Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий

Шюре Эдуард

Однажды близ ручья, покрытого розовыми лотосами, увидала она молящегося молодого отшельника. Он поднялся при её приближении, бросил на нее глубокий взгляд, полный грусти и удалился в молчании. И величавый вид старцев, и образ двух лебедей, и взгляд молодого отшельника, преследовали молодую девушку в её мечтах.

Вблизи от источника стояло с незапамятных времен дерево, распростиравшее огромные ветви, которое святые риши называли "древом жизни". Деваки любила сидеть под его тенью. Часто, сидя под ним, она засыпала, посещаемая странными видениями. Голоса пели в чаще листвы: "Слава тебе, Деваки! Оно придет, венчанное светом, это чистое излияние, исходящее из великой Души, и звезды побледнеют пред славой его. Оно

придет, и жизнь бросит вызов смерти, и обновится им кровь всех существ. Оно придет слаще меда и амриты, чище агнца беспорочного и уст девственницы. И все сердца зажгутся любовью. Слава, слава, слава тебе, Деваки!"{1} Были ли то отшельники? Или Девы пели этот привет? Иногда ей казалось, что какое-то далекое влияние или таинственное присутствие, как бы невидимая простертая над ней рука заставляла ее засыпать. И тогда она впадала в глубокий сон, сладкий, неизъяснимый, из которого пробуждалась смущенная и взволнованная. Она оборачивалась кругом, как бы ища кого-то, но никого не было видно. Лишь изредка видела она розы, рассыпанная по её зеленому ложу, или же находила венок из лотосов в своих руках.

Однажды Деваки погрузилась в глубокий экстаз. Она услыхала небесную музыку, как бы океан арф и божественных голосов. Внезапно небо разверзлось, раскрывая бездны света. Тысячи сияющих существ смотрели на нее и, в сверкании молниеносного луча, Солнце солнц, сам Махадева, появился перед нею в человеческом образе. И тогда, чувствуя что мировой Дух проник в неё, она потеряла сознание и в забвении всего земного, отдавшись беспредельному восторгу, она зачала божественного младенца.

Когда семи лун описали свои магические круги вокруг священного леса, глава отшельников призвал к себе Деваки. "Воля Дев исполнилась," сказал он. "Ты зачала в чистоте сердца и в божественной любви. Дева и мать, мы преклоняемся перед тобою. От тебя родится сын, который будет Спасителем мира. Но твой брат, Канза, ищет погубить тебя и святой плод, который ты несешь в своих недрах. Нужно спасаться от него. Братья отведут тебя к пастухам, которые живут у подножия горы Меру под благовонными кедрами в чистом воздухе Гимавата. Там ты родишь твоего божественного Сына и ты назовешь его Кришна, священный. Но да будет для него неведомо твое и его происхождение; не говори о нем никогда. Иди без страха, ибо мы бодрствуем над тобой."

И Деваки удалилась к пастухам горы Меру.

Глава IV. Юность Кришны

У подножия горы Меру расстилалась свежая долина, покрытая лугами и окаймленная обширными кедровыми лесами, по которой проносилось чистое дыхание Гимавата. В этой высокой долине обитало племя пастухов, которыми правил патриарх Нанда, друг отшельников. Здесь Деваки нашла защиту против преследований тирана Мадуры; и именно здесь, в жилище Нанды появился на свет её сын Кришна. Кроме Нанды никто не знал, кто была чужеземка и от кого происходил её сын. Женщины страны говорили одно: "Это сын Гандхарвов,{2} ибо в любви этой женщины, которая подобна небесной нимфе Апсара, должны были участвовать музыканты самого Индры"…

Чудное дитя неизвестной женщины вырастало посреди стад и пастухов, под наблюдением своей матери. Пастухи называли его «Лучезарным», ибо самое его присутствие, его улыбка и его большие глаза имели дар распространять радость. Животные, дети, женщины, мужчины, все любили его и он казалось любил всех, когда улыбался своей матери, играл с ягнятами и с детьми своего возраста или беседовал с старцами.

