Великая Охота
Шрифт:
Будь Крит в добром здравии, он бы без труда унес и меня, и Брэндона. Но гоблин был ранен - с такой ношей ему не избавится от преследователей. Поэтому он, еще раз взглянув на меня, рванул настолько быстро, насколько позволял остаток силы. Я же приготовился продолжать.
Четверо рыцарей бежали прямо на меня. Слева, со стороны реки, неслись трое гоблинов. Когда первый из рыцарей встретился с моим блоком, гоблины ворвались в их ряды с фланга.
Один из щитоносцев оказался паладином. Укрывшись за спинами товарищей, он атаковал
Полностью он не смог сломить гоблинов, но пыл их поумерил и присоединился к двум другим щитоносцам, начавшим контратаку.
Я же был занят четвертым рыцарем. По силе он превосходил своего собрата по ордену, с которым я столкнулся в Виретоне, но не дотягивал до его учителя - паладина. Если бы не пробитое легкое - рана, с которой обычный человек в принципе уже не встает, я бы без труда одолел своего противника. Но все силы уходили на сохранение способности двигаться, и в удар толком я вложить их не мог.
Однако отточенное мастерство способно и слабый удар сделать смертоносным. Сейчас мне было не до собственного тщеславия, и я отринул высокопарные мысли не убивать служителей Ордена. Поэтому когда наши клинки в очередной раз сошлись, я, крутанув мечом, обезоружил своего противника и рубанул его незащищенное горло.
Парень упал, зажимая рану. Не глядя в его сторону, я резко повернулся, защищаясь от гоблинской секиры. Поглощенный своим боем, я не заметил, что эпицентр схватки перенесся к нам. Теперь все оставшиеся на ногах гоблины и щитоносцы рубились в одном месте.
На меня наседали сразу трое. Паладин и два Мародера. Враги били без остановки, временами обмениваясь ударами между собой. Я медленно отступал, методично отбивая каждый выпад.
Гоблин, находившийся справа, резко оттолкнувшись от земли, прыгнул и со всего маху приложил меня молотом. Меч справился с этой атакой, но я нет. Ноги подкосились, и я упал на спину, едва по самые летки не вогнав в себя торчащие из нее болты.
Все трое хотели добить меня. В этой ситуации мне оставалось лишь перенести силу в клинок. Боль жарким каскадом мгновенно вернулась в мое тело. Громко рыкнув, я рубанул врага.
Клинок разделил гоблина надвое, а черная волна, сорвавшаяся с его лезвия, сбила с ног другого Мародера и паладина. Собравшись с силой, я встал, опираясь на меч. Бой и не думал утихать. Отброшенные враги медленно поднимались, готовясь к новой атаке. К ним на помощь спешили товарищи, каждый из которых злобно глядел в мою сторону.
Я тяжело дышал. Мысль о том, что при нынешнем раскладе мне не выжить медленно накрывала меня. Неужели придется пойти на крайнее меры? А так не хотелось... Но, видимо, этого не избежать... Придется.
Враги, словно камни, сброшенные с обрыва, летели на меня. Я уж было приготовился их достойно встретить, но...
Внезапно пронзительное карканье, громкий писк и хлопки тысячи крыльев заглушили звуки битвы. Не успели воины поднять голову к небу, как на них, точно молодые вампиры, почуявшие кровь, ринулись громадные вороны, опередившие миленьких летучих мышей и вальяжных соколов.
Летающие воители атаковали и щитоносцев, и гоблинов, отчаянно пытающихся отбиться от неожиданного натиска. Меня они как будто не замечали. Не в силах пошевельнуться, я с улыбкой смотрел, как беснуются силы природы.
В момент, когда я понял, что стоять больше не могу и начал падать, могучая рука Критрекса, схватив за шкирку, переместила меня в седло Бертильды. Так, оказавшись на своей лошадке, я и потерял сознание.
Глава 7
Теплые пальцы медленно скользили по моему лицу, рисуя плавные узоры. Вот они, точно поднявшись на гору, на несколько мгновений остановились на кончике носа и сорвались вниз. Нежно обвели губы и принялись перебирать бороду. Зери... как же приятно вновь почувствовать твои прикосновенья, пусть даже в темном бреду.
Внезапно маленький трубадур в моей голове заладил ритмичный марш, громко скандирующий «Опасность! Опасность!». В тот же миг чуткий нюх объяснил, в чем дело. Запах чужой! Не ее! И прикосновения наивно неуверенные, осторожные, как поступь юной газели, заметившей невнимательного охотника. Очень отличные от рук Зерьвильды, в каждом движении которых чувствовалась уверенность собственника.
– Что ты делаешь, Хлодвиг?
– не открывая глаз, сухими губами прошелестел я.
Рука, в этот момент поглаживающая мое ухо, дрогнула, а через мгновенье вместе со своей хозяйкой и вовсе отпрянула. Лишь тогда я с трудом разлепил веки.
Сквозь густые ветви дубов-исполинов проглядывалось серое небо. Пасмурно. Недавно шел дождь. Нет - ливень. Повернув голову, я увидел мирно щиплющих травку лошадок. Седла были сняты, а лошадиные спины вычищены. У поваленного дерева, метрах в десяти от отдыхающих животных аккуратно сложены наши вещи. Чуть поодаль на плаще Хлои, поджав коленки, спал Брэндон. Критрекса в лагере не было.
Моя ученица сидела на корточках красная, как рак, и глядела себе под ноги. Почувствовав мой взгляд, она подняла голову. Я повторил вопрос:
– Что сейчас было, Хлодвиг?- слова шли неохотно.
Заметив это, девушка встала и, подняв с земли бурдюк, протянула мне. После чего, приблизившись, очень тихо прошептала:
– Меньше, чем за минуту вы дважды назвали меня Хлодвигом, хоть вокруг никого и нет... Вы совсем не воспринимаете меня как женщину?
Я аж поперхнулся водой. Раненое легкое вмиг ответило режущей болью. Закряхтев, как легендарный маркграф Альфонс, слезающий со своей двадцать седьмой новой жены, я схватился за грудь одной рукой, другой же велел Хлодвигу не приближаться.