Великая Российская трагедия. В 2-х т.

Хасбулатов Руслан Имранович

Время здесь играло особую роль — ведь следователям было очень важно, если не доказать, — что они оказались не в состоянии сделать, — то хотя бы вызвать какие-то сомнения: им надо было, чтобы Хасбулатов выступал на балконе “Белого дома” до взятия мэрии — и тогда... Тогда они полагали, что “справятся с делом”. Поэтому Лысейко самым добросовестным образом пытался доказать это. Использовалось все — попытки задавать вопросы типа: “Что вы делали утром 3 октября?”, “...в 8 часов, 9 часов, 10, 11, 12, 13?” и т.д.

Ну, скажите пожалуйста, попробуйте вспомнить, что вы делали вчера в 8, 9, 10 часов и т.д. — если в эти дни у вас не было лекций, если вы не гостили у друзей, если вы не заседали в Парламенте и т.д.? Чушь!

Спрашивать о каждой минуте, часе у человека, который в течение одного часа, возможно, беседовал с 10-15 лицами; который находился в центре мировой трагедии, и который в эти самые часы думал о судьбах страны и принимал решения, казалось бы, способные повлиять на эти судьбы — ?! Ему, конечно же, надо было бы допрашивать не меня и не Руцкого. А совершенно других лиц — тех, кто считал себя победителем, совершив величайшее преступление — Ельцина, Черномырдина, Ерина, Грачева, Гайдара, Панкратова и т.д. Но допрашивали меня. И надо было отвечать. Конкретно, убедительно. И я это делал. Убедительно опровергал все доводы следователя. Ставил его в тупик. Откровенно говоря, вынужден был иронизировать. Правда, он это не всегда замечал или делал вид, что не замечает. Больше смущался его помощник — следователь из Сибири, Анатолий, совестливый парень, не скрывающий, что Председателя Верховного Совета не в чем обвинять. После просмотра видеокассеты оператора МБ Анатолий однозначно сказал, что надо прекратить дело — Лысейко цыкнул в ответ. Но был растерян, даже подавлен, сказал, что обо всем доложит руководству.

В общем, ситуация у следователей нелегкая, я им сочувствую, но помочь не могу. Их высокому руководству осталось одно из двух — или прекратить обвинение, или решиться на то, чтобы покончить со мной в тюрьме.

Следствие не сумело найти в себе мужества и объявить о полной невиновности Хасбулатова в предъявленном обвинении. Собственно, это и так хорошо всем было известно. Надо сказать, что на имеющейся фактической базе невозможно было предъявить обвинение. И следствие предпочло путь подгонки материалов через опросы других лиц, иногда случайных, вытягивание из них по крупицам нужных сведений, которые попадали в протоколы допросов свидетелей.

Продолжение декабрьских допросов

16 декабря. Продолжение допроса — комментарии к видеозаписям.

Вопрос следователя: — Вы просмотрели видеозапись, записанную оператором МБ. Какие имеются замечания?

Ответ: — Видеозапись мною просмотрена с начала и до конца. Замечаний и дополнений к видеозаписи не имею.

Вопрос: — В просмотренной видеопленке (время с начала просмотра 26 мин. 8 сек.) имеется запись вашего выступления с балкона здания Верховного Совета РФ, начинающаяся словами: “Дорогие москвичи...” и заканчивающаяся словами: “...преступника Ельцина”. Что Вы можете пояснить по этому поводу?

Ответ: — При просмотре видеозаписи видно, как задолго до моего выступления на балконе здания Верховного Совета, в котором я как-будто бы призываю к взятию мэрии, “Останкино” и Кремля, демонстранты, прорвав милицейские заслоны, ворвались на территорию мэрии и захватили ее. Затем слышны возгласы: “А теперь на “Останкино!”. Люди выстраиваются в колонну, и колонна движется, — видимо, на “Останкино”. Часть же людей идет к зданию Верховного Совета. Все это происходило по всем признакам между 15 и 16 часами. Сужу это по тому, что моя пресс-конференция около 16 часов была прервана шумным появлением демонстрантов, пришедших после событий у мэрии.

