 и 1926 г.
2
Даже если рассмотреть отдельно взятую и изолированную от остального периода фазу «спада» 1929–1933 гг., все равно придется признать его необычную продолжительность и глубину, в особенности по уровню безработицы.
Наиболее важное воздействие, которое Великая депрессия оказала на общественно-политическую мысль в Америке, состояло во всеобщем принятии точки зрения, согласно которой вся вина должна быть возложена на капитализм свободной конкуренции, на капитализм без государственного вмешательства, иными словами, на капитализм laissez faire. Общее мнение, разделяемое и экономистами, и обычной публикой, сводится к тому, что в 1920-е годы в Америке имел место ничем не сдерживаемый капитализм и что трагедия депрессии убедительно показала, что старомодный порядок laissez faire больше не в состоянии функционировать. Он и в XIX в. неизменно порождал нестабильность и депрессии, но теперь дела пошли совсем плохо и положение стало совершенно нетерпимым. Для того чтобы стабилизировать экономику и сгладить волны экономического цикла, должно вмешаться государство. И до сего дня огромное количество народа почти непрерывно призывают капитализм к суду истории – разумеется, в качестве подсудимого. Если современным бойцам от экономической политики, вооруженным инструментами денежной и налоговой политики, и толпам адептов стабилизации не удастся спасти капитализм от очередного сильного спада, эта многочисленная группа обратится за окончательным ответом к социализму. Для них следующая депрессия станет последним доказательством того, что даже реформированный и просвещенный капитализм не может обеспечить экономическое процветание.
Однако более пристальный взгляд показывает, что эта реакция общества ни в коей мере не является самоочевидной. В действительности эта реакция базируется на неявном предположении, согласно которому экономические циклы вообще и экономические депрессии в частности сами по себе появляются из недр экономики свободного рынка или, что то же самое, капиталистической экономики. Если предположить, что экономические циклы эндогенно возникают на свободном рынке, то указанная выше общественная реакция покажется заслуживающей доверия. Но это неявное предположение представляет собой чистый миф, базирующийся не на истине, а на слепой вере. Одним из первых, кто провозгласил, что экономические циклы порождаются рыночным процессом, был Карл Маркс. В XX столетии, при всех возможных содержательных различиях между их теориями, почти все экономисты-теоретики, будь то последователи Митчелла, Кейнса, Маркса или кого-то еще, были убеждены в справедливости этой точки зрения. Их теории, объясняющие причины этого явления, могли противоречить друг другу, или, подобно последователям Митчелла, они могли вообще не иметь теорий, содержащих объяснение причин, но все они были убеждены в том, что экономический цикл возникает в недрах капиталистической системы.
Наряду с этой существует и иная экономико-теоретическая традиция, противостоящая вышеописанной. Сегодня она признается лишь немногими экономистами-теоретиками и почти никем из тех, кто принадлежит к широкой публике. Согласно этой точке зрения экономический цикл и депрессии возникают вследствие нарушений [хода рыночного процесса], которые генерируются на рынке внешним вмешательством в денежную сферу. Денежная теория цикла утверждает, что причиной бума и краха является кредитно-денежная экспансия, осуществляемая банковской системой. Впервые эта теория – в своей рудиментарной форме – встречается в работах тех классических английских экономистов начала XIX в., которые принадлежали к денежной школе. Впоследствии, в XX в., она была развита Людвигом фон Мизесом и его последователями. Несмотря на широкую популярность, которую денежная школа имела в начале XIX в. в Америке и Британии, ее положения были исключены из теории цикла и в ослабленном виде были встроены в другой раздел экономической теории, в теорию международной торговли. Сегодня денежная теория цикла, если она вообще признается, изображается как «упрощенная». Однако ни тот факт, что некая теория проста, ни то обстоятельство, что она выдвигает единственную причину, объясняющую то или иное явление, сами по себе не являются ее дефектами. Наука всегда ищет единую единственную причину сложных явлений, и ученые только рады, когда такую причину удается установить. Если теория неверна, атаковать нужно именно это ее свойство, а не обвинять ее в «монокаузальности» или в том, что она оперирует причинами, лежащими вне свободного рынка. Помимо всего прочего может статься, что причина действительно является экзогенной по отношению к рынку! Единственным признаком, по которому нужно судить теорию, является корректность соответствующих теоретических суждений.
