Великие арабские завоевания

Кеннеди Хью

Наши знания о завоевании арабами Синда в начале VIII века очень ограничены. Классики арабской истории, как правило, пренебрегали этой местностью. Один только Балазури дает систематический отчет, и занимает он не более дюжины страниц теста. По всей вероятности, ни он, ни другие иракские летописцы никогда не посещали этот отдаленный форпост мусульманской империи, и лишь несколько приводимых ими подробностей проливают свет на эту страну и ее завоевание. Местные источники не более информативны. Единственная хроника Синда, упоминающая завоевание, — это «Чачнаме» 1216 года Али ибн Хамида аль-Куфи — перевод утерянного арабского оригинала, якобы составленного по записям кади Рура, считавшего себя потомком такафи, племени, к которому принадлежал вождь первой волны завоевания, Мухаммад ибн Касым.

Вторая половина этого труда, в сущности, представляет собой отчет о первой стадии завоевания. «Чачнаме» не слишком высоко оценивался историками, и в нем содержится

множество включений из легенд, но основное ядро повествования, по-видимому, извлечено из ранних арабских источников: автор называет историка Аль-Мадаини, а общий очерк повествования и некоторые эпизоды близки к тесту Балазури. В тексте делается упор на две темы. Одна — это важнейшая роль, которую сыграл Хаджадж, оставшийся в далеком Ираке. Судя по описанию, он контролировал каждый эпизод кампании. Мухаммад ибн Касым не делал ни единого движения, не написав прежде своему начальнику и не дождавшись ответа, который неизменно приходил неправдоподобно скоро с обратной почтой. В одном месте текста описывается, как Хаджадж приказал Мухаммаду сделать набросок карты реки Инд, чтобы он мог указать по нему наилучшее место для переправы. Это, конечно, следует понимать так, что Хаджадж мог приказывать командующему действиями войск. Вторая тема — это роль провидцев и мудрецов, постоянно убеждавших правителей Синда, что вторжение арабов предречено и ничто не в силах его предотвратить. В «Чачнаме» содержится много материалов, которые якобы сохранили потомки арабских завоевателей. Эти материалы могут быть подлинными.

Кроме того, приводятся арабские поэтические произведения, не переведенные на персидский, как переведен остальной текст книги. Они тоже могут относиться к VIII веку.

Археология дает не многим больше свидетельств. Даже местонахождение некоторых ключевых точек, таких как Дайбул, еще процветавший в XIII веке, точно не установлено. За исключением Мултана и Нируна, ни один из упомянутых в тексте городов не сохранил до наших дней прежнего названия, так что их идентификация часто сомнительна.

Арабы контактировали с Синдом еще до прихода ислама. В конце Сасанидской эпохи между Персидским заливом и Синдом развивалась морская торговля, и в этой торговле особенно важную роль играла одна группа арабов. Оманское племя азд жило в отдалении от первых центров власти мусульманского государства в Хиджазе, но зато его расположение было выгодно для ведения морской торговли через Индийский океан. Племя азд приняло ислам и сыграло важную роль в завоевании Фарса и других областей Ирана.

Синд того времени описывается как «дикая граница индийской цивилизации», однако для первых мусульман это была «страна золота и торговли, лекарств и полезных веществ, сластей, риса, бананов и диковинок» [74] . Свое название Синд получил от санскритского названия реки Синду, известной на западе как Инд, а у арабов — как Михран. Синд обязан своим существованием речной системе Инда, так же как Египет — Нилу. Арабские географы X века отмечали это сходство. «Это очень большая река со сладкой водой, — писал Ибн Хаукал. — В ней водятся крокодилы, как в Ниле. Она также напоминает Нил величиной и тем, что уровень воды в ней зависит от летних дождей. Речные разливы затопляют берега, а потом река возвращается в свое русло, удобрив почву, как удобряет ее река в Египте».

74

Al-Muqaddast Ahsan al-Thqasim... P. 474.

Ко времени мусульманского завоевания заселенной частью страны правила династия царей, происходящих от брахманов. Она была основана Чачем (ц. 632-671), а к началу VIII века царствовал Дахир (679-712), возглавивший сопротивление мусульманам. Царь, кажется, жил в городе, который арабы называли Рур, а главным портом страны был город Дайбул. Изменчивость русел в дельте Инда сильно затрудняют точное определение местонахождения, но возможно, останки Дайбула — руины Банбхоре, лежащие теперь на пустынных солончаках в сорока километрах от моря восточнее Карачи.

Город впервые упоминается в исторических записях в V веке, когда он был дальним форпостом Сасанидской империи. Ко времени правления Чача и его сына Дахира он, кажется, давал приют пиратам, разбойничавшим на торговых путях между Персидским заливом и Индией, и одной из целей мусульман было покончить с пиратством.

Большая часть страны была заселена полукочевыми племенами, такими как миды и джаты, называемые в мусульманских источниках зуттами. Миды пополняли скудные средства к существованию, которые бесплодная родная земля явно не могла обеспечить в достаточном количестве, сочетая пиратство с торговым мореходством. Зутты были земледельцами, и с помощью водяных буйволов возделывали болотистые берега Инда, где выращивали сахарный тростник. Согласно мусульманским источникам, сасанидский шах Бахрам Гyp (420-438) перевез часть зуттов в Ирак, чтобы

повеселить свой народ их музыкой!

