Великая разруха Московского государства (1598-1612 гг.)
Шрифт:
Всть о новомъ ополченіи дошла до Кремля, откуда московскіе бояре, сидя взаперти, увщавали народъ, грамотами въ Кострому и Ярославль, быть врнымъ Владиславу и грозили вмст съ поляками патріарху, чтобы онъ убдилъ нижегородцевъ тоже остаться врными Владиславу. Но Гермогенъ былъ непреклоненъ и сказалъ: «Да будетъ надъ ними милость отъ Господа Бога и отъ нашего смиренія благословеніе». Таковы были послднія слова патріарха, которому поляки перестали спускать въ подземелье пищу, и онъ 17 февраля 1612 г. скончался мученически, голодною смертью.
Ополченіе изъ Нижняго двинулось въ март 1612 г. по дорог въ Ярославль, куда оно пришло въ начал апрля и оставалось здсь до августа мсяца. Во время похода князь Д. М. Пожарскій захалъ въ Суздаль, чтобы здсь поклониться въ Спасо-Евиміевскомъ монастыр гробамъ своихъ прародителей, среди которыхъ впослдствіи онъ былъ погребенъ и самъ.
Пожарскій медленно подвигался къ Москв, въ долгой стоянк въ Ярославл послдовало обвиненіе его со стороны Палицына, но оправданіе Пожарскаго заключалось въ томъ, что онъ не одинъ управлялъ войскомъ.
Рис.:
Въ войск былъ земскій соборъ, что ясно видно изъ грамоты отъ 7 апрля въ города, въ которой князь проситъ прислать ему выборныхъ «для Царскаго сбиранія». Что Пожарскій хотлъ еще въ Ярославл, чтобы былъ выбранъ государь, объ этомъ сказано въ одной изъ его грамотъ городамъ: «Сами, господа, вдаете, какъ намъ стоять безъ государя противъ общихъ враговъ, польскихъ и литовскихъ и нмецкихъ людей и русскихъ воровъ». Бывшій земскій соборъ при Пожарскомъ не оставилъ ясныхъ посл себя слдовъ, но можно предположить, что онъ состоялъ изъ трехъ сословій: духовнаго, служилаго и тяглаго.
Рис. Подпись кн. Пожарскаго и его печать.
14 августа 1612 г. ополченіе народное подъ предводительствомъ князя Пожарскаго прибыло къ Троицкому монастырю, гд было встрчено архимандритомъ Діонисіемъ со всею братіей и расположилось тутъ послднимъ до Москвы станомъ. 20 августа вечеромъ ополченіе подошло къ Москв и, не доходя 5 верстъ, расположилось на р. Яуз на ночлегъ. Князь Трубецкой присылалъ звать Пожарскаго въ свой станъ, а на слдующій день пріхалъ къ нему и самъ съ тмъ же зовомъ, но получилъ въ отвтъ: «Намъ вмст съ казаками отнюдь не стаивать». На это казаки озлобились и, какъ говоритъ лтопись: «нелюбы стали держать, что къ нимъ въ таборъ не пошли», на Пожарскаго, Козьму Минина и на ратныхъ людей.
Кром того, казаки смотрли съ завистью на ополченіе Пожарскаго и Минина, которое было снабжено всмъ въ изобиліи. Наконецъ насталъ ршительный моментъ борьбы. Поляки, сидвшіе въ Кремл и въ Бломъ-город, стали жестоко страдать отъ голода и недостатка боевыхъ запасовъ; на выручку ихъ шелъ къ Москв гетманъ Хоткевичъ. Нужно было помшать его сношенію съ осажденными и не допустить провезти провіанта, что продлило бы осаду и могло погубить дло ополченія.
21 августа поляки подъ начальствомъ Хоткевича показались уже на Поклонной гор. На другой день русскіе заняли оба берега Москвы-рки, чтобы преградить полякамъ дорогу къ Кремлю. Хоткевичъ перешелъ рку Москву у Двичьяго монастыря и сразился съ войсками Пожарскаго, который въ продолженіе восьми часовъ подъ рядъ выдержалъ ожесточенный бой на лвомъ берегу Москвы-рки, между тмъ какъ на правомъ князь Трубецкой стоялъ неподвижно, а казаки, бывшіе въ его стан, смотря на битву, смялись надъ ополченіемъ Пожарскаго, говоря: «Господа, небось, богаты пришли отъ Ярославля, отстоитесь и одни отъ гетмана!»