Это — первое. Почти одновременно с приходом на пресс-конференцию Александра Руцкого оказалось, что это те самые демонстранты, которых обстреляли из мэрии, ее и захватили.

Второе важное обстоятельство.

На видеозаписи имеется таймер — точное время, когда я выступал на балконе здания Верховного Совета — 16 часов 52 минуты. Как показывает предъявленная мне видеозапись, к этому времени захвачена мэрия, а колонна демонстрантов организована и направлена к “Останкино”. Следовательно, мое выступление не могло оказать никакого влияния на оба эти события. Настаиваю на немедленном своем освобождении. Изложенные мною показания, а также последовательность на видеопленке с моими комментариями, подтверждаются статьей депутата Котельникова в газете “Литературная Россия” от 3 декабря 1993 года, который присутствовал на моей пресс-конференции. Прошу прибщить эту статью к делу...

Третье обстоятельство. Во всех предыдущих показаниях я говорил, что выступал после 16.00. Теперь, после изображения этого же времени, фиксирующего мое выступление в 16.52, этот факт установлен и сомнению не подлежит. И других свидетельств моего выступления в пределах 17.00 достаточно. Прошу это твердо усвоить и не пытаться манипулировать в дальнейшем...

18 декабря

Вопрос следователя: — Что вы можете сказать по поводу учета и сохранности оружия, принадлежащего департаменту по охране объектов Верховного Совета Российской Федерации?

Ответ: — Никакого отношения к оружию Председатель Верховного Совета не имел. Но после того, как этот вопрос стал приобретать какой-то особенный характер, вокруг него искусственно нагнетались страсти, по настоянию руководства Верховного Совета были осуществлены меры по учету и контролю оружия, имеющегося в здании Верховного Совета, с участием Генерального прокурора России Степанкова В.Г. и прокурора г.Москвы Пономарева Г.С. В связи с большим ажиотажем в прессе о якобы значительном количестве оружия в “Белом доме” я вызвал начальника департамента охраны объектов Верховного Совета Бовта А.Н. и просил его дать мне информацию по проблеме оружия. Бовт А.Н. мне сообщил, что нетабельного оружия в здании Верховного Совета не имеется, что и подтвердила проверка двух прокуроров. Такую же информацию дал и Ачалов В.А., который сообщил, что показывал имеющееся оружие прокурору г.Москвы. Предъявленное мне обвинение в том, что я организовал незаконные вооруженные формирования и выдачу стрелкового оружия, принадлежащего департаменту по охране объектов Верховного Совета Российской Федерации, лицам, не имеющим права на ношение и хранение огнестрельного оружия, является абсурдным. Председатель Верховного Совета не мог иметь и не имел никакого отношения к оружию...

Итак, в декабре произошел окончательный перелом в судьбе следствия, во всяком случае, в части обвинений, выдвинутых против меня.

Как известно, нам было предъявлено стандартное обвинение по ст.79 УК РФ “Организация массовых беспорядков, повлекших трагические последствия... Наказывается лишением свободы... от 2 до 15 лет”. Очень “удобная” статья. Выбирая ее, Казанник отнюдь не показывал себя гуманным человеком, как склонны были считать многие газетные и телевизионные журналисты. Попробуйте найти что-то иное в отношении высших должностных лиц государства, которые, в отличие от мятежников августа 1991 года, подавляли аналогичный мятеж...

Я неоднократно требовал увязки моего дела с указом № 1400, напоминал о понятии “причинно-следственная связь в уголовном процессе”. Отчетливо вспомнил содержание своей курсовой работы (III курс) на эту тему, когда учился на юридическом факультете МГУ им. Ломоносова. И, наконец, направил следующее заявление на имя Казанника, показал его адвокату Владимиру Фомичеву и передал следователю.

Генеральному прокурору Казаннику А.И.

от подследственного Хасбулатова Р.И.