Великая России, Великий народ, Великий лидер
Шрифт:
А здесь на земле
жизнь придуманный кем-то мираж.
Проходит жизнь
Проходит жизнь…
Годами умножая,
Кольцо к кольцу,
крепчает только связь.
А жизнь она,
она сама живая,
Ведет тебя
к хорошему стремясь.
И день, и ночь…
И снег прольет дождями,
Погоду ведь
непринято винить.
Цветами расцвет
или слезами
Она тебя
сумеет убедить.
У наволочки
рваные полоски,
Ткань порвалась
и года не прошло.
Твоей судьбы
скупые отголоски…
И ей выходит нет,
не повезло.
У крещенских морозов сыпь
У крещенских морозов сыпь,
По стеклу поползет вуалью.
И метель уставая выть,
Ветерком упорхнет… За далью,
Горизонт океаном смят,
Фонари звезд светить не стали.
А Христос на кресте распят…
– Получите… – А мы не ждали!
Где-то там потерялась суть,
Перепуталось все святое.
Зло опять извергает муть,
Пожирая собой живое.
Ровно век тому назад
Ровно век тому назад
Украина путь искала.
Немец был тогда гарант…
Как теперь – все запрещала.
Русским словом ты не смей
Ни сказать или подумать.
Немцы стали за друзей,
А петух сумел так клюнуть…
Шлялись ветры тут и там
Дух нацистский поднимая,
Превращая веру в хлам
До конца – начав от края.
Вольный буйствовал подход,
Шайка шайку убивала.
То Петлюра наперед…
То Махно начнет сначала.
Серой масти, вороной,
Так друг друга ненавидя,
Издевались над страной…
И людей в себе не видя
С плеч срубили топором
Всю историю, искусство.
Не закончилось добром,
Их неистовое буйство.
Гетман с кодлою своей
По германиям восточным.
А народ был поумней,
Не с таким «навозом» скотским.
Седая ночь
В убранстве рушников. Седая ночь.
По стеклам промелькнет кошачьей тенью.
А боль разлуки нужно превозмочь.
И дальше плыть со всеми по теченью.
Ты не один. Ответственность твоя.
Скукожилась на время. Непонятно.
Ей вырваться быстрей из бытия.
И цель свою определить. Так внятно.
Чтобы сомнений тонких ручейки.
Размыть основу жизни. Не посмели.
В согласии с собой. Иль вопреки.
Но непременно приближаться к цели.
В закате дня рождается рассвет.
В осознанном пространство побеждает.
И ищешь ты единственный ответ.
А он тебя у входа поджидает.
В закрученных для лексики словах.
Семантика теряется. В их смыслах.
И горечью осядет на губах.
Все, что готов отдать в своих молитвах.
Невидимое. Где-то далеко.
Но давит так, как будто оно рядом.
Смиренной ночью… Больше нелегко.
В окно уставившись. Пытливым взглядом.
Опять скрипит причудливо кровать.
Луна в окно косит зеленой тенью.
Привычку жизни трудно отдавать.
Но придавать ее нельзя. Забвенью.
Стучат по стеклу метели
Стучат по стеклу метели.
Сугробами рвутся в окна.
Тепло. Благодать в постели.
Ну что там? Метель умолкла.
Топорище
На топорище ночевало время.
И плотника обласкано рукой.
Им созданы творенья и поленья.
И блеск вдруг появился. Золотой
Время
Алмаз граненый – бриллиант.
Нет ничего дороже время
Он жизни нашей секундант.
Развеет все твои сомненья.
Белым соколом летал
Белым соколом летал, белым соколом.
Ты над скалами парил свысока.
И бежал порой вперед. И был около.
Ты рукою доставал облака.
Обломалось. Ветка тонкая, тонкая.
Сук остался. Только радости нет.
Жизнь плескалась через край. Была звонкая.
Но погас очаг, исчез яркий цвет.
За околицей туман за околицей.
Тот же утренний приходит рассвет.
Стала ночь твоя подруга. С бессонницей.
И пропал любимой там, где-то след.
Костер погас
Ушедших лет. Сиреневая дымка.
Струится над твоею головой.
Ты там идешь один. Как невидимка.
Беседуешь о чем-то. Сам с собой.
Слова плывут, теряя свою форму.
Нет искренности, чувственности той.
Года они… Они ведь знают норму.
И не стучатся больше. На постой.
Костер погас. Глаза дымком разъело.
Прищуришься… И это твоя жизнь.
Она сама бежать так не хотела.