Но подъ конецъ и сами не выдержали и пошли въ битву… Поляки были отброшены и даже ночью не могли провезти запасовъ въ Кремль: ополченцы отбили весь обозъ, съ большимъ урономъ для поляковъ.
Ожесточенныя стычки продолжались весь слдующій день, и русскимъ приходилось биться между двухъ огней: съ одной стороны нападалъ Хоткевичъ, съ другой — рвались изъ Кремля поляки, длая отчаянныя попытки для соединенія съ гетманомъ.
Самый страшный бой произошелъ 24 августа, когда бились съ разсвта до сумерекъ. Окопы и остроги по шести разъ переходили изъ рукъ въ руки. Казаки хотли отстать отъ сражающихся, но Авраамій Палицынъ одушевилъ ихъ рчью и двинулъ въ бой. Начало темнть, а об стороны никакъ не могли одолть другъ друга. Тогда Мининъ, зорко наблюдая битву, усмотрлъ слабое мсто у непріятеля и обратился къ Пожарскому, прося у него людей и дозволенія ударить на поляковъ со стороны Крымскаго брода. Пожарскій разршилъ Минину взять три конныхъ сотни, съ которыми онъ и ударилъ во флангъ двумъ ротамъ поляковъ, которые дрогнули и побжали къ стану гетмана. Мининъ бросился за ними слдомъ и, невзирая на то что его племянникъ былъ убитъ у него на глазахъ, мужественно рубился съ непріятелями, находясь въ переднихъ рядахъ. Видя успхъ Минина, ополченцы поддержали его натискъ, а за ними пошла и конница на отступавшихъ поляковъ. Съ страшнымъ урономъ гетманъ Хоткевичъ принужденъ былъ отступить немедленно къ Воробьевымъ горамъ и уже не дерзнулъ боле подступать снова къ Москв.
Засвшіе въ Кремл поляки терпли страшный голодъ. Вмст съ ними ту же участь несли и захваченные ими русскіе вельможи и бояре, въ числ которыхъ находился и бояринъ Иванъ Никитичъ Романовъ со своимъ племянникомъ Михаиломъ еодоровичемъ и его матерью инокинею Марою.
Рис.: Сабли князя Пожарскаго и Минина въ Оружейной палат.
Русскіе воеводы предвидли, что для поляковъ дни сочтены, что не сегодня, такъ завтра голодъ принудитъ ихъ къ сдач, а потому и не спшили приступомъ. Въ половин сентября князь Пожарскій послалъ даже въ Кремль грамоту «полковникамъ и всему рыцарству, нмцамъ, черкасамъ и гайдукамъ, которые сидятъ въ Кремл», и въ этой грамот убждалъ ихъ прекратить напрасную распрю, указывая на безполезность ихъ дальнйшихъ усилій и на безнадежность ихъ положенія. «Сберегите ваши головы и животы въ цлости — заканчиваетъ Пожарскій свое посланіе, — присылайте къ намъ не мшкая, а я возьму на свою душу и у всхъ ратныхъ людей за васъ упрошу: которые изъ васъ захотятъ въ свою землю, тхъ отпустимъ безъ всякой зацпки, а которые захотятъ служить московскому государю, тхъ пожалуемъ по достоинству». На эту грамоту поляки отвчали грубо и гордо, а между тмъ нужда у нихъ дошла до того, что они должны были питаться падалью и даже человческимъ мясомъ; по свидтельству современниковъ, одинъ гайдукъ сълъ своего сына, а другой — товарища. Ротмистръ, которому поручено было судить и наказывать виновныхъ, бжалъ изъ суда, опасаясь, что подсудимые и его растерзаютъ.
Видя, что переговоры не приводятъ ни къ чему, ополченіе двинулось, на приступъ, и казаки взяли, 22 октября 1612 г., Китай-городъ. Но поляки ршились еще держаться, выжидая подмоги, но, чтобы избавить себя отъ лишнихъ людей, требовавшихъ пропитанія, поляки ршили выгнать изъ Кремля всхъ женщинъ, а потому потребовали отъ бояръ высылки ихъ женъ и дочерей изъ Кремля. Зная разношерстный составъ московскаго ополченія и особенно опасаясь казаковъ, бояре, сидвшіе въ Кремл, взмолились къ князю Пожарскому, Минину и другимъ воеводамъ, дабы «приняли ихъ женъ безъ позора». Пожарскій успокоилъ ихъ, а когда, на другой день, несчастныя, беззащитныя женщины были безжалостно выгнаны изъ Кремля, князю Пожарскому стоило большого труда оберечь ихъ отъ корысти и озлобленія казаковъ, собиравшхся ограбить боярынь.
