Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий

Шюре Эдуард

Для посвященного, факт воскресения имеет совершенно другой смысл; он относится к сложной природе человека и означает: очищение и преображение эфирного и астрального тела, которые являются проводниками жизненных и душевных процессов, а последнее — в некотором смысле и оболочкой духа. Это очищение может начаться уже и в этой земной жизни, путем внутренней работы души и определенного строя жизни; но для большинства людей очищение это происходит после смерти и притом в соответствии с внутренними стремлениями человека. В потустороннем мире лицемерие невозможно. Там души кажутся как раз тем,

чем они были в действительности. Он являются неизбежно под той формой и в том свете, которые соответствуют их сущности: темными и безобразными, если они дурны; светлыми и прекрасными, если они хороши.

Таков же и смысл учения, выраженного Павлом в послании к Коринфянам. Он говорит совершенно определенно: "есть тело душевное и есть тело духовное" (Посл. Коринф. XV, 44); Иисус возвещает о том же символически, но с большей глубиной, в своей ночной беседе с Никодимом. К этому следует прибавить, что чем одухотвореннее душа, тем полнее будет её удаление от земной атмосферы и тем отдаленнее та космическая область, которая ее привлекает своим сродством; из этого следует, что по мере духовного роста появление её на земле становится все труднее.

Таким образом души, обладающие высшими свойствами, появляются перед человеком лишь в состоянии глубокого сна или экстаза; и тогда, при закрытых физических глазах, человек, наполовину отделившийся от своего физического тела, может — при некоторых условиях — увидать отделившуюся от тела душу.

Но бывает иногда, что чрезвычайно высокий пророк, истинный сын Божий, появляется перед своими учениками в своем привычном для них облике во время их бодрствования, чтобы глубже убедить их и поразить их воображение. В таких случаях развоплощенная душа может придать своему духовному телу необходимую плотность, не только видимую, но иногда и весомую, путем особого динамизма, которым дух действует на матерью при посредстве электрических сил атмосферы и магнетических сил живых людей.

Именно это и происходило при появлении Иисуса своим ученикам. Явления эти, как их передает Новый Завет, могли принадлежать как к первой так и ко второй категории: с одной стороны — возможность духовного видения, а с другой стороны — возможность материализации; во всяком случае не подлежит никакому сомнению, что для апостолов явления эти носили характер высочайшей реальности. Они усомнились бы скорее в существовании земли и неба, чем в своем живом общении с воскресшим Христом. Ибо эти появления Господа были самой светлой точкой их жизни и самым глубоким переживанием их души.

Нет ничего «сверхъестественного», но есть в природе продолжение её явлений, неуловимое для наших физических чувств, просвечивание невидимого на границах видимого. При нашем настоящем состоянии сознания, нам очень трудно признать реальность невидимого; для высшего духовного сознания, явления материи физической и осязаемой, кажутся в такой же степени нереальными и несуществующими. Но синтез души и материи, представляющий собою две стороны единой жизни, заключается в Духе, ибо, если мы поднимемся к вечным началам, к первопричинам, мы найдем, что динамизм природы объясняется законами Разума, а законы жизни постигаются самопознанием, опытным изучением души.

Воскресение из мертвых, понятое в эзотерическом значении, на которое я только что указал, являлось одновременно и необходимым завершением жизни Иисуса, и неизбежным введением в историческую эволюцию христианства. Воскресение было необходимым завершением, потому что Иисус много раз возвещал о том своим ученикам. И если Он владел властью появляться после своей смерти с такой яркостью и таким величием, это происходило благодаря врожденной силе и чистоте Его души, безгранично увеличенной оккультным посвящением и той духовной энергией, с которой Он осуществил свою великую миссию.

С точки зрения внешней и земной, мессианская драма закончилась крестной смертью. Несмотря на всю свою божественность, в ней не хватало выполнения обещанного. С точки зрения внутренней и божественной, исходя из глубины сознания Иисуса, в ней разыгрались три акта, высшими моментами которых являются: Искушение, Преображение и Воскресение. Эти три акта обнимают собой Посвящение Христа, совершенное Откровение и Завершение дела Мессии. Они соответствуют тому, что апостолы и посвященные христиане первых веков называли мистериями Сына, Отца и Святого Духа.

Воскресение из мертвых было, как я уже сказал, необходимым завершением жизни Христа и таким же необходимым введением в историческую эволюцию христианства. Корабль, построенный на берегу, должен быть спущен в океан. Кроме того, Воскресение было как бы открытой дверью, ведущей в недоговоренный эзотерический смысл учения Христа. Зная это, становится понятным, почему для первых христиан, которые были так ослеплены лучезарной силой Его появления, было достаточно и буквального смысла Его слов и у них не являлось даже и потребности проникать в их внутренний затаенный смысл.

Но в наше время, когда человеческий разум описал двухтысячелетний круг, мы начинаем угадывать, что подразумевали св. Иоанн, св. Павел и Сам Иисус под мистериями Отца, Сына и Святого Духа. Мы видим, что они заключали в себе все, что теософическая интуиция Востока знала наиболее высокого и наиболее истинного. Мы видим также величие нового расширения, которое Иисус придал античной, вечной истине верховной силой Своей любви и божественной энергией Своей воли. И здесь мы усматриваем ту сторону христианства, одновременно метафизическую и практическую, в которой выражается его мощь и его жизненность.

Древние теософы Азии были знакомы с потусторонними истинами. Брахманы нашли даже ключ к прошлому и будущему человеческой жизни, который они выражали в законе перевоплощения и в законе причин и последствий (карма). Но погружаясь всецело в невидимые миры и в созерцание вечности, они упускали из виду земное осуществление: индивидуальную и социальную жизнь.

Греция, посвященная в те же истины под формами более сокровенными и более антропоморфическими, склонялась самым характером своего гения к жизни естественной и земной. Это дало ей возможность воплотить для всего мира бессмертные законы Красоты и установить принципы для опытных наук. Но, благодаря той же тяге к земному, её представление о потустороннем мире сузилось и стало постепенно меркнуть.