Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты
Шрифт:
Мы осматривали лаборатории, цеха, испытательные станции и стенды, беседовали с конструкторами и производственниками. В результате нам не только удалось ознакомиться с имевшимися конструкциями, но и увидеть перспективу их дальнейшего развития на ряд лет.
На основе оценок, сделанных авиационной группой, было решено закупить следующие образцы самолетов: по два экземпляра бомбардировщиков J-88К1 (пикирующий вариант), J-87 и Dо-215; по пять экземпляров истребителей Не-100, Ме-11 °C-2 (двухмоторный) и Ме-109E; два экземпляра двухмоторного учебного самолета FW-58 <…>.
После осмотра основных авиационных заводов Германии большая часть членов авиационной группы – П. В. Дементьев, А. С. Яковлев, Н. Н. Поликарпов и др. – уехала в Москву. Закупку отобранных самолетов и отправку их в Москву А. С. Яковлев по согласованию с Москвой возложил на меня»[65. С. 46–48].
«Часть самолетов перегоняли в Москву немецкие летчики, некоторые же были разобраны и вместе с другим закупленным оборудованием в нашем сопровождении отправлены по железной дороге…
На одной из встреч в Кремле перед поездкой в Германию И. В. Сталин дал мне и персональное задание: “Вот, вы, товарищ Петров, едете в Германию. Учтите: договор с Германией хотя мы и подписали, но фашистская Германия была и остается злейшим нашим врагом [11] . Берегите время,
11
Германия в этот период была главным партнером СССР и оказывала ему огромную военно-техническую помощь, в первую очередь по вопросам авиации, показывая практически все свои КБ и заводы, продавая на льготных условиях авиатехнику, ее составные части, станки, оборудование, материалы и чертежи, чего она бы никогда не делала для потенциального противника. Так что вряд ли Сталин так ставил вопрос. Кроме того, согласно «Кремлевскому журналу» Петров был в кабинете Сталина всего один раз и гораздо позже – 31.5.41 г. – А. О.
Тем не менее, осмотрев в Германии 219 авиационных точек – большую часть немецких авиазаводов, особенно новых, – я пришел к выводу, что Германия способна выпускать до 70–80 самолетов в день [12] .
Свое первое сообщение о проведенных мной расчетах я сделал на коллегии МАП [13] , проходившей под руководством А. И. Шахурина. Названная мной цифра настолько не соответствовала существовавшим у руководителей нашей авиационной промышленности представлениям о потенциальной мощи авиапромышленности Германии, что мое сообщение было встречено раздраженно, если не враждебно. После такой реакции я, естественно, почувствовал себя весьма скверно. Шахурин заседание коллегии закрыл, позвонил Маленкову. Тот сказал, чтобы мы немедленно ехали к нему. Когда мы вошли в кабинет, Маленков задал мне единственный вопрос: “Сколько, по-вашему, немцы смогут выпускать боевых самолетов в день?” – “По нашему подсчету, 70–80 самолетов в день”, – ответил я. Больше он со мной разговаривать не стал: знал, что я выполнял личное задание Сталина. Тут же позвонил ему, и Сталин попросил нас приехать к нему. Реакция Маленкова, отвечавшего в ЦК ВКП(б) за авиационную промышленность, и Шахурина была вполне понятна: наша промышленность выпускала в то время лишь 26 боевых самолетов в день. А так как всем уже было ясно, что война с Германией – дело совсем недалекого будущего [14] , то такое соотношение, как 80:26 говорило не в пользу руководителей нашей авиационной промышленности, и они предпочли бы сделать из меня “врага народа”, завербованного немцами. Жизнь моя опять повисла на волоске.
12
Как стало известно позже, на самом деле Германия в тот период выпускала 23 самолета в день. Откуда же взялись фантастические цифры И. Ф. Петрова 70–80? Сам просчитался, или немцы «развели» его, чтобы запугать советское руководство? Или он решил таким образом принизить результаты работы руководства советской авиапромышленности и командования ВВС и быть замеченным вождем? Примечательно, что данные советской военной разведки полностью совпали с «петровскими». Начальник РУ Генштаба РККА Голиков в спецсообщении № 660279сс от 11 марта 1941 г. доложил: «За истекший шестимесячный период… военно-воздушные силы увеличились почти в два раза. Если на 1 октября 1940 г. Германия имела 11 900 самолетов… 1 марта 1941 г. Германия имела 20 700 самолетов», из чего следует, что ее заводы в эти полгода выпускали по 86 самолетов в день. Однако из воспоминаний начальника Информотдела РУ полковника В. А. Новобранца «Записки разведчика» (см. Приложение 3) известно, что Голиков подгонял свои доклады под доведенное до него мнение Сталина. Это очень похоже на «персональное задание», полученное Петровым от Сталина. Поэтому, скорее всего, Сталин сам запустил эту цифру и хотел, чтобы Петров ее подтвердил по результатам поездки. С какой целью – можно только гадать: или чтобы «подстегнуть» нашу авиационную промышленность, готовясь к возможной войне с Германией, или, выполняя взятые на себя обязательства перед Гитлером, готовясь (или делая вид, что готовится) к совместной войне с Британской империей. – А. О.
