Великие рогоносцы
Шрифт:
Полина любила показывать кому ни лень свое нагое тело, а когда одна придворная дама саркастически ее спросила: «Как же это Вы могли согласиться позировать нагой?», — она остроумно ответила: «Ну что Вы, ведь мастерская была хорошо натоплена».
Камердинер Наполеона Бонапарта Констан в своих воспоминаниях представил нам обычаи голой Полины:
«Дам она принимала в своих апартаментах во время туалета, который сознательно продлевала, чтобы все могли восхититься красотой ее тела. Момент подавания ночной рубашки и момент ее надевания часто были с очень большим интервалом времени. Она ходила по комнате с такой свободой, как будто была одетой. В ее туалете были такие особенности, которые кажутся просто неправдоподобными, и о которых я не люблю вспоминать даже в мыслях».
На острове Эльба, куда Полина приезжала к ссыльному брату, до сих пор есть утес ее имени. Он так и называется — «Утес Полины». Это она там любила лежать совершенно нагой и загорать.
Вот как Полина купалась. Ванну ей, конечно, поставили в ее туалетной, но вот душа не было. А ей нужен душ. Не долго думая она приказывает рабочим сверлить дырку в потолке и с верхнего этажа лить на нее из ведер воду, предварительно искупавшись в молоке… ослиц, по примеру Клеопатры и Поппеи, жены Нерона? Нет, дорогой читатель, с ослицами была проблема,
О неотразимой красоте Полины поползли слухи по всей Европе. Император гордился красотой своей сестры и вот какие письма ей писал: «Принцесса Полина, ты самая красивая женщина во всем мире, ты будешь прекрасным украшением моего двора».
Бесспорная красавица для всех, но не для завистливых женщин! Они рвут и мечут, какой бы физический изъян в Полине найти! Нашли все-таки. У нее… ослиные уши. До сих пор, дорогой читатель, мы слышали об ослиных ушах у мифилогического короля Миридата, так жестоко наказанного богами за свою скупость. У него выросли ослиные уши и он вынужден был их прикрывать каким-то шлемом, и только его брадобрей знал об этой дикой аномалии короля. Он то их прикрывал от любопытных глаз и острых язычков, а Полина выставила свои ослиные уши всему честному народу, то есть светскому обществу напоказ. Но дадим слово свидетельнице этого факта придворной даме герцогине Абрантес: «Госпожа Конмад сказала о Полине: „Разве вы не видите у нее двух огромных ушей, приросших к голове с обеих сторон?“ Глаза всех обратились на голову Полины. В самом деле, никогда природа не приклеивала таких странных ушей на правой и левой стороне лица. Они походили на клочок хряща, белого, тонкого, гладкого, без всяких складок. Они были очень безобразны и, чем удивительнее окружало их редкое соединение прелестных черт лица, тем неприятнее делались они от противоположности со всем другим».
Полина, конечно, ужасно расстроилась, у нее брызнули из глаз слезы, и она, оставив бал, быстро уехала. С этого времени в Европе и мире появилась новая прическа — Полины. Уши закрывались колечками волос. Даже из своего изъяна Полина сумела извлечь красоту.
О необыкновенном темпераменте Полины знали все, близкие беспокоились. Наполеон хмурил чело, мать Летиция искренне страдала. Но приписывать ей развращенность уже с восьмилетнего возраста и со своими братьями, как это делает Ги Бретон, у нас духа не хватает. Другие, немного более осторожные историки, начало ее распущенности приписывают к тринадцати годам жизни. С тринадцати лет у нее уже, живя в Марсилии, был любовник — военный офицер. Все это вполне правдоподобно, ибо потом до самой ее смерти, то есть до сорокапятилетнего возраста, ее жизнь — это сплошные любовные приключения. Ошеломляет неразборчивость Полины. Ведь она уже принцесса! К чему бы ей афишировать свои связи с разными там актерами, певцами и прочими. Но она никакой тайны из этого не делала. Ее любовник — певец, жил у нее в заднем флигеле дворца, она открыто при всех целовала его в губы. Немного позднее взяла себе постоянного любовника, сорокаоднолетнего Фрерона, и так в него влюбилась, что просит брата разрешить ей выйти за него замуж. Наполеон, конечно, возмутился такой несоответствующей партией для своей сестры и решено ее было быстро выдать замуж за более достойного кандидата — двадцатипятилетнего Эмануэля Леклерка. Его высылает Наполеон в Сан Доминго, но Полина, уже ставшая светской львицей Парижских салонов, ехать с мужем в дикарскую глушь не собирается. Тогда Наполеон сделал строгое внушение сестре, сказав: «Жена должна быть тенью мужа и делить его судьбу». Полине пришлось подчиниться, но почему-то на том же самом пароходе, на котором плывут супруги, очутился и Фрерон. И все пятьдесят два дня пока длилось это путешествие молодой «рогатый» супруг должен был сквозь пальцы смотреть на флирты своей супруги с Фрероном. Ну, наконец-то они в дикарском Сан Доминго. Дворец у генерала Леклерка роскошный, но слуги… Слуги черные. Это для Полины отнюдь не помеха. Наоборот, ей нравится такое разнообразие — белого с черным. Ведь именно эти цвета любила великая куртизанка Диана Пуатье — вечная любовница Генриха II Французского. Полина не националистка, геноцид тоже ей чужд и она вполне довольна, что сегодня может с адъютантами ее мужа ложе делить, завтра с негром-слугой, ну а послезавтра для Фрерона предназначался.
