Великая война не окончена. Итоги Первой Мировой
Шрифт:
Сербию поддержала и Франция. Две статуи югославских королей – Петра I и Александра I – стоят в Париже на той самой улице, где потом будет находиться штаб-квартира НАТО, пока президент Шарль де Голль не выставит ее из Франции в 1966 году.
В Бад-Ишле, курортном австрийском городке, который летом превращался в столицу империи, Франц-Иосиф I подписал манифест «Моему народу» – объявление войны Сербии. Это еще было всего лишь столкновением двух стран. Но австрийские корабли, пришедшие к сербской столице по Дунаю, обстреляли Белград. 31 июля в Санкт-Петербурге приняли решение о всеобщей мобилизации. Тогда
Николай II подписал манифест: «Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно… Ныне предстоит уж не заступиться только за несправедливо обиженную, родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целостность России и положение ее среди великих держав».
В Санкт-Петербурге после молебна открылось совместное заседание Государственной думы и Государственного совета, на котором и объявили манифест.
Сочувствие сербам при дворе считалось признаком хорошего тона. Для царской России Сербия была лишь сферой влияния. Но прозаические интересы облекались в изящную форму уверений во взаимной любви и духовном единстве. Для царской России больший интерес представляла Болгария, потому что союз с ней помогал обеспечить русскому флоту выход в Средиземное море через проливы Босфор и Дарданеллы. Геополитика важнее эмоций. В 1877 году, когда после очередной Русско-турецкой войны подписывался Сан-Стефанский мирный договор, Россия легко согласилась передать сербские земли Болгарии.
Историки отмечают: со второй половины XIX века сербская внешняя политика взяла за правило втягивать Россию во все конфликты. Но вот что характерно: использовав нашу страну на полную катушку, Сербия перебиралась в лагерь противников России.
Престарелые лунатики
Чем больше читаешь мемуаров и книг о Первой мировой, тем отчетливее понимаешь, что никто из руководящих мужей не понимал, куда ведет свою страну. Они, так сказать, соскользнули в войну или, говоря иначе, спотыкаясь, словно лунатики, рухнули в нее – по глупости! Впрочем, возможно, не только по глупости. Войны хотелось – не такой страшной, конечно, а небольшой, славной и победоносной.
Германский кайзер Вильгельм II, британский король Георг V и царь Николай II были кузенами. Встречались на семейных торжествах. В последний раз за год до войны! На свадьбе дочери кайзера – Виктории-Луизы (она вышла замуж за герцога Брауншвейгского) – в Берлине в 1913 году. Российский и немецкий властители именовали друг друга по-свойски – Ники и Вилли. В какой-то степени это была братоубийственная война…
Судьба Европы тем летом зависела от нескольких сотен человек – монархов, министров, генералов и дипломатов. Очень пожилые люди, они жили старыми представлениями, мыслили в категориях рыцарственного и куртуазного XVIII века. Представить себе не могли, что игра идет по новым правилам и новая война ничем не будет напоминать конфликты ушедшего XIX века. Можно говорить и о подстрекателях конфликта – это прежде всего военная элита, которая сознательно вводила руководителей своих государств в заблуждение.
Все великие державы внесли свой вклад в развязывание Первой мировой. Потому как в основном заботились
Франция видела, что проигрывает гонку вооружений Германии, и нуждалась в союзниках. Антанта (Entente cordiale) – «Сердечное согласие», так называлось заключенное в 1904 году соглашение между Францией и Англией. Через три года к ним присоединилась Россия.
Германия боялась стремительного индустриального роста России и спешила нанести превентивный удар. В Лондоне опасались, что развитие германского рейха угрожает самому существованию Британской империи. Германия поддерживала Австро-Венгрию и Оттоманскую империю, а Британия считала их противниками. В этом заключалась трагедия Европы: каждое действие рождало противодействие. Приобретаешь союзника, тут же обнаруживается непримиримый враг. А небольшие государства, вроде Сербии, стравливали великие державы между собой и выступали в роли детонатора.
Кайзер выписал чек
Мало того что император Австро-Венгрии Франц-Иосиф I потерял единственного сына, покончившего с собой. Его жену императрицу Елизавету в сентябре 1898 года убил итальянский анархист Луиджи Луккени.
83-летний император конечно же сознавал, какую опасность для него представляет вмешательство России на стороне славянских братьев в случае австрийской атаки на Сербию. Он занимал трон шестьдесят шесть лет, но нуждался в хороших советах.
Генерал граф Конрад фон Хётцендорф, начальник Генерального штаба вооруженных сил Австро-Венгрии, успокаивающе телеграфировал императору, что подчиненные ему войска готовы наказать сербов. Но это было не так. Граф ненавидел сербов, но знал, что его армия ослаблена Балканскими войнами и не готова к новой схватке.
Элегантный министр иностранных дел граф Леопольд фон Берхтольд сомневался относительно разумности акции отмщения. Премьер-министр королевства Венгрии Иштван Тиса побаивался ответных действий России, призывал Франца-Иосифа к осторожности. И был прав. Война разрушит империю, и 31 октября 1918 года взбунтовавшиеся солдаты убьют бывшего премьер-министра Венгрии.
В этой атмосфере неуверенности, неопределенности и сомнений министр иностранных дел Берхтольд предложил военное решение, но не войну. Ограниченный контингент австро-венгерских войск входит в Белград – это и будет достаточным наказанием сербов. Генерал Хётцендорф высмеял главного дипломата. Надо или объявлять мобилизацию и воевать по-настоящему, или вообще отказаться от применения силы, потому что, если на стороне Сербии выступит Россия, Австро-Венгрия не успеет приготовиться к серьезным боевым действиям.
Генерала Хётцендорфа, как и всех в Вене, интересовало одно: могут ли они рассчитывать на помощь Германии, если Россия и в самом деле выступит против Австро-Венгрии?
Империя Франца-Иосифа простиралась от Инсбрука на западе до Карпат на востоке и от Праги до границ с Сербией и Черногорией.
– Я монарх старой школы, – повторял Франц-Иосиф, который, кажется, никогда не снимал военного мундира.
Но его империя уже давно не была арбитром европейских дел, как во времена князя Меттерниха, министра иностранных дел Австрии первой половины XIX века.