Великие русские путешественники
Шрифт:
Вследствие малого количества кислорода топливо горит очень плохо, и огонь развести трудно. Вода закипает при более низкой температуре, чем на уровне моря.
Климат тибетских пустынь несносный: зимою господствуют страшные холода и бури; весною тоже часты бури и метели; летом идут дожди, часто с крупным градом; и только осень сравнительно лучше. В это именно время и отправляются караваны из Монголии в Лхасу. На путь из Куку-нора до Лхасы уходит два месяца. Обратно направляются в феврале. При этом много людей, а в особенности верблюдов и яков, гибнет в этих страшных высокогорных пустынях.
Пржевальский рассказывает такой случай. В феврале 1870 года из Лхасы вышел караван, состоявший из трехсот человек
Один из участников этого путешествия рассказывал Пржевальскому такие подробности: когда начали ежедневно падать от бескормицы целыми десятками верблюды и яки, то люди принуждены были бросить все товары и лишние вещи; потом понемногу бросали продовольственные запасы, затем сами пошли пешком и напоследок должны были нести на себе продовольствие, так как в конце концов остались живыми только три верблюда, да и то потому, что их кормили дзамбой (поджаренной ячменной мукой).
Весь аргал (помет крупных животных), который служит топливом, занесло глубоким снегом, так что отыскивать его было очень трудно, а для растопки путники употребляли собственную одежду, которую поочередно рвали на себе кусками. Почти каждый день кто-нибудь умирал от истощения и болезни, а больные оставались на дороге и, конечно, также все гибли.
Таковы те тибетские пустыни, среди которых пришлось путешествовать Пржевальскому зимою 1872/1873 года.
Животные тибетской пустыни. Трудности путешествия. Лхаса недостижима
Но несмотря на неблагоприятные климатические условия и скудость растительности, пустыни северного Тибета чрезвычайно богаты животной жизнью. «Не видавши собственными глазами, — говорит Пржевальский, — невозможно поверить, чтобы в этих обиженных природой местностях могло существовать такое громадное количество зверей, скопляющихся иногда в тысячные стада. Только бродя с места на место, эти сборища могут находить достаточно для ceбя корма на скудных пастбищах пустыни».
Наиболее многочисленные крупные млекопитающие тибетских пустынь: дикий як, два вида диких баранов, два вида антилоп, кулан, волк.
Дикий як, или длинношерстный бык, — это могучее животное весом до шестисот килограммов. Тело его покрыт густой черной шерстью. Як обладает громадной силой и превосходным обонянием. По самым высоким и скалистым горам як лазает прекрасно. В случае опасности стадо помещает телят в середину. Места, где як пасется и отдыхает, сплошь покрыты пометом, который составляет единственное топливо в здешних пустынях: никакой древесной растительности в тибетской пустыне нет. Если бы не было яка, то путешествие было бы здесь невозможно. Пржевальский застрелил тридцать два яка, но всё это добро зря пропадало, потому что зажарить или сварить мясо для себя было трудно: оно сильно замерзало, а сварить его на большой высоте нельзя было как следует: вода закипала уже при 85 градусах.
Ночью морозы достигали 30 градусов и более. Снег шел редко, притом он был мелкий и сухой, как песок. Случалось, что снег покрывал землю тонким слоем, но в следующую же бурю его сдувало ветром и смешивало с пылью или песком.
Отличительную особенность тибетской зимы составляли пыльные бури. Они всегда случались днем. К
Объясняется это тем, что зимою над Тибетом устанавливается так называемая инверсия температуры: в нижних слоях воздуха холодно, а вверху гораздо теплее. Когда начинается сильный ветер, он перемешивает воздух, и верхние, более теплые, слои попадают вниз.
К закату солнца буря обыкновенно стихала вдруг, отрывисто, но пыль продолжала стоять в воздухе даже утром следующего дня.
Свое зимнее странствование по Тибету Пржевальский описывает так:
«Мороз стоит трескучий, да вдобавок к нему прямо навстречу дует сильный ветер. Сидеть на лошади невозможно от холода, итти пешком также тяжело, тем более нести на себе ружье, сумку и патронташ, что вместо составляет вьюк около 8 килограммов. На высоком же нагорье, в разреженном воздухе, каждые полкилограмма тяжести убавляют немало сил; малейший подъем казался очень трудным, чувствуется одышка, сердце бьется очень сильно, руки и ноги трясутся, по временам начинается головокружение и рвота. Ко всему этому следует прибавить, что наше теплое одеяние, за два года предшествовавших странствований, так износилось, что всё было покрыто заплатами и не могло достаточно защищать от холода...
Очень часто случалось, что к полудню поднималась сильная буря, которая наполняла воздух тучами пыли и песка; тогда уже итти было невозможно, и мы останавливались». «На месте остановки необходимо развьючить верблюдов и поставить юрту; эта процедура занимает почти час времени. Затем нужно итти собирать аргал, рубить лед для воды и усталому, голодному ждать, пока наконец сварится чай. С жадностью тогда ели отвратительное месиво из дзамбы с маслом и рад-радехонек, что хотя подобным кушаньем можно утолить свой голод».
Ночью путешественники не имели спокойного сна: на высоком плоскогорье, в сильно разреженном воздухе, всегда являлось удушье, губы и рот пересыхали.
Но все эти невзгоды с лихвой вознаграждались теми впечатлениями, какие путешественники получали от девственной природы. Где в другом месте можно было наблюдать такое изобилие крупных копытных животных, какое Пржевальский описывает в Тибете в хребте Шуга (к югу от Цайдама)?
«Хорошие пастбища по долине среднего течения р. Шуги привлекают сюда массу травоядных зверей. По нашему пути вдоль реки беспрестанно встречались куланы, яки и антилопы. С удивлением и любопытством смотрели доверчивые животные на караван, почти не пугаясь его. Табуны куланов (из рода лошадей) отходили только немного в сторону и, повернувшись всею кучею, пропускали нас мимо себя, а иногда даже некоторое время следовали сзади верблюдов. Антилопы спокойно паслись и резвились по сторонам или перебегали дорогу перед нашими верховыми лошадьми; лежавшие же, после покормки, дикие яки даже не трудились вставать, если караван проходил мимо их на расстоянии 1/4 версты».
Пределом странствований Пржевальского в это путешествие была река Янцзы-цзян в ее верхнем течении. Отсюда до Лхасы оставалось только 27 дней пути, то есть около восьмисот пятидесяти километров. Дойти туда было вполне возможно, так как проводник монгол ходил девять раз в столицу Тибета и отлично знал дорогу. Но Лхаса оказалась для Пржевальского на этот раз, как и впоследствии, недостижимой: вьючные животные едва волочили ноги, а деньги были на исходе.
Пришлось возвращаться домой.
<