Великая Парагвайская война
Шрифт:
Известие о вторжении вызвало в бразильском обществе всплеск патриотизма. Молодые люди тысячами записывались в формируемые повсеместно батальоны «Волонтеров родины». Их энтузиазм подогревало обещание императора выделить всем добровольцам по завершении войны участки плодородных земель.
Еще одним резервом пополнения армии стали негры-рабы, которым специальным монаршим указом разрешили с согласия хозяев записываться в солдаты в обмен на освобождение от рабства. Одновременно в прессе развернулась широкая пропагандистская кампания, призывающая рабовладельцев беспрепятственно отпускать на войну их «живую собственность». Многие латифундисты последовали призыву и не только отправляли желавших завоевать себе свободу негров
Президент Уругвая Венансио Флорес
Гравюра из парагвайской газеты «Семинарио» с изображением обстрела форта Коимбра. Справа видны артиллерийские баржи-чатас, но их размеры – весьма условны. Внутри форта паникуют бразильцы, причем всех их автор изобразил неграми. Это характерный расистский момент парагвайской военной пропаганды, которая постоянно твердила о том, что в бразильской армии рядовыми воюют «черные макаки», а белые только ими командуют. На самом деле чернокожие солдаты составляли примерно треть рядового состава бразильской армии
2 января 1865 года воевавшая в Уругвае Южная армия при поддержке «колорадос» после интенсивного артиллерийского обстрела ворвалась в Пайсанду и в ходе двухдневных ожесточенных боев захватила город. Начальник гарнизона полковник Гомес, «прославившийся» своим приказом отрубать пленным головы и выставлять их на всеобщее обозрение, сам попал в плен и был расстрелян.
12 января бразильский морской десант высадился в устье реки Санта-Лусия, неподалеку от уругвайской столицы Монтевидео. Вскоре к нему присоединилась подошедшая из Пайсанду Южная армия. 31 января Монтевидео был взят в осаду.
Двумя неделями ранее Лопес направил аргентинскому президенту Бартоломе Митре официальную просьбу о пропуске парагвайских войск через провинцию Корьентес для оказания помощи Уругваю в борьбе с мятежниками и интервентами. Однако глава Аргентины вовсе не желал усиления Парагвая и ухудшения отношений с Бразилией. Поэтому он ответил вежливым, но решительным отказом.
15 февраля запертый в Монтевидео лидер «белых» Агирре, видя безнадежность своего положения, подал в отставку. Сенат Уругвая в тот же день избрал временным президентом сторонника национального примирения Томаса Вильяльбу. Новый глава государства сразу вступил в переговоры с предводителем «алых» Венансио Флоресом. 20 февраля было подписано соглашение, по которому Вильяльба передал Флоресу свои полномочия в обмен на амнистию для «белых» и обязательство сразу после нормализации обстановки провести президентские выборы. Сенат незамедлительно утвердил соглашение, однако Флорес выполнил свое обязательство по поводу выборов только через три года.
Бразильцы торжествовали победу: они достигли цели, устранив угрозу парагвайско-уругвайского альянса и поставив во главе Уругвая своего человека. А перед Лопесом встал вопрос: что делать дальше? После поражения «бланкос» поддерживать в Уругвае стало некого, а значит, продолжение войны теряло смысл.
Однако примирение с Бразилией было невозможно без отвода парагвайских войск из Мату-Гросу, возврата трофеев и освобождения пленных. Скорее всего, в дополнение к этому бразильцы потребовали бы выплаты солидной компенсации за причиненный ущерб. Если исходить из соображений чистой выгоды и холодного расчета, это было допустимым ущербом. Приемлемой расплатой за неудачную авантюру.
Однако на такие условия, равносильные поражению, диктатор идти не желал. Вместо того, чтобы «расплатиться с казино» и вынести из поражения поучительный урок (а, возможно, попробовать повторить в будущем, подготовившись более тщательно), он решил снова поднять ставки и все же прорваться в Уругвай, а там, опираясь на штыки своей армии и поддержку «бланкистов», вернуть власть свергнутому президенту Агирре.
Ради этого парагвайским солдатам предстояло пройти через Корьентес, то есть начать войну еще и с Аргентиной, доселе нейтральной, но Лопеса это не испугало. Легкий успех в Мату-Гросу кружил головы, парагвайцы переоценили свои военные успехи и категорически недооценили скорость, с которой Бразилия почти в три раза увеличила свою армию. И Лопес поверил, что под его руководством Парагвай сумеет в одиночку одолеть сразу две крупнейшие державы континента.
6
Бросок на юг
18 марта Лопес зачитал в конгрессе манифест об объявлении войны Аргентине. Депутаты послушно завизировали этот акт, а заодно и ратифицировали задним числом объявление войны Бразилии. Также впервые в истории Парагвая конгрессмены присвоили президенту звание маршала и постановили вручить ему «Золотой жезл чести» как символ маршальского достоинства.
В тот же день парагвайцы захватили аргентинский пароход «Сальто Ориентал», зашедший в Асунсьон с коммерческим грузом. На него поставили четыре 18-фунтовые карронады и включили в состав парагвайского флота, а аргентинцы узнали об этом лишь через несколько недель.
Еще одним невольным «рекрутом» в парагвайскую флотилию стал итальянский пароход «Кавур». Это 200-тонное винтовое судно английской постройки тоже пришло в Асунсьон по торговым делам и было принудительно выкуплено у его владельца. «Кавура» переименовали в «Иберу» и оснастили таким же вооружением, как и «Сальто Ориентал».
В те времена телеграфной связи между Аргентиной и Парагваем еще не было. Доставку официальной корреспонденции из Асунсьона в Буэнос-Айрес осуществляли дипкурьеры. Им приходилось совершать долгий путь почти в тысячу километров по рекам Парагвай, Парана и заливу Ла-Плата, на южном берегу которого стоит столица Аргентины. Из-за малой скорости тогдашних судов этот путь мог занимать неделю, а то и больше.
По неизвестной причине курьер с извещением об объявлении войны отплыл из Асунсьона только 29 марта. Также неизвестно, какого числа он прибыл в Буэнос-Айрес и вручил документ президенту Митре.
Аргентинцы утверждают, что это произошло уже после фактического начала военных действий. Однако есть версия, что Митре получил манифест не позднее 10 апреля и несколько дней скрывал его, чтобы иметь повод обвинить Парагвай во внезапной и вероломной агрессии. Как бы там ни было, а для жителей города Корьентес – столицы одноименной аргентинской провинции – война оказалась полной неожиданностью.
На рассвете 13 апреля ранние прохожие в Корьентесе могли заметить, что по реке Парана со стороны Парагвая к ним движется колонна из пяти пароходов. С тех пор как Лопес-старший ослабил «железный занавес», этот городок, расположенный в десятке километров от границы, нередко посещали парагвайские торговые суда, но всегда поодиночке, а сразу пять кораблей под парагвайскими флагами аргентинцы видели впервые. Еще более необычным было то, что на палубах толпились солдаты в красных мундирах.
К Корьентесу приближалась эскадра команданте Педро Игнасио Месы в составе корветов «Такуари», «Парагуари» и канонерок «Игуреи», «Ипора» и «Маркиз де Олинда». На подходе к порту «Такуари» и «Маркиз де Олинда» свернули влево и направились к стоявшим у причала аргентинским кораблям – корвету «25 Мая» и коммерческому пароходу «Гуалегуай».