Дитя Кришна не знало страха, было полно смелости и необычайных проявлений. Иногда его встречали в лесу, лежащим на земле, обнимающим молодых пантер, с рукой в их раскрытой пасти, при чем они не причиняли ему никакого вреда. От времени до времени им овладевала внезапная неподвижность, глубокое изумление, странная грусть. Тогда он держался в одиночестве, и задумчивый,

поглощенный чем то, смотрел не отвечая на вопросы.

Но больше всего на свете Кришна обожал свою молодую мать, такую прекрасную, такую светлую, которая говорила с ним о небе и о Девах, о героических сражениях и о многих удивительных вещах, о которых она узнала от отшельников. А пастухи, провожавшие свои стада под кедры горы Меру, говорили: "Кто эта мать и кто её сын? Одежды её такие же, как у наших женщин, а сама она походит на царицу. Чудное дитя выросло среди наших детей, а между тем оно совсем не похожие на них. Кто это? Дева? Может быть бог? Кто бы это ни был, одно верно — что дитя это принесет нам счастье".

Когда Кришне исполнилось пятнадцать лет, его мать была призвана главою отшельников. Она ушла, не сказав прости своему сыну.

Кришна, не видя ее более, пошел, разыскал патриарха Нанду и спросил его:

— Где моя мать?

Нанда отвечал, склонив голову:

— Дитя мое, не спрашивай меня. Твоя мать отправилась в долгое странствование. Она возвратилась в страну, откуда пришла, и мне неизвестно, когда она вернется.

После этого Кришна впал в такую глубокую задумчивость, что все товарищи начали сторониться его, охваченные суеверным страхом.

Кришна покинул своих товарищей, их веселые игры и углубленный в свои мысли, пошел на гору Меру. Он бродил таким образом несколько недель. Однажды утром он пришел на покрытую лесом вершину, откуда открывался вид на горную цепь Гимавата. Внезапно он увидел около себя стоящего под огромными кедрами высокого старца в белой одежде отшельника, ярко освещенного утренней зарей. На вид ему было не менее ста лет. У него была снежно-белая борода и на высоком его челе сияла печать величия. Юноша, полный жизни, и столетний старец долго глядели молча друг на друга. Взоры старца покоились с благоволением на Кришне. Но Кришна был так поражен, увидав его, что долго оставался в немом изумлении. Хотя он видел его в первый раз, ему казалось, что он знал его уже давно.

— Кого ищешь ты? — спросил после долгого молчания старец.

— Мою мать.

— Ее здесь больше нет.

— Где же я найду ее?

— У того, Кто не изменяется никогда.

— Но как найти Его?

— Ищи.

— А тебя я увижу?

— Да, когда дочь Змея толкнет сына Тора на преступление, тогда ты увидишь меня снова в огнистой заре. И тогда ты задушишь Тора и раздавишь главу Змея. Сын Махадева, знай, что ты и я — мы составляем единое в Нем! Ищи, ищи, ищи всегда!

И старец простер руки в знак благословения. Затем он повернулся и прошел несколько шагов под высокими кедрами в направлении Гимавата.

И тогда Кришне показалось, что его величественный образ стал прозрачным, задрожал и исчез, обдав искрами покрытые иглами ветви, словно растаял в волнистом сиянии.{3}

Когда Кришна сошел с горы Меру, он казался преображенным. Новая энергия излучалась из всего его существа. Он собрал товарищей своих игр и сказал им: "Будем бороться против Торов и Змей; будем защищать добрых и одолевать злых". Вооруженные луками и с мечами у пояса, Кришна и его товарищи, сыновья пастухов, превращенные в воинов, принялись сражаться в лесах с дикими зверями.

В глубин лесов начал раздаваться предсмертный вой гиен, шакалов и тигров и победные крики молодых людей перед сраженными зверями. Кришна побеждал и укрощал львов; он объявлял войну царям и освобождал угнетенные народы. Но великая грусть оставалась в глубине его сердца. Это сердце лелеяло одно глубокое желание, таинственное и безмолвное — разыскать свою мать и явившегося ему светлого старца. Он постоянно вспоминал его слова; "не обещал ли он мне, что я увижу его снова, когда раздавлю главу змеи? Не сказал ли он мне, что я разыщу свою мать вблизи от Того, Кто не меняется никогда?" Но сколько он ни боролся, ни побеждал и ни убивал, он не видел ни светлого старца, ни свою прекрасную мать.