Настоящая работа явным образом опирается на теорию экономического цикла, разработанную Мизесом [3] . В первой части книги излагается теория и оспариваются некоторые общепринятые утверждения, которые ей противоречат. При этом собственно теоретические вопросы изложены достаточно бегло, – с полным изложением этой теории можно ознакомиться по другим работам [4] . Здесь также детально проанализированы следствия из этой теории, имеющие значение для экономической политики правительства, причем оказывается, что эти следствия решительно противоречат преобладающей точке зрения. Во второй и третьей части книги эта теория применяется для объяснения причин американской депрессии 1929 г. Замечу, что я не претендую на то, чтобы использовать исторические факты для «тестирования» истинности теории. Наоборот, я утверждаю, что экономические теории не могут «тестироваться» на исторических или статистических фактах. Исторические факты представляют собой сложные явления и в отличие от контролируемых и могущих рассматриваться изолированно «лабораторных фактов» естественных наук не могут использоваться для проверки истинности теории. Формирование исторических фактов всегда предполагает наличие многих причин, взаимодействующих между собой. Для изолирования и установления причинно-следственных цепочек пригодны только такие каузальные [5] теории, которые предшествуют данным фактам [6] . Предположим, например, что в течение определенного периода растут цены на цинк. Нас может интересовать вопрос: почему они растут? Ответить на него можно только с использованием той или иной априорной каузальной теории, уже построенной до начала нашего исследования. Так, мы знаем, что цена могла вырасти вследствие действия одной из следующих причин или их комбинации: из-за увеличения спроса на цинк, из-за уменьшения его предложения, из-за общего увеличения предложения денег и проистекающего из этого увеличения денежного спроса на все товары вследствие снижения общего спроса на деньги. Каким образом мы понимаем, какая из этих частных теорий применима в данном конкретном случае? Только посредством наблюдения фактов и проверки, какая именно теория приложима. Но вопрос, применима теория к данному случаю или нет, вообще никак не связан с тем, истинна она или ложна. Установление того факта, что в интересующий нас период действительно произошло (или не произошло) уменьшение предложения цинка, не может ни подтвердить, ни опровергнуть утверждения о том, что уменьшение предложения цинка при прочих равных повысит цену. Таким образом, задача экономического историка состоит в том, чтобы адекватно использовать теорию из арсенала, который предоставляет ему экономист-теоретик. Единственным тестом для теории является проверка корректности ее предпосылок и правильности цепочек логического вывода [7] .
3
Каузальные теории (от лат. causa – причина) – теории, в явном виде содержащие причинно-следственное описание явлений, в отличие от функциональных теорий, оперирующих не понятием причин и следствий, имеющих направление («от причины к следствию»), а имитирующих физикалистский подход (явления связаны друг с другом функциональной связью, т. е. в для них задача установления порядка следования причинно-следственной цепочки не ставится). – Прим. науч. ред.
4
Разумеется, Людвиг фон Мизес не несет никакой ответственности за содержание данной книги.
5
См.: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: трактат по экономичесой теории. Челябинск: Социум, 2005; Он же. Теория экономического цикла. Челябинск: Социум, 2012; Уэрта де Сото Х. Деньги, банковский кредит и экономический цикл. Челябинск: Социум, 2008; Хайек Ф. Цены и производство. Челябинск: Социум, 2007. См. также: Хаберлер Г. Процветание и депресии. Челябинск: Социум, 2005; Фолсом Б. Новый курс или кривая дорожка. М.: Мысль, 2012. – Прим. науч. ред.
6
Это ни в коей мере не означает отрицания того, что конечные предпосылки экономической теории, например фундаментальная аксиома деятельности или предпосылка разнообразия типов ресурсов, выводятся из наблюдаемой реальности. Однако экономическая теория является априорной по отношению ко всем иным историческим фактам.
