Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год

Азимов Айзек

Мое сотворение

Многое из того, что произошло, озадачивает меня. Но я думаю, что теперь наконец начинаю понимать. Вы называете меня монстром, но вы ошибаетесь. Ужасно ошибаетесь! Я попробую доказать вам вашу неправоту, записав эту историю. Надеюсь, что у меня хватит времени ее закончить…

Я начну с самого начала: я родился, вернее, был создан шесть месяцев назад, третьего ноября прошлого года. Я в самом деле робот. Кажется, многие сомневаются в этом. Я сделан из проводов и шестеренок, а не из плоти и крови.

Моим первым осознанным воспоминанием было ощущение, что я прикован, и так оно и было. Вот уже три дня я мог слышать и видеть, но очень смутно. Теперь же мне захотелось встать и осмотреться, вглядеться в странную

фигуру, которая мельтешила туда-сюда и издавала звуки. Этой фигурой был доктор Линк, мой создатель. Из всех объектов вокруг он был единственным, который двигался. Он и еще один объект – его пес Терри. Поэтому именно они привлекли мое внимание. Тогда я еще не ассоциировал движение с жизнью.

Но на четвертый день мне захотелось приблизиться к этим подвижным фигурам, особенно к той, что поменьше, и издать какой-нибудь звук. Эта фигура издавала резкие громкие звуки. Мне хотелось подняться и прекратить их. Но я был прикован. Они удерживали меня, чтобы я не сбежал и не довел себя до преждевременного конца или не причинил кому-либо вреда по незнанию, пока моя голова была девственно чиста.

Все это, конечно, доктор Линк объяснил мне позже, когда я научился упорядочивать мысли и понимать. Те первые три дня я был как младенец – как человеческий младенец. Я не такой, как другие так называемые роботы – не более чем автоматизированные машины, предназначенные для выполнения определенных команд и задач. Нет, у меня был искусственный мозг, способный воспринимать все те же раздражители, которые мог улавливать человеческий мозг. И он даже имел возможность в конечном счете научиться рациональности.

Но в первые три дня доктор Линк очень беспокоился о моем мозге. Я был подобен одновременно человеческому младенцу и чувствительной, но ненастроенной машине, отданной на милость механической погрешности. Мои глаза следовали за клочком бумаги, падающим на пол, но и раньше создавались фотоэлементы, способные на это. Мои механические уши поворачивались так, чтобы лучше улавливать звуки в определенном направлении, но любой ученый мог провернуть этот трюк с акустическими реле. Главный вопрос заключался в том, способен ли мой мозг, с которым соединялись эти глаза и уши, сохранить разнообразные впечатления для будущего пользования. Или, иными словами, обладаю ли я памятью?

Эти три дня я был словно новорожденный. А доктор Линк был похож на беспокойного отца, гадающего, не родилось ли его чадо безнадежным идиотом. Но на четвертый день он испугался, что создал дикого зверя. Мой голосовой аппарат стал скрежетать в ответ на резкий шум, издаваемый псом Терри. И я вращал головой и пытался освободиться от оков.

Позже Доктор Линк поведал мне, что какое-то время даже боялся меня. Я казался ему разъяренным обитателем джунглей, готовым впасть в бешенство. Он уже было собирался уничтожить меня, но один случай заставил его передумать, и я был спасен. Терри, этот маленький зверек, сердито лая, внезапно бросился на меня. Наверное, хотел укусить. Доктор Линк кинулся ему наперерез, но опоздал. Обнаружив, что ему не прокусить мои гладкие металлические ноги, пес с глупой храбростью запрыгнул мне на колени, чтобы вцепиться в горло. Одной рукой я схватил его поперек туловища. Мои металлические пальцы сжались слишком сильно, и пес взвизгнул от боли. Моя ладонь мгновенно разжалась, позволив существу сбежать! Мгновенно! Мой мозг обработал звук и узнал его. Сработала длинная цепочка ассоциативной памяти. Три дня назад, когда я впервые пришел в сознание, доктор Линк случайно наступил Терри на лапу. Пес взвизгнул от боли. Я видел, как доктор Линк, рискуя потерять равновесие, тут же отдернул ногу, и Терри перестал скулить.

Когда я сжал руку, Терри взвизгнул. Когда я разжал, он перестал визжать. Ассоциативная память. То, что психологи называют рефлекторной реакцией. Признак живого мозга.