Мужу донесли, что супруга его, мягко говоря не совсем скромно себя ведет и пока муж воюет там где-то, жена тоже времени даром не теряет. О, конечно не грамматику зубрит, чтобы чуть поменьше было в ее письмах грамматических и орфографических ошибок, как ей муж приказал и даже в школу там какую-то записал, а приятно развлекается, тело свое и нимфоманские наклонности услаждая. Не понравилось супругу, конечно, носить свои разноцветные черно-белые «рога», они и в чистом виде — одноцветном, мужчину не украшают, а тут: и негры, и мулаты, и белые офицеры. Это только герцогине Дкозиане шли разноцветные глаза: голубой и черный, да Эмме Гамильтон. И он издает грозный приказ, вообще-то для персонала своих служащих, но с явным намеком на Полину: «Белые женщины, которые заведут себе любовников негров, будут высланы во Францию». Словом, испугал пловца водой! Полина ждет не дождется, когда ей можно будет в любимую Францию вернуться и вновь в Париже блистать. Не испугалась угрозы и наклонности свои не оставила. А даже наоборот, число черных слуг увеличила и теперь ее негритянки, обнажив свои черные груди, белые ножки Полины на своих греют. Лягут, скажем, сразу три смуглянки-негритянки на пол, груди выставят, даже расстегивать не надо, они вечно с открытыми грудями ходят, а Полина стоя, попеременно то одну, то другую своими ножками осчастливит. И пошли сплетни — Полина лесбиянка. Не верьте, дорогой читатель, если и такими сенсационными сведениями будут вас награждать некоторые историки. Никогда она лесбиянкой не была, чего не было того не было. Но, правда, кровосмесительная связь была — с Наполеоном Бонапартом. Своим родным братом. И не Жозефина первая такую гнусную сплетню по миру пустила, как нас в том уверяет Ги Бретон, а вполне солидные французские историки, много лет корпевшие над архивами и выискивающие с увеличительным стеклом тайный смысл писем Полины, посланных ею с острова Эльбы, где она добровольно изгнание брата делила.
Жозефина, конечно, тоже подлила масла в огонь. Она, прибежав в слезах в большой салон своего дворца, чуть ли не на глазах всех придворных дам рыдала и причитала: «Господи! Какая же я несчастная! Я только что видела своего мужа в объятьях Полины!»
«Ну и что из этого? — хладнокровно и логично спрашивает герцогиня Абрантес. — Что, с братом уже и целоваться по-братски нельзя?»
Подобно одной даме, так ответила: «Отказать императору? Никогда. И даже, если бы он меня об этом попросил, я бы ответила: Сир, я к вашим услугам».
Приказа своего супруга Полина не испугалась и продолжала в том же демократическом духе приглашать себе в альков людей всех званий и сословий. У Полины любовники — лакеи, пажи, солдаты, генералы, негры, мулаты. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! — в алькове Полины.
Но, как говорится, «не все коту масленица». Сан Доминго объят мором, заразой. Желтая лихорадка там бушует и уносит тысячу пятьсот офицеров и десять тысяч солдат генерала Леклерка. А вскоре забирает и самого генерала. Он даже письма Наполеону Бонапарту не успел докончить. Полина — вдова. Но боже, она уже и без своего главного любовника. Желтая лихорадка забрала и Фрерона. Плачущая, одинокая, несчастливая, с забальзамированным трупом мужа и еще одним неприятным балластом возвращается Полина во Францию. «„Балласт“ — это венерическая болезнь и в довольно тяжелой форме: у нее дикий зуд и воспаление мочевых органов. Врач напялил свои очки, внимательно все рассмотрел, головой покачал, но успокаивать бедную женщину не стал: любишь тешиться, люби и саночки возить».
