Великие битвы великой страны
Шрифт:
Трое – сзади. В центре – высокий. Ведет оживленную он беседу. То – слово к соседу слева, то – слово к соседу справа, то обратится к тому, кто важно сидит впереди с водителем.
Вот снова он повернулся к соседу справа. Глянул – ахнул: качнулся, осел сосед. Понимает высокий: убит сосед. Повернулся быстро к тому, что слева. И этот убит, что слева. Глянул вперед на того, что важно сидит с водителем. Видит: от пули качнулся важный. Еще секунда – и носом в баранку ткнулся и сам шофер.
– А-а-ай! – закричал
Вильнул автомобиль на крымской лихой дороге. Секунда – и с кручи как камень вниз.
Поднялся из-за придорожных камней снайпер старшина Ной Ад амия.
– Порядок! – сказал Адамия.
Бывали дни, когда по десять, двадцать и даже тридцать фашистов сражал из своей винтовки прославленный Ной Адамия. Почти триста фашистов уничтожил Адамия под Севастополем.
За свой ратный подвиг Ной Адамия награжден высшей наградой Родины. Он стал Героем Советского Союза.
Выходное платье
Было это еще до начала войны с фашистами. Кате Извековой подарили родители новое платье. Платье нарядное, шелковое, выходное.
Не успела Катя обновить подарок. Грянула война. Осталось платье висеть в шкафу. Думала Катя: завершится война, вот и наденет она свое выходное платье.
Фашистские самолеты не переставая бомбили с воздуха Севастополь.
Под землю, в скалы ушел Севастополь.
Военные склады, штабы, школы, детские сады, госпитали, ремонтные мастерские, даже кинотеатр, даже парикмахерские – все это врезалось в камни, в горы.
Под землей организовали севастопольцы и два военных завода.
На одном из них и стала работать Катя Извекова. Завод выпускал минометы, мины, гранаты. Затем начал осваивать производство авиационных бомб для севастопольских летчиков.
Все нашлось в Севастополе для такого производства: и взрывчатка, и металл для корпуса, даже нашлись взрыватели. Нет лишь одного. Порох, с помощью которого подрывались бомбы, должен был засыпаться в мешочки, сшитые из натурального шелка.
Стали разыскивать шелк для мешочков. Обратились на различные склады.
На один:
– Нет натурального шелка.
На второй:
– Нет натурального шелка.
Ходили на третий, четвертый, пятый.
Нет нигде натурального шелка.
И вдруг… Является Катя. Спрашивают у Кати:
– Ну что – нашла?
– Нашла, – отвечает Катя.
Верно, в руках у девушки сверток.
Развернули Катин сверток. Смотрят: в свертке – платье. То самое. Выходное. Из натурального шелка.
– Вот так Катя!
– Спасибо, Катя!
Разрезали на заводе Катино платье. Сшили мешочки. Засыпали порох. Вложили мешочки в бомбы. Отправили бомбы к летчикам на аэродром.
Вслед за Катей и другие работницы принесли на завод свои выходные платья. Нет теперь перебоев в работе завода. За бомбой готова бомба.
Поднимаются летчики в небо. Точно бомбы ложатся в цель.
Птицу в полете схватят
Разведчики. Здесь, под Севастополем, много их, лихих и отважных. Если надо, со дна морского иглу достанут, птицу в полете руками схватят.
Разведчики, матросы Ноздрачев, Поляков и Митрохин, получили задание пленить штабного фашистского офицера.
Советским командирам надо было срочно узнать о последних фашистских приказах.
Отправились в путь разведчики. Сидели в засадах, выходили к дорогам. Не попадается им офицер из штаба.
Подумал Ноздрачев: «Где лучше всего искать штабного офицера?» И тут же себе ответил: «Конечно, в самом же фашистском штабе». Обратился к друзьям по разведке:
– А что, если к фашистам в штаб?
– Ну что же, – сказал Поляков.
– Рискнем, – поддержал Митрохин. Дождались разведчики ночи. Подкрались к фашистскому штабу. Осторожно, без шума убрали охрану. Тихо, пустынно в штабе. Дежурный офицер, развалившись на стуле, дремлет. Вот она спит, удача!
Сейф железный стоит в углу. Вот они где, приказы!
– Гутен морген, с добрым утром! – толкнул Ноздрачев фашистского офицера.
Открыл тот глаза. Не понял, в чем дело. «Гутен морген», – хотел сказать. Вдруг видит: люди в советской военной форме.
– Руки вверх! – прокричал Ноздрачев. Заморгал офицер. Отскочила, словно чужая, челюсть.
– Руки вверх! – повторил Ноздрачев. Рванулся офицер к пистолету. Но в ту же секунду разведчики скрутили фашисту руки. Довольны матросы. В руках добыча.
Показал Ноздрачев офицеру на сейф. Потребовал ключ у фашиста.
Заикается тот, отвечает: мол, нет ключа, у начальства ключ.
Проверили разведчики у офицера карманы. Верно, нет у него ключа.
Как же быть? Может, гранатой сейф подорвать? Может, попробовать стукнуть ломом?
– Не то, не то, – понимает Ноздрачев. Смерть для разведчика, если – с шумом.
Жаль уходить, не открывши сейф. Ясно: именно там приказы.
Посмотрел Ноздрачев на Митрохина, на Полякова. Подошел к железу. Плечом попробовал.
Поднажал. Сейф тяжелый. Однако сдвинулся. Поманил Ноздрачев Полякова, Митрохина:
– А ну с огоньком, ребята.
Подхватили матросы сейф. Потащили, кряхтя под ношей.
– Вперед! – скомандовал Ноздрачев фашистскому офицеру.
Тащили, тащили металл солдаты, а затем решили: пусть-ка добычу фашист несет. Взвалили тяжесть ему на плечи. Помогают, конечно, и сами. Сейф тяжелый, фашист пыхтит.
– Выше голову, выше! Шаг шире! – командует Ноздрачев.
Так и явились они к своим.