Великая Российская трагедия. В 2-х т.
Шрифт:
Жизнь в "Белом доме"
Жизнь в “Белом доме” продолжалась неожиданно и для меня, и для многих наблюдателей, довольно динамично и далеко не однообразно. Каждый вечер, при свечах, депутаты и сотрудники устраивали неплохие концерты: исполнялись песни, написанные самими депутатами.
ВАЛЬС “СВОБОДА”
02.10.92 г.
Москва, Дом Советов
Слова Надежды Дерзновенко
Музыка Надежды Дерзновенко и Веры Бойко
Дом Советов опять
Окружили солдаты.
И отключены свет,
И тепло, и вода.
Телефоны молчат...
Только с нами ребята,
Что
Бороться опять!
Припев:
Свобода —
Это сладкое слово!
Отцы за свободу
Сражались не раз!
Свобода —
Священное слово!
За свободу бороться
Должен каждый из нас!
Дом Советов живет,
Окруженный ОМОНом.
В нас направили пушки,
Выполняя приказ.
И гражданской войной
Угрожают влюбленным,
Разрушая Россию,
Те, кто предали нас.
Мы должны победить —
В этом нету сомнений!
Мы должны отстоять
Нашей Родины честь!
Не поставит никто
Наш народ на колени!
Наша очередь нынче
Мать-Россию сберечь.
Все, кто любит Россию, —
под наши знамена!
Собирайтесь, друзья!
Бьет тревогу набат!
И несется по миру
Звон колокольный.
Наше время пришло!
Нет дороги назад!
ГИМН “БЕЛОГО ДОМА”
(Слова Сергея Наумова, исполнение депутата Челнокова)
Трудно сегодня жить, не просто бывает порой,
А как же иначе быть, ведь мы впереди с тобой.
А тот, кто первый, тому нелегко, тому тяжело в пути.
Но как бы ни был тот труден путь, его очень нужно пройти.
Припев:
“Белый дом”, российский дом, мир в твоих руках.
“Белый дом”, российский дом, страна надеется на тебя.
“Белый дом”, российский дом, мир от беды спаси.
Российский “Белый дом”, с честью имя свое неси.
Ты с дороги своей не сверни, хоть дорога, ох, нелегка.
Честно ношу свою неси и учти: в жизни нет пустяка.
Правду всегда, только правду одну, иного нет пути.
И тогда так, только прямо так мы к победе сможем дойти.
Я и не знал, что у нас есть обладатели хорошего голоса, есть поэты, композиторы, чтецы, рассказчики . Никакой паники, никакого психоза не было. Не было и пьяных, как пытались распространить слухи “придворные журналисты” из “Московского комсомольца”, “Курантов” и “Известий”... Валерий Михайлов пел под гитару свою песню “Вера, надежда, любовь” в полутемном зале, в колеблющемся пламени свечей. Гамзатовскую песню “Журавли” проникновенно пел Михаил Челноков.
Летом в Парламентском дворце проходила выставка молодого талантливого петербургского художника Анатолия Набатова. Она была продлена, кажется, до 20 сентября. Не успел вывезти свои картины. В частности, картины на 5 этаже. Депутаты, сотрудники, журналисты часто смотрели эти картины. Одна особенно была символической. То картина, изображающая Россию в окружении бесов. Потом она была расстреляна. Анатолий Набатов все время был в рядах защитников Конституции. Было множество и других деятелей культуры, искусства, литературы. Несколько раз видел выдающегося художника Александра Шилова, литератора Юрия Власова, публициста Владимира Бушина (это он позже о нас напишет: “Они спасли честь нации”), Эдуарда Володина (в “Литературной России” я находил утешения, читая его блестящие аналитические статьи о трагедии 21 сентября - 4 октября 1993 года) и др.
Расширение социальной базы Сопротивления
Ряды конституционалистов быстро росли. Те, кто бывал на улицах в те дни, могут вспомнить, что уже в ночь с 30 сентября на 1 октября на улицах Москвы не раз доводилось слышать слово “оккупация”, произносимое нашими горожанами. Они недоумевали: это же надо, оккупировали собственными войсками! Иное определение к происходившему действительно трудно подобрать.
Еще 30-го днем в Москве было сконцентрировано, по нашим данным, около 20 тысяч войск спецназа, частей внутренних войск, ОМОНа, милиции. На улицы вокруг Дома Советов были введены бронетранспортеры.
Вечером у метро “Баррикадная” стали скапливаться люди, чтобы пройти на митинг поближе к Дому Советов. Но улицу Баррикадную длинной цепью — от Садового кольца до зоопарка — перегородили, с позволения сказать, бойцы в пятнистой форме с автоматами, дубинками, у некоторых были ружья для стрельбы резиновыми пулями и даже винтовки с оптическим прицелом. Когда на пятачке у входа в метро собралось несколько сот человек, из-за оцепления выскочила большая группа омоновцев и начала молча, без предупреждения избивать мирных граждан. Люди падали, их продолжали бить лежачими, а потом оттаскивали и загружали в машины. “Стражи порядка” загоняли в метро всех подряд, даже тех, кто никакого отношения к митингу не имел, а выходил наверх по каким-то своим надобностям — то ли направлялся в магазин, то ли возвращался с работы домой. Людей швыряли на эскалаторы, и те, увлекая вновь поднимающихся, кубарем катились вниз, ломая при этом руки и ноги, получая тяжелейшие травмы. Подобного зверства Москва не знала за всю свою историю. Это продолжалось до тех пор, пока у входа в метро никого не осталось.
Отступив вниз, митингующие, которые, несмотря на избиения, все прибывали, решили отправиться на Пушкинскую площадь. Как только первая группа поднялась из метро, подкатили четыре автобуса. Из них выскакивали омоновцы и строились в плотную цепь. Офицер скомандовал: “К бою!”. Опричники Лужкова-Ельцина, как голодные псы, бросились на всплеснувшуюся криком боли и отчаяния толпу. Часть ее погнали к кинотеатру “Россия”, другую — по Тверской. При этом опять не разбирали, кого бьют. Досталось и стоявшим на остановке троллейбуса и просто гуляющим по Тверской... Были и просто курьезные картины. Несколько дюжих омоновцев гнали людей от площади, а перед ними оказалась респектабельная парочка, только что вышедшая из машины. Увидев дубинку, женщина закричала: “Мы за Ельцина! Мы в ресторан идем”. Однако ее тут же отшвырнули в сторону, а спутнику заехали дубинкой по плечу. И они побежали вместе с “красно-коричневыми”, спасаясь от “демократизаторов”.
Вообще то, что происходило в этот вечер и ночь в Москве, лишний раз подтверждает примитивизм поведения кремлевских правителей. Провозглашая, что Парламентский дворец блокирован якобы для того, чтобы оградить москвичей от его “вооруженных обитателей”, они все больше расширяли кольцо вокруг него. Причем войска были повернуты спиной к дворцу, а дубинками и стволами оружия — к москвичам. Поэтому закономерно расширялась социальная база сопротивления режиму за счет тех, кто еще вчера был равнодушен к происходящему, сегодня же ударом дубинки был вовлечен в политическую баталию. По какой дикой логике нужно защищать москвичей от “обитателей” Парламентского дворца... на Пушкинской площади, при этом избивая самих москвичей? [54]
54
“Советская Россия”, 2 октября 1993 года.