Великие сказочники
Шрифт:
Когда Селим Мудрец прочел все это, калиф велел ему поклясться, что он никому не расскажет об этой тайне, подарил ему прекрасное платье и отпустил его. А своему великому визирю он сказал:
— Это я называю хорошей покупкой, Мансор! Как я буду рад сделаться животным! Завтра утром ты придешь ко мне, и мы пойдем в поле, понюхаем немного порошка, а затем будем подслушивать, что говорится в воздухе и в воде, в лесу и в поле.
Едва на другое утро калиф Хасид позавтракал и оделся, как уже явился великий визирь, чтобы сопровождать его на прогулку. Калиф сунул коробку с волшебным
Калиф одобрил предложение своего визиря и пошел с ним к пруду. Придя туда, они увидели аиста, который важно расхаживал, отыскивая лягушек и иногда что-то курлыча про себя. В то же время далеко вверху, в воздухе, они увидели другого аиста, летевшего к этому месту.
— Ручаюсь своей седой бородой, всемилостивейший государь, — сказал великий визирь, — что эти двое длинноногих поведут между собой прекрасный разговор. А что если нам сделаться аистами?
— Отлично! — обрадовался калиф.
— Но прежде еще раз вспомним, как сделаться опять людьми.
— Верно. Трижды поклонившись на восток и сказав мутабор, я буду опять калифом, а ты — визирем. Но только, ради неба, не надо смеяться, а то мы оба пропали.
Сказав так, калиф увидел, что другой аист парит над их головами и медленно опускается на землю. Он быстро вынул из-за пояса коробку, взял порядочную щепоть, предложил ее великому визирю, который тоже понюхал, и оба воскликнули: «Мутабор!»
Тут же их ноги сморщились и стали тонкими и красными ногами аистов, руки — крыльями, шея стала длиной в локоть, борода исчезла, а все тело покрыли мягкие перья.
— У вас красивый клюв, великий визирь, — сказал изумленный калиф. — Клянусь бородой Пророка, ничего такого я не видал в своей жизни!
— Покорнейше благодарю, — ответил великий визирь, кланяясь, — но, если я могу осмелиться утверждать, то аистом ваше высочество выглядит еще красивее, чем калифом. Однако пойдемте, если вам угодно, подслушивать аистов, чтобы испытать, действительно ли мы знаем их язык.
Между тем другой аист опустился на землю. Он почистил себе клювом ноги, расправил перья и подошел к первому аисту. А оба новых аиста поспешили подойти поближе к ним и, к своему изумлению, услыхали следующий разговор:
— Здравствуйте, Длинноножка! Так рано и уже на лугу?
— Здравствуйте, моя милая Трещотка! Я добыла себе только что маленький завтрак. Может быть, вам угодно четвертинку ящерицы или бедрышко лягушки?
— Благодарю покорно — у меня сегодня совсем нет аппетита. Я прилетела на луг совсем за другим. Я должна сегодня танцевать перед гостями своего отца и хочу немного поупражняться наедине.
Сказав это, молодая аистиха приняла весьма живописную позу: стала на одну ногу и грациозно замахала крыльями. Глядя на это, калиф и Мансор не смогли сдержаться: из их клювов вырвался неудержимый смех, от которого они опомнились только спустя долгое время.
Первым
— Это было прекрасно! — воскликнул он. — Жаль, что своим смехом мы спугнули глупых животных, а то они, наверное, еще и спели бы.
Но тут великий визирь вспомнил, что смеяться им было запрещено.
— Клянусь Меккой и Мединой! — воскликнул калиф. — Я совсем не хочу остаться аистом! Вспомни же глупое слово!
— Мы должны трижды поклониться на восток и при этом сказать му-му-му…
Они повернулись к востоку и начали беспрестанно кланяться так, что их клювы почти касались земли.
Но горе! Они забыли волшебное слово, и бедный калиф и его визирь остались аистами.
Печально бродили заколдованные по полям. Они совершенно не знали, что им делать. Стать опять людьми они не могли, вернуться в город, чтобы дать возможность узнать себя, тоже не могли, ведь кто бы поверил аисту, что он калиф? А если бы даже кто-то и поверил этому, то захотят ли жители Багдада иметь калифом аиста?
Так блуждали несчастные несколько дней и скудно питались плодами, которыми вследствие длинных клювов кормиться было очень неудобно. К ящерицам и лягушкам у них не было аппетита, потому что они опасались испортить себе такими лакомствами желудок.
Единственным удовольствием в этом печальном положении было то, что калиф и визирь могли летать, и вот они часто летали в Багдад, садились на крыши и смотрели, что происходит в городе.
В первые дни они замечали на улицах большое беспокойство и печаль. А на четвертый день после своего превращения, сидя на крыше дворца калифа, они увидели на улице пышное шествие. Звучали барабаны и трубы; на разукрашенной лошади сидел человек в вышитой золотом пурпурной мантии, окруженный слугами. За ним бежала половина Багдада, и все кричали: «Да здравствует Мицра, властитель Багдада!»
Услышав это, аисты посмотрели друг на друга, и калиф Хасид сказал:
— Ты догадываешься теперь, почему я заколдован, великий визирь? Этот Мицра — сын моего смертельного врага, могущественного волшебника Кашнура, который в минуту гнева поклялся мне отомстить. Но я еще не теряю надежды. Пойдем со мной, верный товарищ! Мы отправимся к гробу Пророка, и, может быть, в святом месте колдовство будет снято с нас.
Они поднялись с крыши дворца и направились в сторону Медины. Но они не привыкли еще летать, и оба быстро устали.
— Государь, — застонал через несколько часов великий визирь, — простите, я недолго смогу выдержать это! Вы летите слишком быстро! К тому же наступил вечер, и мы хорошо бы сделали, если бы поискали пристанище на ночь.
Как раз в это время внизу в долине показались развалины большого замка, которые могли дать приют, и наши аисты полетели туда. Спустившись, они увидели, что среди развалин довольно хорошо сохранились еще прекрасные колонны и несколько комнат, которые свидетельствовали о прежнем великолепии этого дома. Калиф Хасид и его спутник направились было по коридорам, как вдруг аист Мансор в замешательстве остановился.