Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества

Коровина Елена Анатольевна

^{Гортензия Шнейдер в «Великой герцогине Герольштейнской»}

Не занимать ей было и твердости характера. Уже с 1855 года наша «храбрая портняжка» перебралась в Париж. Сначала она поет в небольших театриках на окраине, потом – в популярнейшем театре «Варьете». Там-то в ролях легкого водевиля ее и заметил не кто-нибудь – сам король оперетты Жак Оффенбах.

К тому времени он, пожалуй, самый модный композитор мира. У него собственный театр «Буфф-Паризьен», спектакли которого

идут по два раза на день – и все с аншлагами. Попасть в театр маэстро мечтают все смазливые певички. Но сам Оффенбах предпочитает серьезных солисток. Только где их взять?!

Выручает знаменитый тенор «Буффа» месье Бертелье. Предлагает прослушать мадемуазель Шнейдер. Девушка приятна, стройна, держится с достоинством и даже некоей гордостью. Услышав, как поет это сокровище, экспансивный Оффенбах кинулся благодарить любезного Бертелье. Композитору и в голову не пришло, что ловкач тенор помог в первую очередь себе, ведь «гордая Ортанс», вот уже месяц не вылезавшая из его постели, неделю назад поставила любовнику условие: «Либо ты устраиваешь меня в театр Оффенбаха, либо у нас все кончено!» Вот Бертелье и расстарался.

Впрочем, мудро-расчетливая мадемуазель Шнейдер предприняла и иные меры – показала Оффенбаху рецензии на свои спектакли. Еще два года назад критики заметили ее парижский дебют: «Она поет с большим вкусом. Она произносит текст с шутливостью и тонкой улыбкой. Она очаровательна, как ангел. Это больше чем дебютантка, это законченная актриса, обладающая достоинством, молодостью и красотой».

Поначалу Оффенбах не нарадовался на свою новую приму. Правда, уже через год опереточная дива начала капризничать, постоянно заявляя, что «покидает этот ужасный театр раз и навсегда». Но Оффенбах-то понимал: от таких ролей, какие он дает Ортанс, актрисы не уходят. Например, Прекрасная Елена. Постановка одноименной оперетты (1865) превратилась в триумф, а Ортанс Шнейдер стала «главной примой Парижа». В 1866 году эту славу подтвердила Булотта в «Синей Бороде», а через год герцогиня Герольштейнская в оперетте «Великая герцогиня Герольштейнская». «Эта постановка приняла масштабы огромного события, став чуть ли не образцом нового национального жанра», – напишет музыкальный критик Ваперо.

Но и Ортанс Шнейдер почувствовала себе цену, и немалую. Теперь с немецкой педантичностью она требовала то повышения жалованья, то оплаты собственного гардероба, то смены партнеров. Да и шиковала так, как никто не осмеливался.

Внимание публики к ней приобретало силу неистовства, подарки становились все более баснословными. Рассказывали, что один юный герцог преподнес Ортанс на Пасху огромное яйцо, в котором уместилась позолоченная карета с четверкой ливрейных лакеев и кучером, правящим парой чистокровных лошадей. Гастролируя по провинции, Ортанс разъезжала в этой карете, увешанная драгоценными колье ровно в 21 нить. И никто не удивлялся подобному шику – с годами Шнейдер стала не просто красива – царственна: пышное золото волос, величественно-милостивый взгляд, гордая осанка. Воистину та самая Женщина, из-за которой мужчины теряют головы.

И они теряли! Сам маэстро Оффенбах не устоял перед этой сиреной. Да что там какой-то маэстро, когда к ногам Ортанс преданно склонились графы и принцы, и даже – о! – монархи Европы, имена которых она, впрочем, корректно не называла.

В 1867 году в Париже открылась вторая Всемирная выставка. На Елисейских Полях возвели грандиозные постройки: парк с экзотическими растениями, озера с диковинными птицами, роскошные павильоны и рестораны. Приехало 75 монархов со всех стран. И все они ломились не в парки и рестораны, а в театр «Варьете», где труппа Оффенбаха как раз и давала премьеру «Герцогини Герольштейнской». Публика безумствовала. Ортанс Шнейдер принимала поздравления, как принцесса крови. Короли Португалии и Баварии, император России и английский принц, вице-король Египта – все выстроились в очередь, чтобы преподнести королеве оперетты свои подарки. На другой день она пожелала въехать на выставку через ворота, предназначенные для правящих особ. Вахтенный, взяв под караул, провозгласил: «Великая герцогиня Герольштейнская!» И Гортензия торжественно проплыла мимо императора России, уступившего ей дорогу…

