Великая России, Великий народ, Великий лидер
Шрифт:
Но что ты там только оставил?
В бушующем море страстей…
Пирамида
Стучатся по камням слезы.
У всходов нет больше силы.
Вся жизнь… Из суровой прозы.
От вздоха и до могилы.
Где лучше? Никто не знает.
В легендах одна надежда.
И та как снежинка тает.
За нею сплошная бездна.
Запутали в сети разум.
Не
А хочется все и сразу.
Но жить не дают народу.
Убогие миром правят.
Слепые ведут дорогой.
А врут они иль лукавят.
В реальности нашей строгой.
Одни извращают факты.
Другие устали думать.
Крапленые ходят карты.
Пытаются нас запутать.
Завеса враждебной тайны.
Повисла. Закрыла небо.
Секунды уже фатальны.
И шепчем молитвы. Нервно.
Помогут они? Но вред ли.
У Бога на нас обида.
Последние вышли капли.
Разрушилась пирамида.
А где-то «главный людоед»
По сонным улицам метель
Снежинки соберет в сугробы.
Не возвернуть войны потерь…
И смерть солдат от лютой злобы
Войдет в историю страны,
Той, что искала справедливость.
Европа наспех «шьет» гробы,
Вгоняя нас в свою немилость.
А где-то «главный людоед»
Англосаксонского разлива,
Во тьму он превращает свет,
Так не спеша и без надрыва.
Изрезанные души по кусочкам
Изрезанные души по кусочкам,
По лоскуткам куда-то упадут.
Возможно выжить только одиночкам,
Которые травою прорастут.
А та трава бурьяном скоро станет,
Согнут ее, испепелят ветра.
А тот другой, кто лоскутком не станет,
Протрет глаза как только ото сна…
Увидит свет пылающий ночами,
Морщин земли изъеденную вязь.
Бездушными, убогими лучами
Его ведут запутать в коновязь.
Уносит время истины былые
Уносит время истины былые,
А новые подобно ремеслу…
К ним многие окажутся слепыми,
Так зло себя приблизило к добру.
И добродетель в рванной полушалке
Скитается годами по углам.
А доброту несут уже в охапке
Посмешищем ее ввергают в срам.
И стыд души твоей он не краснеет…
Забили чернотой всю чистоту.
И кто теперь все изменить посмеет,
Когда мы утопаем в пустоту?
Смеется зло
Смеется зло – его сегодня сила,
Как мы смогли все сразу не понять…
Бессильны мы… А он рука вампира,
И нежностью своей спешит обнять.
Расслабить нас, доверится на чудо,
Мы любим непременно чудеса.
А это все ему как раз и нужно,
И завладеет нами не спеша.
Совьет в волокна жемчуга и бусы,
И бисером под ноги полетит.
И вот уже слышны его укусы,
Но нам поверить в это все претит.
Засаленный картуз
Темнеющая даль
в пространстве растворяясь
У вечности она
открытое окно.
И дымкой той седой,
нагой судьбой являясь,
Сквозь отпечаток лет
вращается кино…
Уставший режиссер
сценарий перепутал,
Там, где положен дождь
легла в траву роса.
И вымыслом своим,
и таинством окутал
Тот жизненный сюжет,
как зверь из-за куста.
У страха перебор,
пролить немного радость…
И ласточкой к земле
прижаться, и лететь.
Как сгорбилась в спине
от многих лет усталость,
Актерским мастерством
все изменить успеть.
Фанфарами звезда
прожжет собой кулисы,
Там спряталась от нас
на время темнота.
Пробил второй звонок,
спешат куда актрисы?
А будущее взять
хотела пустота.
У брошенных в пожар
словах горит надежда,
Огонь ее сильней,
когда приходит час.
У жизни не всегда
красивая одежда,
Засаленный картуз
выходит напоказ.
А жизнь на земле
Темнеющей впадиной
виснет осеннее небо,
От солнца остались
раскосые в лужах лучи.
А жизнь поведет тебя
в главное таинство слепо,
Огонь погасив
у рыдающей воском свечи.
Шаги затихают…
Чужим разговором согреты
Влюбленные прячутся
в скомканный временем куст.
Красивое все
разрушает дымок сигареты…
Отдав не любви
аксиому возвышенных чувств.
Листва упадет
почернеют кудрявые ветви,
Вольется ворона
в загадочный этот пейзаж.
Рождение там
на краю неминуемой смерти,