7
Эта методология, называемая праксеологической, противоречит преобладающим сегодня воззрениям. Изложение данного подхода и ссылки на литературу можно найти в статьях: Murray N. Rothbard, “In Defense of ‘Extreme APriorism’,” Southern Economic Journal (January, 1957): 214–220; idem, “Praxeology: Reply to Mr. Schuller,” American Economic Review (December, 1951): 943–946; idem, “Toward A Reconstruction of Utility and Welfare Economics,” in Mary Sennholz, ed., On Freedom and Free Enterprise (Princeton, N.J.: D. Van Nostrand, 1956), pp. 224–262. Главными методологическими работами этой школы являются: Ludwig von Mises, Human Action (New Haven, Conn.: Yale University Press, 1949); Mises, Theory and History (New Haven, Conn.: Yale University Press, 1957); F.A. Hayek, The Counterrevolution of Science (Glencoe, Ill.: The Free Press, 1952); Lionel Robbins, The Nature and Significance of Economic Science (London: Macmillan, 1935), Mises, Epistemological Problems of Economics (Princeton, N.J.: D. Van Nostrand, 1960); Mises, The Ultimate Foundation of Economic Science (Princeton, N.J.: D. Van Nostrand, 1962). [Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: трактат по экономичесой теории. Челябинск: Социум, 2005. Он же. Теория и история: интерпретация социально-экономической эволюции. Челябинск: Социум, 2007; Он же. Эпистемологические проблемы экономической теории. Челябинск: Социум, 2013; Он же. Конечные основания экономической науки. Челябинск: Социум, 2013.]
Позитивисты, которые сегодня занимают доминирующие позиции в экономической теории, в своем стремлении имитировать физику склонны использовать ложные предпосылки, лишь бы они давали им возможность получать результаты, оказывающиеся верными по итогам тестов. С другой стороны, институционалисты, вечно ищущие все новые и новые факты, по сути, почти полностью отказались от теории. Оба эти направления являются ошибочными. Теория не может возникнуть, подобно фениксу, из горы статистических данных. Равным образом, статистические данные не могут служить в качестве теста для проверки истинности экономической теории. Эти же соображения применимы и для оценки результатов экономической политики. Правительство реализует ту или иную экономическую политику, следуя положениям некой экономической теории. Но депрессия не прекращается. Тогда сторонники и противники этой теории призывают на помощь искусство интерпретации. Противники этой теории утверждают, что провал экономической политики доказал ее ошибочность. Сторонники указывают на то, что ошибка правительства состояла в недостаточно решительном следовании данной теории, и призывают к более радикальным мерам, лежащим в том же направлении. Центральная проблема заключается в том, что на базе изучения эмпирических фактов осуществить выбор между этими позициями невозможно [8] . Каким образом правительство может принять рациональное решение по поводу своего следующего шага? Очевидно, единственный возможный способ здесь лежит в сфере чистой теории, – нужно исследовать конфликтующие предпосылки и проверить логические цепочки доводов.
8
Аналогично, если экономика начинает восстанавливаться, одни приписывают этот успех следованию той теории, которую они разделяют, тогда как их противники упирают на то, что восстановление началось несмотря на пагубное воздействие правительственной политики, основанной на критикуемой теории, и что это восстановление проходит более медленно и болезненно, чем это было бы в противном случае. Здесь опять возникает вопрос, каким образом может быть осуществлен выбор между этими оценками.
Рассмотрение указанных методологических проблем проходит через всю книгу. При этом моей целью было дать описание американской депрессии 1929 г. и выявить ее причины. В мои намерения не входило написание полной экономической истории того времени, и поэтому у меня не было необходимости собирать и упорядочивать всю мыслимую экономическую статистику. Я концентрировался лишь на причинах, которые вначале вызвали депрессию, а затем усугубили ее течение. Я надеюсь, что это исследование в будущем окажется полезным экономическим историкам, когда они будут создавать обобщающие описания 1920—1930-х годов.
Тот факт, что исследование экономического цикла не может сводиться к простому изучению всей имеющейся экономической статистики соответствующей эпохи, обычно упускается из виду. Например, NBER смотрит на экономический цикл сквозь призму набора показателей обо всех видах экономической деятельности в определенный период. Опираясь на это априорное предположение (которое несколько противоречит презрительному отношению NBER к априорному теоретизированию), они изучают статистические показатели, характеризующие увеличение и уменьшение значений всех мыслимых временных рядов, которые они сумели сформировать.
Таким образом, исследования экономического цикла, осуществляемые NBER, по сути, являются статистической историей соответствующего периода. Подход Мизеса, или, как его иначе называют, австрийский подход, в отличие от типично институционалистской методологии NBER, предполагает совершенно иную исследовательскую процедуру. Она состоит в точном определении факторов, понимаемых как причины, в отслеживании причинно-следственных цепочек и в вычленении специфических феноменов цикла из многообразия сложного мира всех вообще экономических явлений.