Вскор посл этого событія поляки сдались, вышли изъ Кремля съ условіемъ, чтобы имъ была сохранена жизнь. Король Сигизмундъ, шедшій было на выручку своихъ поляковъ, узнавъ объ освобожденіи Москвы, вернулся обратно. Русскіе вступили въ Кремль, вс ворота котораго были открыты. Впереди шло духовенство съ Діонисіемъ во глав, съ крестами, иконами, съ хоругвями. Въ Успенскомъ собор отслуженъ былъ благодарственный молебенъ.
Ополченіе, очистивъ Москву, должно было заключить свою побду избраніемъ Царя. Что длалось въ столиц въ конц ноября 1612 г., видно изъ сообщенія Философова, что въ Москв были арестованы «за приставы» русскіе люди, которые сидли в осад. То же самое подтверждаетъ и архіепископъ Арсеній елассонскій, говоря, что «враговъ государства и друзей великаго короля . Андронова и Ивана Безобразова подвергли многимъ пыткамъ, чтобы разузнать о царской казн, о сосудахъ и сокровищахъ». При наказаніи друзей короля умерли на пыткахъ трое: великій дьякъ царскаго судилища Тимоей Савиновъ, Степанъ Соловецкій и Баженъ Замочниковъ, присланные королемъ «довреннйшіе казначеи его къ царской казн».
Торговыхъ мужиковъ, худыхъ людей и дтишекъ боярскихъ, служившихъ королю, держали за приставами и пытали до смерти, а великихъ бояръ, виновныхъ въ служб польскому королю, держали подъ домашнимъ арестомъ и «въ думу не припускали», пока земскій совтъ въ городахъ не ршитъ этого вопроса. Въ конц-концовъ, земскіе совты отвтили отрицательно и Мстиславскаго «съ товарищи» выслали изъ Москвы, и государево избраніе произвели безъ него.
Для избранія Царя всею землею князь Пожарскій призывалъ по 10 выборныхъ отъ каждаго города, но были города, которые прислали и большее число своихъ представителей; такъ, Нижній-Новгородъ послалъ 19 человкъ. Всхъ подписей подъ грамотой избранія Царя Михаила еодоровича 277, изъ нихъ 57 принадлежатъ духовенству, 136 боярамъ и высшимъ служилымъ чинамъ, а остальныя 84 — городскимъ выборнымъ. Вначал соборъ распался на партіи, между искателями престола, въ числ которыхъ называютъ князей Голицына, Мстиславскаго, Воротынскаго, Трубецкого и Михаила Романова. Даже князь Пожарскій, выставляя свою кандидатуру, потратилъ на происки немало денегъ. Въ самый разгаръ выборовъ, когда, по выраженію лтописца: «на многіе дни бысть собранія людямъ дла же утвердити не могутъ и всуе мятутся смо и овамо», какой-то дворянинъ изъ Галича подалъ письменное мнніе, гд заявлялъ, что ближе всхъ по родству къ прежнимъ Царямъ стоитъ Мих. ед. Романовъ, а потому его и надо выбрать въ Цари. Раздались голоса противниковъ, спрашивавшихъ: кто принесъ такое писаніе, откуда? Тогда изъ рядовъ выборныхъ подошелъ къ столу донской атаманъ и положилъ на него писаніе. «Какое это писаніе ты подалъ, атаманъ?» спросилъ его князь Пожарскій. «О природномъ Цар Михаил еодорович», отвтилъ атаманъ, который будто бы и ршилъ дло. Это было 7 февраля на предварительномъ избраніи, а окончательный выборъ былъ отложенъ до 21-го, и въ города были отправлены люди, узнать мнніе народа. Посланные вернулись съ извстіемъ, что у всхъ одна мысль: быть государемъ М. . Романову, а опричь его никакъ никого на государство не хотть. Въ недлю Православія, первое воскресенье Великаго поста, 21 февраля 1613 года были назначены окончательные выборы. Каждый чинъ подалъ особое письменное мнніе, и во всхъ ихъ значилось одно имя — Михаила еодоровича. Тогда нсколько духовныхъ лицъ съ бояриномъ въ глав посланы были на Красную площадь, и не успли они съ Лобнаго мста спросить собравшійся народъ, кого хотятъ въ Цари, какъ вс закричали: «Михаила еодоровича».