Но, конечно, в Париже, среди светил медицинских, придумавших новые методы лечения сифилиса, этот недуг для Полины не грозен. Он вылечен и можно приниматься за свое. Мы утомили бы вас насмерть, дорогой читатель, если бы начали тут перечислять все фамилии новых любовников Полины. Их список долог и также демократичен. Но больше почему-то фигурируют люди искусства. Танцоры, певцы, особенно итальянские. Одному такому певцу Наполеон строго настрого приказал вон убираться в свою Италию, а Полина не пускала. Так он, бедный, сексом занимался, ну точь-в-точь как наши гомосексуалисты в эпоху развитого социализма: на дверь с опаской поглядывая — не упекут ли в Бастилию, пардон, в Сибирь. А этот итальянец еще и дверь забаррикадировал: тяжелыми комодами и шкафами. Как он после этого мог иметь силы для любовных утех — не знаем, но странно. И вот матушка Летиция, порядочная дама, не на шутку испугалась гиперэстезии Полины, ну значит, излишней половой увлеченности, и просит императора (он уже императором стал) что-то сделать с неуемной девкой. Решено было ее снова замуж выдать да услать куда подальше. Компрометирует королевский двор, Жозефину называет старухой и все время ей гадости разные подсовывает. Ненасытную сексуально женщину согласился взять в жены правнук римского папы Павла II Камиль Боргезе. Неизвестно по какой причине, он после брачной ночи бежит в одной ночной сорочке в парк и там просиживает до утра. Наполеон высылает его капитаном в Булонь, а сестре строго сказал: «Марш вслед за мужем!». Но она в Италии не хочет быть. Она жить уже без Парижа не может. И, оставив мужа, бежит в Париж. Ну что ты с неуемной сестрой поделаешь? Проблемы у Наполеона с Полиной. Он приказывает ей вернуться к мужу, она раздевается, ложится в постель и объявляет голодовку. Наполеон махнул рукой. Бесполезно бороться с такой неуемной страстью. Он дал ей дворец, Полина его прекрасно меблировала и рада: отделилась от ненавистной Жозефины, ведь до этого времени она вместе с нею жила в одном дворце. А вот муж не согласен. Он свой протест выражает. Он приехал во Францию и требует возвращения супруги в Италию, где он обитает. Конечно, имеет на это право. Но чтобы это право несколько бы потускнело, Наполеон решает подкупить обиженного супруга.
Двадцатилетний Камиль Боргезе — губернатор Пьемонта. Но этого ему показалось мало за титул «рогоносца». Тогда Наполеон награждает его орденами Почетного легиона и Золотого Руна и добивается для него французского подданства, увеличивает почти втрое его зарплату. Ну ладно, на такие условия муж согласился и Полина теперь может беспрепятственно блистать в Париже, ослепляя всех своей красотой и элегантностью. Но надвигаются черные тучи для Франции, а значит, и для Полины. Брата лишают короны, которую он клялся ни за что не выпустить из своих рук, и ссылают на остров Эльба. Полина, верная сестра, едет туда вместе с матерью разделить и облегчить участь брата. Заботливая матушка забирает с собой одну толстую даму вместе с ее мужем. Дама будет для любовных утех с экс-императором предназначена, что сопровождающий муж считает для себя великой честью. Потом, как вы знаете, дорогой читатель, наступили эти неудачные и трагические сто дней, Наполеона ссылают на остров Святой Елены, а испуганная Полина бежит в Рим. Муж ее живет со своей любовницей во Флоренции. Законная жена потребовала его немедленного возвращения в лоно семьи. Ответил весьма лаконично: «Не хочу». Тогда она, уже совершенно отчаявшись, просит правительство разрешить поехать ей на остров Святой Елены и разделить судьбу брата. Правительство не разрешило. Что делать Полине? Живет на третьем этаже дома, который купила ее мать. Дом огромный и у матери Летиции и у Полины по девять комнат. Комната матери — это алтарь сыну. Тут его бюст, великолепно сделанный Давидом, спальная походная кровать Наполеона, на камине фотография умершего внука — короля Рима, которым он и дня не был. Сидит на балконе эта суровая женщина, одетая во все черное и смотрит в синюю даль. Там, где-то далеко-далеко на безбрежном острове умирает ее сын. Он обрюзг, потолстел, в соломенной шляпе огородника наблюдает за жизнью моллюсков и в один прекрасный день тихо скажет своему адъютанту: «Лучше бы я умер под Ватерлоо». Мать переживет его на целых пятнадцать лет. Переживет всех своих детей. Но не будет присутствовать при умирании Полины. Наполеон обожал свою мать. Он так о ней выразился: «Моя мать — особа умная, мужественная и благородная. Это она воспитала во мне гордость и чувство человеческого достоинства на всю жизнь. Ей я обязан своим счастьем и всему тому, чего хорошего в жизни совершил. О, Летиция, мать моя!»
Полине за год до своей смерти удалось помириться с супругом. Она покупает под Флоренцией виллу Строцци и готовится уже благодетельно закончить свою жизнь вместе с супругом. Хватит, погуляли! Но жить ей осталось всего один год.
В 1825 году, в возрасте сорока пяти лет она умрет от рака и последнее прощальное «прости» скажет своему супругу. О нет, она не побоится гнева божьего, сделает для супруга нечто большее, она ему скажет: «Никогда я никого не любила кроме тебя!». Как же она хочет этой явной ложью искупить все свои грехи. Приказала подать зеркало и в последний раз долго рассматривала себя. «Только не делайте мне вскрытие», — были последние ее слова.