Великая княжна Настасья
Шрифт:
Мы же погрузились в кузовки и тронулись в путь, дорога стелилась под копыта коней, шумел великий город, словно прощаясь с нами. И чем дальше удалялись мы от Киева, тем привольней мне дышалось. Не беда, что князь запросил так много пушек, процесс их изготовления долгий, но управиться должны в срок. Иначе не даст он нам покоя.
Мы с Деяном поехали в санях, в душный кузовок лезть не хотелось. Замечала я ласковые взгляды мужа, и ловила себя на мысли, что хочется мне ещё почувствовать его объятья и поцелуй, как тогда на свадьбе. Только благоверный так и не
Незаметно пролетели дни, вот уже знакомые поля расстилались белоснежной гладью, кое-где виднелась оголившаяся земля, точно конопушки на девичьем лице. К обеду показались стены Вежи. Забилось сердце, затрепыхалось точно воробушек. Как же я соскучилась по городу, по людям! Только теперь поняла, родным он стал для меня, а все годы, прожитые в двадцать первом веке, словно подготовка к этой жизни. Настоящей.
Открылись тяжёлые ворота, кричали приветствия гридни, народ высыпал на улицы, в воздух полетели шапки:
«Княгинюшка вернулась!», - неслось со всех сторон.
Деян ошарашенно оглядывался:
– И вправду готов люд вежинский тебя на руках носить, думал, брешут гридни, - он обескураженно потёр лоб.
Рядом расхохоталась Алёнка, тоже взобравшаяся к нам в сани:
– Видел бы ты, тысяцкий, как гридни нашу княгинюшку на щитах до самого терема несли, когда в первый раз одолела она печенегов, да так, что они, поджав хвосты, бежали от Вежи не оглядываясь.
Деян перевёл взор на меня, восхищение сквозило в его очах, невольно вспыхнули щёки, такой взгляд лучше всякой похвалы!
Возле детинца нас уже поджидали дворовые, Дана встречала хлебом-солью, матушка обнимала ласково, словно несколько лет не было нас.
В трапезной накрыли столы, куда мы и отправились, переодевшись с дороги. Шумели бояре, слышались здравицы, обносили слуги гостей душистыми медами.
Лишь матушка, поглядывая на нас, хмурилась. Она помнила Деяна, но новость о нашей свадьбе удивила её и, кажется, расстроила.
Вечером, когда остались одни в её светлице, свои покои она отдала нам с Деяном, матушка подсела ко мне, обняла:
– Доченька, люб ли тебе муж твой? Не обижает? Ведь сосватали как сироту, не спросили никого, - она горько вздохнула.
– Всё хорошо, матушка, Деян добр ко мне. А на то всё воля Ярополка, не нам перечить государю.
Милава нахмурилась:
– Всё одно, ни батюшке не поклонились, да без моего благословения. И народ ропщет, что на свадьбе любимой княгинюшки погулять не довелось.
– Что ты задумала?
– Устроим в Веже пир свадебный, чтобы всё честь по чести было, по уряду, как предками завещано.
Ещё три дня, с тоской подумала я, а работы – непочатый край! Жаль тратить драгоценное время, но и княгине перечить не хотелось. Какая мать не мечтает о свадьбе собственной дочери?
И снова начались приготовления, всё пошло по второму кругу. Три дня и три ночи не спала Вежа, горели костры, слышались отзвуки музыки и песен, лился девичий смех. А мы с Деяном мечтали только об одном, скорее бы всё завершилось.
Наконец, торжество закончилось. Наутро четвёртого дня я по привычке надела мужские порты и стояла, пока Алёнка подвязывала мне поневу. Почувствовав на себе взгляд, обернулась, Деян стоял позади, с любопытством осматривая мой костюм:
– Нынче так мужатые в Веже ходят?
– Нет, - я улыбнулась, - только твоя жена. В самом деле, не идти же мне на заборола в одной юбке, гридни засмеют.
Деян нахмурился:
– Для этого у тебя теперь муж имеется. Оставь мне все заботы об обороне города.
– Так, ведь я же с тобой пойти хочу, кто лучше меня расскажет, что да как тут всё устроено?
Взгляд мужа потеплел, он оставил нас одеваться, а сам спустился во двор.
Мы долго пробыли возле городских стен, лютень выдался тёплым, ледяная шуба уже подтаивала, оголяя деревянные брусья. Но Деян с любопытством осматривал каждое укрепление. Стрельнули из обеих пушек, остальные ещё не подвезли, хотя мастера работали над ними день и ночь. Впечатлённый грохотом и дымом, ещё больше мой муж поразился, когда осмотрел воронку, оставленную ядром. А после и лохматые, превращённые в пыль от картечи, чучела. Рядом прохаживалась довольная Варвара:
– Ну как, воевода, хороша жёнка досталась? – она с хитрецой глянула на Деяна.
– Уж и не знаю, что сказать, - развёл руками тот, - кто только надоумил?
Он подошёл ближе, наклонился к самому уху:
– Пичужка моя синеглазая, теперь понимаю, почему Ярополк тебя отпускать не хотел. Как хватило сил одной со всем справиться, душа моя?
Я довольно зарделась, нечасто баловал меня муж ласковыми словами.
– Не одна я, погляди, за мной целый город, - обвела руками раскинувшуюся Вежу.
– Народ здесь тоже не простой, абы кого на княжение не посадят, люба ты люду вежинскому… И мне всё больше, - его зелёные глаза сияли алмазными всполохами на солнце, лаская каждую чёрточку моего лица.
Я, задохнувшись, отступила на шаг, голова кружилась. Деян пах весенним лесом, хотелось закрыть глаза и дышать, не пропуская ни одной нотки, ставшего родным аромата. А ещё мне не хватало его самого, но он всё так же робко ложился на край нашей постели. И мне недоставало смелости прижаться к нему, хотя бы во сне.
Мы вернулись в город, Деян должен занять место воеводы, ему предстоит изучить, как велись дела, какое вооружение у дружины, да как ведётся их хозяйство. Такое за день не осилишь. А мы с Варварой отправились в посад, надобно нанять ещё кузнецов, Ярополк ждать не будет, изготовить пушки необходимо в кратчайшие сроки.
***
Деян
Всё больше поражала воеводу его жена. Тоненькая, хрупкая, словно льдинка по весне, так откуда в ней столько силы и ума? Конечно, род княжий не обижен достойными предками, да только самое лучшее в одной Настасье, видать, уложилось.