Великая княжна Настасья
Шрифт:
Взяв мою одежду в руки, Деян резанул, хищно сверкнувшим кинжалом по своему запястью и измазал рубашку кровью, затем немного капнул на кровать.
Я на миг потрясённо замерла, мысли вспугнутыми птицами заметались в голове: это что всё значит? Он таким образом позаботился о моей чести, думает, что не девицей ему досталась?
А потом, не обращая на меня внимания, стащил с кровати подушку, лёг на лавку напротив, завернулся в свою шубу, и через минуту сладко захрапел.
Я продолжала недоумённо на него таращиться.
Приплыли: вот тебе невеста
Неужели не приглянулась я ему?
Слёзы покатились по щекам. Вот ведь сама его боялась, а когда он и не подошёл ко мне, обиделась! Какая я глупая! Противоречивые чувства всколыхнулись в душе. Поплакав немного и придя в себя, завернулась с головой в одеяло, чтобы приглушить богатырский храп супруга, и незаметно уснула.
На рассвете, проснувшись от жажды, обнаружила Деяна, лежащего рядом со мной. Муж уже не спал.
На мой вопросительный взгляд он указал в сторону сундука, куда вчера бросил мою рубашку. Тот был пуст. Понятно, с проверкой к нам уже заглядывали.
Деян оделся и вышел, так и не проронив и слова, в покои тотчас влетела Алёнка, подбежала, обняла меня:
– Люб тебе муж твой, княгинюшка?
– любопытная девчонка и тут не смогла сдержаться.
Я рассмеялась и словно стряхнула с себя все тревоги. На душе стало легко. Деян, поступивший так по-доброму, всё больше нравился мне.
– Люб, егоза моя, люб, неси платье, а то на собственную свадьбу опоздаю.
Чернавка подскочила и вскоре вернулась с парчовым ярко-алым платьем, расшитым золотом и драгоценными камнями. Надев его, я стала похожа на сказочную жар-птицу, наряд весь переливался и светился, точно волшебный.
– Алёнка, откуда такое чудо?
– Муж твой велел передать, - взмахнула чернавка рыжими ресницами.
Да ведь оно стоит целое состояние! Значит, мой супруг и не скуп, плюсик в карму.
Обвесив, как новогоднюю ёлку, ожерельями, браслетами и кольцами, накинув длинную шубу, Алёнка повела меня во двор, где уже ждал Деян.
Начинался второй день свадьбы.
В шатре, где уже собрались гости, нас усадили на расстеленную шкуру, закрыли от гостей широким рушником. Две женщины стали расчёсывать наши волосы. Послышались слова приговорок:
«Уж вы русы, русы кудерьца, прилегайте вы до белого лица,
Прилегайте ко лицу, привыкайте ко венцу.
Привыкай, наша Настасья к уму-разуму Деяна, ко обычаю, ко семейному» ...
Мои волосы заплели в две косы и накрыли повоем (прим. автора – головной убор замужних женщин), сверху надели нарядный под цвет платья кокошник. Венцы вынесли и повезли на капище, где их передадут волхвам.
Гости требовали показать молодых, женщины отнекивались и требовали выкуп, наконец, сговорившись, рушник убрали. Мы встали рука об руку, прошли на свои места. Пир начался.
Гости говорили здравицы и подносили подарки к нашему столу.
Послышался звон бубенцов, все обернулись и замерли: в шатёр вошёл сам Ярополк.
– Не могу я не поздравить своего тысяцкого, коего отпускаю
– Но не один он поедет, с молодой женой, - взгляд князя скользнул по гостям и остановился на мне, в глазах мелькнуло восхищение. Несколько минут, Ярополк разглядывал меня. Потом поднял поднесённую ему чашу, произнёс здравицу, где на все лады расхвалил нас с Деяном, пригубил, закусил поднесённым пирогом, да и был таков.
А пир всё продолжался. Уже прошли потешные бои, устроенные молодыми дружинниками, лились всё песни, звучали тосты. К концу вечера я мечтала лишь об одном - быстрей добраться до кровати.
Вот, наконец, настал момент прощания с гостями. Мы быстро раскланялись и пошли к саням.
Как и вчера, Деян не притронулся ко мне, опять улёгся на лавку. Я горестно вздохнула, обида всё прочней укоренялась в сердце. Неужели настолько я ему противна, что даже прикоснуться ко мне не хочет? Поглядела на его широкую спину, повертелась, устраиваясь поудобней, да и заснула.
***
Деян
Долго тысяцкий гадал, что за невеста едет к нему из Вежи. Воли отца он не ослушается, но как-то решит сам Ярополк.
Свободно было сердце воина, ничьи глаза не грезились ему в ночных снах. Да только и сердце не приневолишь, а если не люба будет ему молодая жена?
Впервые он увидел Настасью на княжеском пиру. Маленькая, тоненькая, она сидела прямо, в глазах не было страха. Понравилась ему гордая княгиня, с глазами цвета грозового неба, белокожая, с густой косой цвета спелой пшеницы. Да только с лица воду не пить.
И всё же не мог он без гордости думать, что его будущая жена, оставшись одна, смогла оборонить город, да ещё огонь какой-то мудрёный раздобыла, об этом в княжьих палатах не говорил теперь только ленивый. Смекалистая девица, разумная.
Стоя перед ней на капище, был изумлён Деян, да ведь она не знает, какие слова и сказать надобно, словно нездешняя. Тихонько шептал он ей, Настасья повторяла, едва шевеля губами, глядя на него широко распахнутыми, серыми, как осеннее небо, глазами.
Отец, кого ты просватал за меня? Всё чаще задавался Деян этим вопросом. Видя робость и смятение молодой жены, в душе воина поднялась волна жалости. Как бы уж ни сложилась судьба, только теперь обязан он беречь свою наречённую.
После пира, оставшись наедине с Настасьей, тысяцкий увидел страх в её глазах. Не хотел он силой брать девушку, противно было от одной мысли. Не причинит он боли сей напуганной пичужке. Пусть привыкнет к нему сперва, сердце само потянется.
Улёгшись на лавку, слушал Деян, как плакала его молодая жена, хотел было утешить её, да побоялся растревожить ещё больше. Кто знает этих девиц? У них и от радости, и от горя глаза на мокром месте.
Но утром Настасья была спокойна, взор ясен, страх исчез. Потеплело на сердце воина. Ничего, всё сладится, пусть пройдёт немного времени.