Однако ни шальной успех, ни поклонники-любовники не поколебали талант Шнейдер. В 1868 году триумфально прошла премьера еще одного шедевра Оффенбаха – оперетты «Перикола». И здесь Шнейдер явила себя в драматическом свете. Судьба ее героини Периколы, начавшись

с веселой буффонады, переходила в трагическое русло. «Это крик сердца. Сверкающая, как бриллиант, слеза, – взволнованно отмечала критика. – Ее [Шнейдер] грудные ноты бесконечно волнуют. Она производит впечатление на публику, показав себя мастером не только в буффонаде и пародии, но и как драматическая певица исключительной экспрессии». «Она сумела объединить мастерство трагической актрисы с виртуозной вокальной техникой». Но и став идеальной актрисой, Шнейдер не упустила свои «иные возможности». Теперь представители всех правящих домов Европы, приезжая в Париж, обосновывались в ее особняке, который так и прозвали – «Пассаж принцев». Но и став великой куртизанкой, эта удивительная женщина заставила всех «принцев» вести себя уважительно по отношению к себе – и как к женщине, и как к актрисе. «Не меня выбирают, – гордо говорила она, – я выбираю и свои роли, и своих любовников!»

В конце 1860 – начале 1870-х годов Гортензия Шнейдер (именно такое имя закрепилось в ее мировом турне) объездила все столицы Европы. Была она и Петербурге. Успех везде имела оглушительный. Но вот остальная ее жизнь оказалась подернута завесой тайны. Говорят, еще на гастролях она вышла замуж. За кого – рассказчики путались. Но, вернувшись после гастролей в Париж, Ортанс заперлась в своем роскошном особняке. Она не выходила в город, не общалась с поклонниками. Окна ее дома всегда были завешены, гости – редки. Почти 50 лет она прожила в гордом одиночестве. Отчего? Почему? Непонятно… Зачем явила миру свой талант, чтобы скрыть его? Зачем сколотила миллионное состояние, чтобы не тратить его?!

Может, она замаливала грехи куртизанки? Может, не хотела, чтобы мир видел ее в увядании былой красоты? Загадки, загадки…

Говорят, после ее смерти 6 мая 1920 года все состояние отошло какому-то благотворительному обществу. Но и это – тайна…

Ведьма с Уолл-стрит

В 1998 году журнал «Американское наследие» составил топ-лист самых богатых людей Америки XX века. В него вошли 39 мужчин и одна женщина – Генриэтта Ховленд Робинсон Грин (1835–1916).

Что ж, она стала единственной женщиной, которой удалось подчинить собственным интересам биржевой мир на Уолл-стрит. Как биржевой делец, сумела сколотить состояние, исчислявшееся сотнями миллионов долларов. Как финансовому аналитику Нью-Йорка, ей не было равных. Но играть ей пришлось в сугубо мужском мире и по правилам, установленным дельцами-мужчинами. Не оттого ли они прозвали ее «ведьмой с Уолл-стрит»?

Впрочем, что такое презрение, она узнала еще в детстве. Девочки из почтенных семейств (а именно к такому принадлежала семья Робинсон из Массачусетса) задирали носы, встречаясь в воскресной школе с внучкой старого Гедеона Робинсона – дурнушкой Гетти. Да и как было поступать иначе, если эта девчонка, вместо того чтобы учиться хорошим манерам, танцам и вышиванию, как подобает приличной девочке, бегает хвостом за своим вечно всклокоченным дедом. Он в порт на корабль китобойной флотилии – и она за ним; он в лавку, торгующую китовым жиром, – и она туда же. Дед, понятно, занимается делами, контролирует свою флотилию и продажу китов. А она, девчонка, что делает на судах и в лавках? От нее же потом китовым жиром воняет…

^{Генриэтта Грин}

Но еще хуже становится, когда эта гордячка вдруг выдает на уроке арифметики: «Сегодня акции судоходных компаний взлетели на бирже, а акции железных дорог упали!» Да какое дело приличным девочкам до всех этих сложных цифр?! Им и надо-то научиться платить слугам и закупать провизию в дом.

А вот Гетти, вместо того чтобы вышивать крестиком, с 7 лет читала деду газетные сводки с бирж Нью-Йорка и Бостона. В 8 лет Гетти открыла свой первый счет в банке, куда ежемесячно вносила по 10 шиллингов. В 13 лет отец, тоже владелец акций китобойной флотилии и торговец китовым усом и жиром, с легким сердцем доверил ей вести всю семейную бухгалтерию, при этом она не только составляла финансовую отчетность, но и проверяла судовые журналы, мотаясь по кораблям, встречаясь с капитанами и матросами. Вот уж точно – подходящее времяпрепровождение для барышни!..