Согласно арабской традиции, предложения о вторжении в Синд поступали еще с 644 года, когда мусульмане впервые напали на соседнюю провинцию Макран. Возможно, в то же время предпринимались морские экспедиции в Индию. Существует, однако, предание, что первые халифы, Умар и Усман, запретили походы в эту далекую и опасную страну, так что сообщения о кампании VII века, скорее всего, основаны на мифе.

В отношении кампании 710-712 годов мы стоим на твердой исторической почве. По сведениям Балазури, непосредственной причиной экспедиции стало то, что «царь Острова Рубинов» (Шри-Ланка) послал к Хаджаджу, наместнику Ирака и всех восточных земель, несколько женщин — вдов умерших в его стране мусульманских купцов. Автор вставляет примечание, что остров назывался Островом Рубинов за красоту лиц его женщин. В пути корабль атаковали пираты миды, плывшие из Дайбула. Они захватили в плен всех пассажиров. Одна из женщин в отчаянии воззвала к имени Хаджаджа, и тот, услышав о нападении, решил принять меры.

Прежде всего он написал Дахиру, предлагая царю освободить женщин, но тот ответил, что он не властен над пиратами, захватившими пленных, и ничем не может помочь. Тогда Хаджадж послал две малые экспедиции, но обе потерпели поражение, и их начальники погибли. Тогда он решился на масштабную военную кампанию. Он выбрал предводителем своего молодого родича по имени Мухаммад ибн аль Касым аль-Такафи (то есть из племени такиф). Мухаммад был в своем роде юным гением. О нем отзываются как о «благороднейшем такафи его времени». Говорят, что он получил высший командный пост в возрасте семнадцати лет, но оказался способным командиром и мудрым, терпимым правителем. Его короткая, как полет метеора, карьера и трагический конец оставили по себе долгую память и в Синде, и в мусульманских странах Среднего Востока.

Хаджадж приказал ему собрать армию в недавно основанном городе Шираз на юго-западе Ирана. Из Сирии прислали 6000 профессиональных солдат, чтобы те стали ядром войска. Также Хаджадж прислал ему «все нужное, вплоть до иголок и ниток». Когда все было готово, они двинулись долгим сухим путем через Южный Иран и дальше, через Макран, взяв по пути город Фанназбур. Тем временем морем послали корабли с людьми, оружием и припасами.

Силы объединились под Дайбулом. Мухаммад немедленно окружил город и распорядился выкопать осадные укрепления. Он приказал воткнуть в землю копья с развевающимися на них племенными знаменами, и устроить лагеря разных частей — каждой под своим стягом. Кроме того, он установил катапульту (манджаник), для работы с которой требовалось 550 человек. Она называлась «Невеста». Описание предполагает большую осадную машину с рычагом, взводившимся вручную, и это один из редчайших примеров использования мусульманами осадной техники в процессе завоеваний. Одной из главных примет города был храм, описываемый как «будд», подобный высокому минарету в центре города: возможно, это была буддийская ступа. На вершине храма стояла мачта (дакал), на которой развевались и хлопали на ветру огромные красные знамена. Теперь эта мачта стала целью для катапульты, и когда ее удалось сбить, горожане упали духом. Мухаммад приказал установить лестницы, и его люди вскарабкались на стены, взяв город штурмом. Правитель Дахир бежал, и три дня продолжалась бойня, в которой перебили, среди прочих, всех жрецов храма. После этого Мухаммад велел заложить мечеть и раздать участки для поселения 4000 мусульман.

Потом Мухаммад продвинулся в глубь суши к городу-крепости Нирум у берегов Инда. Там его встретили двое монахов-буддистов (самани), которые начали переговоры. Они заключили мир и радушно приняли его в городе, снабдив продовольствием. Он поднимался вверх по реке, где повторялось, в общем, то же самое, и буддийские монахи часто выступали миротворцами. Согласно «Чачнаме», город Сивистан пал из-за розни между горожанами. Одну сторону представляли буддисты, другую —правитель-индуист. Буддисты заявили командующему крепостью, что не станут драться. «Наша религия — мир, и наша вера — желание добра всем. Наша вера не дозволяет сражений и убийства. Мы никогда не одобряли кровопролития». Они добавили, что боятся, как бы арабы не приняли их за сторонников правителя и не атаковали бы. Они убеждали его заключить договор с арабами, потому что, «говорят, они верны своему слову. Что обещают, исполнят». Когда правитель отказался прислушаться к их советам, они передали арабам сообщение, что все крестьяне, ремесленники и простой люд покинули правителя и что он теперь не сможет долго сопротивляться. Город продержался неделю, после чего командир защитников ночью бежал. Мусульмане вошли в город, который, по обыкновению, разграбили, не тронув только имущество буддистов. Как всегда в «Чачнаме», трудно отделить факты от вымысла, но повествование наводит на мысль, что буддисты действительно могли способствовать успехам мусульманского оружия и что разделение между простонародьем и военной кастой индуистов позволяло мусульманам брать некоторые города без особого труда.