Великие империи Древней Руси
Шрифт:
От Константинопольского патриархата — такой вариант княгиня отвергла. Вероятно, по результатам визита в Византию. Там она этот вопрос даже не стала поднимать, разобравшись, что подчинение русской церкви Константинополю вело бы к политической зависимости. Оттуда она получила бы в первую очередь дипломатов и шпионов, которые постарались бы подчинять Русь влиянию императора. Она решила пойти по тому же пути, как болгарский царь Борис. Но и в Болгарскую патриархию обратиться не могла. Вопрос был не только церковный, а государственный. А Болгария слепо шла в русле политики Византии, была союзницей Хазарии. Ольга не могла, подобно Борису, обратиться в Рим — выше было показано, что там творилось.
Тогда почему же миссия Адальберта кончилась неудачей и в итоге Русь примкнула не к Западной, а к Восточной Церкви? Точного ответа нет. Можно выдвинуть лишь версии. Первая — каноническая. Священники, уже действовавшие на Руси, были от болгар или херсонитов, служили на славянском языке. Адальберт и его коллеги — только на латыни. Помнили о запретах на славянский язык. А болгарские священнослужители наверняка знали о гонениях на свв. братьев Кирилла и Мефодия со стороны немцев. Знали о том, что случилось в Моравии. И могли поведать об этом русским. Вторая версия — духовная.
Между 959 г. — посольством Ольги, и 962 г., изгнанием Адальберта, произошло важное событие. Тот самый «князь-папа» Иоанн XII, развратник, пьяница и сатанист, не мог сладить с соседями и внутренней римской оппозицией. Обратился за помощью к Оттону I, и между ними было заключено соглашение. Оттон поддержал Иоанна, помог ему получить желаемые владения, а папа в 962 г. короновал его императором. В Киеве о «художествах» Иоанна XII, возможно, знали — русские воины служили у византийцев в Италии, купцы ездили в Средиземноморье. И если Адальберт объяснил, что русская церковь должна будет подчиняться такому «первосвященнику», это вполне могло стать причиной провала. Но в любом случае к несчастиям миссии на обратном пути Киев отношения не имел. Отношения с Оттоном отнюдь не были прерваны, дипломатические пересылки продолжались и позже, но уже не на церковном, а только политическом уровне. И бедствий Адальберта русским никто в вину не ставил. Миссионеры потерпели ущерб от кого-то другого — галичан, поляков, венгров и т. д.
Впрочем, есть и третья версия провала посольства, которая лично автору кажется более убедительной. Сказал свое слово двадцатилетний Святослав. В летописях сообщается, что на предложение матери перейти в христианство он ответил: «Могу ли один принять новый закон, чтобы дружина моя посмеялась надо мною?» Вполне вероятно, что предложение к князю креститься (а значит, возвести христианство в ранг государственной религии) было связано как раз с миссией Адальберта и попыткой образования русской церкви от Западной. И оно было отвергнуто.
Что ж, не нам с вами судить великого князя Святослава Игоревича за отказ. Он уже более тысячи лет назад предстал перед Самым Высшим Судьей. Поэтому не нам оценивать духовную сторону его решения. Но со стороны политической дело было не только в дружине. Перемена веры — процесс всегда болезненный. И именно в этот момент, накануне грандиознейшей схватки за жизнь и честь Руси, религиозная реформа могла вызвать раскол среди восточнославянских народов. А важно было — сплочение. Святослав не мог не понимать, что ни Оттон и никакой другой союзник не сможет оказать решающей помощи в близкой войне. От страшного врага, более столетия терзавшего Русь, она должна была освободиться сама.
ОТМСТИТЬ НЕРАЗУМНЫМ ХАЗАРАМ…
У Константина Багрянородного столицей Святослава назван Новгород. Обычно это считают ошибкой. Но мог ли так ошибиться император-ученый, близко общавшийся в русскими? Скорее, это правда. Только Новгород был столицей не всей Руси, поскольку и Святослав на момент визита Ольги к грекам еще не был ее правителем. Видимо, мать определила сына в северный край, чтобы привыкал и учился править. Здесь он рос, мужал под руководством боярина Асмуда. Здесь, подальше от глаз хазарских и византийских соглядатаев, готовился к военным делам, формировал свою дружину.
Но обучиться искусству воина и командира только в играх и тренировках очень трудно — тем более тому искусству, каким оно было в X в. А Святослав в последующих походах предстает уже вполне зрелым полководцем. По-видимому, он успел пройти и боевую школу — в каких-нибудь экспедициях по обложению данью соседей новгородцев, в рейдах на эстов, финнов или ливов. Может быть, и в морских предприятиях. Это нужно было и для того, чтобы заслужить уважение дружины, сплотить ее с князем. И Святослав вырос настоящим воителем. Храбрым, умным, неприхотливым. Нестор пишет, что он «легко ходил в походах, как пардус, и много воевал». Без шатров, без котлов. Довольствовался мясом, поджаренным на углях. Спал, «подостлав потник, с седлом в головах. Таковыми же были и все прочие его воины».
Армия была создана отличная. Византийские хроники упоминают о великолепном вооружении и доспехах, о четких слаженных действиях по командам, об умении держать строй даже под жестокими ударами врагов. Лев Диакон приводит портрет самого Святослава. «Он был умеренного роста… брови густые, голубые глаза, плоский нос, редкая борода, верхняя губа его была покрыта густыми и вниз спускающимися волосами. Голова была совсем голая, лишь на одной стороне висел клок волос — знак благородного происхождения. Шея толстая, плечи широкие и все сложение очень стройное. Взгляд его был мрачный и суровый. В одном ухе висела золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами с рубином посреди. На нем была белая одежда, только чистотой отличающаяся от других» (простых воинов).
Да, тот самый «оселедец», которым впоследствии щеголяли запорожцы, у русов был «знаком благородного происхождения». Кстати, а одна серьга в ухе у казаков означала единственного сына у матери. Но Лев Диакон видел Святослава незадолго до гибели, когда ему было 29. А начинал он свои свершения совсем молодым, 22-летним.
Ученые давно уже обратили внимание, что описание войны в «Повести временных лет» выглядит совершенно неудовлетворительно. Впрочем, добавим — в этом источнике вообще не уделено внимания хазарскому игу. Даже давнее аварское отразилось, а упоминание о куда более тяжелом и болезненном для Руси хазарском ограничилось сказкой о «дани мечами»… Причина проста. Нестор создавал свой труд при князе Святополке, закончив его в 1106 г. Это была официальная, «придворная» хроника. А сразу после смерти этого князя мы встречаем известие, как киевляне «ограбили… всех жидов, бывших в столице под особенным покровительством корыстолюбивого Святополка» [89]. И Мономах, прибывший затем на великое княжение, изгнал множество евреев, угнездившихся в Киеве.
Словом, при Святополке точно так же, как и в другие времена, хорошо известные читателю, это было «запретной темой». Официальным «табу». Л. Н. Гумилев предполагает, что летопись выпустила поражения от хазар. Нет, она выпустила все столкновения с хазарами! Победоносную войну с каганатом Рюрика — приобретенные города есть, а о войне ни слова. Да и Вещий Олег, скорее всего, совершал неизвестные нам походы «отмстить неразумным хазарам». Но в летописи он только покоряет племена, подвластные хазарам. А о войне с самим каганатом — молчание. Выпущены все походы русских на Каспий. И столкновение в Крыму. Вероятно, были и другие войны в период с 912 по 941 г., где в летописи сплошные лакуны.