Доктор Линк говорил мне, что вскрикнул от восторга. Он сразу понял, что я обладаю памятью. Он понял, что я не безмозглый монстр. Он понял, что у меня есть мыслительный орган и этот орган отлично работает. Почему? Потому что я отреагировал мгновенно. Чуть позже вы поймете, что это значит.

За три часа я научился ходить. Доктор Линк все же рисковал, освобождая меня от цепей. Он не мог быть уверен, что я не устремлюсь прочь, как неразумная машина.

Но он знал, что должен научить меня ходить, прежде чем я научусь говорить. Точно так же, как он знал, что должен включить мой мозг, одновременно полностью соединив его с конечностями и искусственными органами, которыми мозг будет управлять позже. Если бы он просто отсоединил мои ноги и руки на первые три дня, мой пробудившийся мозг не смог бы использовать их позднее, получив над ними контроль. Думаете, если бы у вас выросла третья рука, вы бы смогли ею управлять? Почему вылечившемуся паралитику требуется так много времени, чтобы восстановить способность двигать своими конечностями, данными ему от природы? Все из-за слепых пятен в мозгу. Доктор Линк разобрался во всех этих странных психических тонкостях. Сначала ходьба – затем речь. Это известное правило, которому люди следуют с момента зарождения их вида. Так человеческие младенцы учатся лучше и быстрее всего. А я и был таким младенцем если не телом, то разумом.

Доктор Линк затаил дыхание, когда я впервые попытался встать. Я медленно поднялся и замер, покачиваясь на своих металлических ногах. У меня в голове был трехнаправленный ватерпас, проводами соединенный с мозгом. Он автоматически подсказывал мне, нахожусь ли я в горизонтальном, вертикальном или наклонном положении. Однако мой первый пробный шаг не был успешным. Коленные суставы выгнулись в обратном направлении. Я с грохотом упал на колени, которые, к счастью, были покрыты толстыми защитными пластинами, так что более хрупкие поворотные механизмы внутри не пострадали. Доктор Линк говорит, что тогда я посмотрел на него как испуганный ребенок. А затем я быстро пополз на коленях вперед, поскольку это было намного проще. Дети ползали бы дольше, если бы это не причиняло им боль. Я не знал, что такое боль.

После того как я целый день ползал в его лаборатории взад и вперед между мебелью, порядком ее попортив, перемещение на коленях стало для меня совершенно естественным. Доктор Линк задавался вопросом, как поднять меня на ноги. Он пытался подтянуть меня за руку, но мои триста фунтов [2] были слишком тяжелы для него. Решило проблему мое собственное быстро растущее любопытство. Когда я во второй раз попытался встать в полный рост, то обрадовался, как ребенок, поднявшийся с помощью ходунков. Я изо всех сил старался удержаться на ногах. В конце концов я освоил технику попеременного использования конечностей и переноса веса вперед.

2

Около 136 кг.

Через пару часов доктор Линк уже водил меня по усыпанной гравием дорожке вокруг своей лаборатории. Теперь, когда я стоял на ногах, ему было намного легче тянуть меня за собой и таким образом вести вперед. Малыш Терри скакал за нами по пятам с радостным лаем. Пес считал меня своим новым другом.

В то время я вполне послушно следовал всем указаниям доктора Линка. Мой впечатлительный ум спокойно принял его как необходимый фактор сдерживания и контроля. Как он сказал мне позже, я несколько раз пытался уйти от дорожки в случайном направлении по неясным причинам, но его крепкая рука тут же тянула меня назад, возвращая на место. Он расхаживал со мной взад-вперед, как со слабоумным болваном.

Я бы мог и дальше часами без устали ходить по дорожке, но доктор Линк, уже будучи немолодым, быстро утомился и завел меня внутрь. Благополучно усадив меня на мой металлический стул, он щелкнул выключателем на моей груди, отключившим электричество, дающее мне жизнь. И в четвертый раз я провалился в небытие без сновидений, совпадавшее с периодами сна моего создателя.

Мое обучение

Три дня мне понадобилось, чтобы более или менее научиться говорить. В этом заслуга не только моя, но и доктора Линка. За эти три дня он назвал мне все предметы в лаборатории и вокруг. Эту пару сотен существительных он дополнил глаголами действия, которые мог продемонстрировать. Услышав и выучив слово, я больше никогда его не забывал и ни с чем не путал. Мгновенное восприятие, фотографическая память – вот что мне было дано. Это трудно объяснить. Машина всегда точна и неизменна. Я – такая машина. Электроны мгновенно передают импульсы. Электроны стимулируют мой металлический мозг.