13
Петров ошибся, правильно не МАП, а НКАП, ставший МАПом в 1946 г.
14
В тот период советское руководство, и Сталин в первую очередь, представляло Германию как дружественную страну и даже союзника, за разговоры о войне с Германией можно было загреметь в лагерь, так что скорее это послевоенные дописки. – А. О.
Когда ею приходилось рисковать в Германии (если бы немцы заподозрили меня в разведке, они живым бы меня не выпустили), я был спокоен – знал во имя чего. Но дома… После моего краткого доклада И. В. Сталин стал подробно расспрашивать, как я получил эту цифру – 70–80 самолетов. На его вопросы я отвечал не без волнения: рука, в которой держал папку с расчетами, сильно вспотела. Сталин взял у меня эту папку, молча походил по кабинету, потом сел и начал читать материалы подсчета. Кроме меня, эти материалы были подписаны инженером-механиком В. К. Михиным, сотрудником нашего Торгпредства в Германии, и С. П. Супруном [15] . Окончив читать, Сталин встал, подошел к Маленкову: “Надо развернуть нашу промышленность на это количество боевых самолетов – на 70–80 самолетов в день”. После этого ко мне подошел Шахурин и уже очень “дружелюбно” спросил: “Скажите, Иван Федорович, а вы не ошиблись в подсчете?” Я ответил: “Ошибка, Алексей Иванович, есть в наших планах выпуска боевых самолетов на случай войны, и их придется немедленно менять”. Вопрос о резком увеличении выпуска самолетов был настолько важен, что И. В. Сталин вместе с П. В. Дементьевым сам посетил несколько авиационных заводов. На заводах № 1 и № 39 вместе с ними был и я» [Там же. С. 49–51] [16] .
15
Неточность Петрова, опубликованный текст этого отчета (см. с. 149) подписан членами комиссии И. Петровым, Артемом Микояном, С. Супруном, Е. Родзевичем, А. Максимовым. – А.
16
Нет ни единого подтверждения того, что Сталин в предвоенный период посещал авиазаводы. – А. О.
«За время нашей работы в Германии Удет принимал нас трижды: первый раз в Министерстве авиации Германии и два раза на квартире – то ли своей, то ли специально предназначенной для официальных встреч. Первая из этих встреч на квартире состоялась уже после того, как мы объездили и осмотрели все заводы, какие хотели. Удет поинтересовался нашим впечатлением от немецкой авиапромышленности. Мы с Василием Константиновичем Михиным отвечали в том смысле, что промышленность эта мощная, на высоком техническом уровне, способная выполнить любой поставленный ей план. Удет помолчал. Потом сказал: “С планом у нас большие трудности… Вот вы объехали почти всю страну. Обратили внимание, что решетки с балконов и вокруг палисадников почти все сняты? У нас нет металла. Наше руководство считает, что война с русскими… Он (Гитлер. – А. О.)сказал: чтобы покончить с коммунистами, потребуется три месяца. Поэтому у нас есть только план на ближайшие 2–2,5 месяца – 70–80 боевых самолетов в день (тем самым подтвердив наши собственные выводы). А дальше сказать ничего нельзя – все будет определять война и металл» [Там же. С. 51].
«В 1941 г., командуя авиацией резерва Ставки Верховного Главнокомандующего, на Брянском фронте я встретил В. К. Михина, с которым перед войной мы отправляли в СССР закупленные немецкие самолеты и который теперь возглавлял воздушную разведку Брянского фронта. Василий Константинович, авиационный инженер, отлично владел немецким языком, хорошо знал немецкую авиационную промышленность и ее кадры.
В Брянской тюрьме мы втроем – я, Василий Константинович и Илья Эренбург, военный корреспондент «Правды», допрашивали пленных немецких летчиков. Нас особенно интересовал летный состав “Люфтваффе” и изменения в авиапромышленности Германии. Оказалось, что в промышленности существенных изменений не было. А вот в командовании ВВС Германии изменения произошли: стало точно известно, что генерала Удета среди авиационной верхушки нет. Кроме того, сбитые немецкие летчики рассказывали, что те специалисты военной приемки, которые до войны работали с нами при отборе для закупки немецких военных самолетов, были посажены в тюрьму и вряд ли теперь живы.
