Великая Октябрьская
Шрифт:
Из одной книги буржуазных фальсификаторов в другую кочует бездоказательный тезис о «пассивности» масс в 1917 г. Октябрьская революция «не была народной революцией, а являлась быстрым государственным переворотом» (Э. Крэнкшоу); «массы играли только пассивную, второстепенную роль» (Ф. Гросс); «трудящиеся были только пассивными зрителями» (Р. Абрамович). Другие буржуазные авторы соглашаются признать тот факт, что рабочие и солдаты в Петрограде и Москве активно боролись против Временного правительства, но, добавляют они, трудящиеся Центра составляли небольшую часть населения страны, а остальная Россия оставалась равнодушной, инертной.
Бесчисленные факты, не говоря уже
Без самых активных действий народа всей страны победоносное восстание в Петрограде оказалось бы изолированным и Советская власть, установившаяся в столице, была бы обречена на гибель.
Альберт Рис Вильямс иронически замечал о тех западных авторах, которые замалчивают или искажают роль масс в Октябре: «Писать о революции и ничего не сказать о народе — это, как говорят англичане, все равно что поставить на сцене шекспировского «Гамлета» без самого Гамлета…
А ведь именно народ — рабочие и крестьяне — и творили эту революцию… В 1917 году простой народ — уже не пассивный, как прежде, — вышел на авансцену истории. Свергнув своих прежних правителей и их приспешников, народы, населяющие огромные пространства Евразии от Балтийского моря до Тихого океана, раскрыли, наконец, все свои так долго дремавшие силы и способности»{83}.
Буквально через день после взятия Зимнего американская буржуазная газета «Вашингтон пост» писала: «Единственная надежда сейчас заключается в том, что переворот не будет поддержан русским народом». Но эта надежда не сбылась. Не только русский, но и все народы многонациональной России поддержали революционный Петроград. Восставшая столица оказалась не изолированным отрядом, а авангардом могучей армии. И вся армия неудержимой лавиной двигалась вперед, вслед за авангардом.
Альберт Рис Вильямс в начале 1918 г. проехал поездом через всю страну до Владивостока. Его волновало, распространился ли революционный дух из Центра на периферию, «будет ли пульс революции биться на далекой окраине тем же учащенным ритмом, как и в сердце России?» В вагоне транссибирского экспресса вместе с ним ехали направлявшиеся за границу «бывшие» — помещики, офицеры, уволенные чиновники. Все они пылали ненавистью к новому строю и утверждали, будто большинству народа нет никакого дела до того, что происходит в Москве и Петрограде. Но на каждом шагу жизнь давала неопровержимые и яркие свидетельства того, что революция всколыхнула весь народ.
Однажды в сибирской степи поезд неожиданно остановился. Встревоженные пассажиры увидели, как в несколько минут заснеженную равнину заполнили вооруженные люди. Оказалось, что местный Совет получил телеграмму (после стало ясно, что она содержала ложные сведения), будто в этом поезде находится свергнутый царь Николай. Совет послал нарочных в окрестные деревни и на расположенные неподалеку шахты. Не прошло и 20 минут, как сотни крестьян и шахтеров преградили путь экспрессу.
«…Ненависти, горевшей в сердцах и глазах этих людей, хватило бы на то, чтобы уничтожить десять тысяч монархов», — пишет Вильямс{84}.
В Черемхове Вильямс был на митинге шахтеров. Неизгладимое впечатление произвели на него энтузиазм недавних рабов, ставших свободными людьми, их решимость отстаивать дело революции, сознательность и энергия.
«Мы пересекли всю Страну Советов, остались позади могучие медлительные реки, впадающие в северные моря, Уральские горы, тайга и степи. Железнодорожники и шахтеры рассказывали нам о своих Советах, крестьяне и рабочие приветствовали нас красными флагами…»{85}
Да, это была подлинно народная революция, революция подавляющего большинства населения городов и сел России.
Трудности на каждом шагу,
опасности со всех сторон
Человек, прочитавший предыдущий раздел, в котором повествуется о триумфальном шествии Советской власти, может, пожалуй, подумать, что путь революции был легким, безболезненным. Но это совсем не так. Действительно революция, великая своей массовостью, глубиной, размахом, победно шагала по стране. Но враги не сдавались без боя. Опасность грозила только что рожденной Республике Советов со всех сторон, на каждом шагу новый строй ждали огромные трудности.
Помещики и капиталисты, контрреволюционное чиновничество и офицерство, кулачество и казачья верхушка, духовенство и феодалы национальных окраин Востока не могли примириться с потерей политической власти. Они не сложили оружия и с возраставшим ожесточением боролись против власти рабочих и крестьян. Сразу же после Октябрьской победы монархические генералы и сановники, лидеры кадетов и октябристов ринулись в контратаку. Вожди меньшевиков и правых эсеров вкупе с крайней реакцией призвали к вооруженному выступлению против Советского правительства. Уже в день Октябрьского восстания меньшевистский ЦК заявил, что он не признает нового правительства и «организует борьбу с ним». Через два дня бывший министр труда меньшевик М. И. Скобелев, расшифровывая это заявление, сказал: «В той борьбе, которую нам придется вести, нам необходимо опираться на физическую силу». А на экстренном съезде меньшевиков (конец ноября — начало декабря) А. Н. Потресов пояснял: «Задача партии — это резкая борьба с большевизмом, вплоть до оружия в руках…». Старый лидер меньшевизма выдвигал «веский» аргумент: большевизм «можно сломить, но согнуть нельзя».
Призывы к борьбе с Советским правительством сразу же воплотились в практические действия.
Еще не успели затихнуть восторженные овации делегатов II съезда Советов в честь провозглашения Советской власти, принятия Декретов о мире и земле, как на подступах к революционной столице загремели пушки. Бежавший из Петрограда бывший премьер Керенский поднял контрреволюционный мятеж, собрал вместе с генералом Красновым несколько казачьих частей и двинулся «на усмирение» победивших рабочих и крестьян. Уверенно, жестко звучали слова приказа Краснова, отданного 27 октября: «Завтра в 11 часов выступаю на Петроград. Буду идти, сбивая и уничтожая мятежников… Генерал-майор Краснов». Войска Керенского — Краснова шли к революционной столице. Пала Гатчина, захвачено Царское Село… Опасность нависла над Петроградом.
Окопавшиеся в Петроградской городской думе кадеты, меньшевики, эсеры уже предвкушали расправу над трудящимися. Кадет В. С. Каневский каннибальски потирал руки, заявляя: «Когда войска законного правительства… перебьют этих мятежников, это будет законное возмездие». Ему вторил эсер Я. Т. Дедусенко, высказывая лишь ханжеские пожелания, чтобы «кровопролитие, елико возможно, было более бескровным».
Навстречу врагу отстаивать завоевания революции двинулись отряды Красной гвардии, революционных матросов, поднялись рабочие предместья Петрограда.