Уже после войны довелось мне смотреть трофейный немецкий художественный трехсерийный фильм “Без борьбы нет победы”, снятый примерно в 1943 г. Основная его идея – борьба с “предателями Великой Германии”. Коротко его содержание. В первой серии молодой немецкий автогонщик, избалованный мировой славой, устанавливает рекорды. Во второй серии этот постаревший и всеми забытый экс-чемпион в ресторане высказывает генералу Удету свои обиды на правительство Германии. То обстоятельство, что Удет его выслушивает, свидетельствует о том, что и сам Удет, один из немецких асов, находится в числе недовольных, считает себя недооцененным. В третьей серии преданные Гитлеру и “Великой Германии” люди докладывают фюреру о том, что часть лучших немецких самолетов, перегоняемая немецкими летчиками, уже приземлилась на Центральном аэродроме в Москве, а другая часть их, отправленная по железной дороге, пересекла границу СССР. Взбешенный Гитлер вызывает к себе в ставку генерала Удета – виновника этого неслыханного “предательства”. Генерал, получив вызов, предпочитает застрелиться в своем кабинете.
Фильм вышел в Германии еще до заговора фашистских генералов против Гитлера, и возможно, что самоубийство (или убийство?) Удета – действительный факт [17] .
Итак, с одной стороны, потеря Германией перед самой войной секретов одного из мощнейших наступательных родов войск – авиации. С другой стороны, широкое развертывание нашей авиационной промышленности, выявление слабых сторон новейшей боевой техники врага, что в немалой степени помогало нашим летчикам в ее уничтожении (вспомним подвиги А. И. Покрышкина, И. Н. Кожедуба и сотен других героев) – вот результаты нашей работы в Германии.
17
Удет застрелился 17 ноября 1941 г. в своей квартире.
Чем же можно объяснить тот невероятный факт, что новейшие боевые машины немецких ВВС перед самой войной вдруг оказались в Москве? Пожалуй, только одним: у немцев был разработан план скорой войны с нами, и они, откровенно показывая мощь своей военной техники, старались морально нас подавить, будучи совершенно уверенными в том, что нам не успеть воспользоваться полученными сведениями и что-либо предпринять в противовес. Правда, история с генералом Удетом показала, что Гитлер все же пожалел о содеянном и нашел в генерале козла отпущения» [18] [Там же. С. 56–57].
18
Я совершенно иначе расцениваю этот факт – как подтверждение того, что после начала войны с СССР Гитлер также был вынужден скрывать необъяснимое предвоенное советско-германское военно-техническое сотрудничество и даже применять репрессии против его участников, хотя в несоизмеримо меньших размерах, чем Сталин. – А. О.
Выше приведены очень интересные личные воспоминания о поездках советских военно-технических комиссий в Германию в период предвоенного (1939–1941 гг.) сотрудничества СССР и Германии. Книга А. С. Яковлева «Цель жизни», в которой впервые в СССР были опубликованы сведения об этом загадочном периоде, вышла в 1967 г. огромным тиражом в Госполитиздате и потом многократно переиздавалась. Воспоминания же И. Ф. Петрова «Авиация и вся жизнь» были изданы лишь в годы перестройки – в 1992 г. в ЦАГИ тиражом 245 (!) экземпляров, поэтому в них есть просто уникальные факты. Но объяснения цели немецкого руководства, разрешившего показать советским комиссиям практически все, у обоих авторов совпадают. По их мнению, это всего лишь стремление убедить советских специалистов, а через них советское руководство в абсолютном превосходстве немецкой авиационной техники и мощи немецкой промышленности, а также показать недостижимость подобного уровня в СССР. Такова была легенда этого сотрудничества, озвученная не Сталину, а Сталиным и успешно доживающая свой век (а точнее – восьмой десяток лет) в умах большинства отечественных историков войны. Они почему-то совершенно не воспринимают тот факт, что немцы не только показывали, но и передавали все, что запрашивали эти комиссии: боевые самолеты, их составные части, моторы, оружие, бомбовое вооружение, чертежи, приборы, оборудование и станки, многие новейшие технологии и патенты и материалы. Все это позволило произвести за два года подлинную революцию в нашей авиапромышленности, без которой она никогда не смогла бы осуществлять выпуск громадного количества современных боевых самолетов в годы войны. Трудно поверить, что немцы пошли на это, готовясь к войне против Советского Союза.