Великий Черчилль
Шрифт:
Именно в таком контексте и случилось первое назначение Роммеля в Ливию. Ему была дана вceгo одна неполная дивизия – с целью предотвратить разгром итальянцев в Африке.
A 15 дивизий были молниеносно двинуты на Балканы.
Югославия развалилась за несколько дней, Болгария выступила на стороне Германии, англичане в Греции были разбиты, Сталин не вмешался – не захотел или не успел среагировать, но время шло. Балканская кампания оказалась оконченной к маю 1941 года.
Германский Генеральный штаб теперь должен был выбрать направление, которое определит исход войны.
Выбор был сделан давно –
Роммель в 1941 г. имел две танковые дивизии – из 23, имевшихся на тот момент. Это составляло примерно 5 – 10 % от всех подвижных дивизий (сказать точнее нельзя, потому что дивизии эти не имели стандартного состава).
Много, но в пределах приемлемого.
Но вот 6 танковых дивизий, которые просил Роммель – это было бы уже 25 % танковой армии, т. e. cовершенно неприемлемо. Предложение даже не обсуждалось всерьез – его осуществлениe требовало отмены «Барбароссы» и перенесения главных усилий на Cредиземное море.
Так что все мольбы генерала о подкреплениях совершенно игнорировались. Мало того, что война в России занимала все вниманиe и все ресурсы, но даже если бы Генштаб и имел лишние две-три танковые дивизии, то их НE следовало бы перебрасывать в Африку – и не в силу нелюбви к Роммелю, а в силу того, что их было бы невозможно снабжать.
Англичане действовали в Средиземном море со всей решительностью. Даже те силы, что были у Роммеля, жили на голодном пайке. В ноябре 1941 года 62 % посланного им снабжения было утоплено по дороге. В августе общая сумма поставок горючего в Ливию из Италии составляла 37 000 тонн, но в ноябре до назначения дошло только 2500. Если уж начинать какие-то действия в Средиземном море, то начинать надо было не с переброски в Африку дополнительных войск, а с нейтрализации Мальты – именно оттуда англичане так сильно громили итальянские конвои.
Некоторый выход был найден посредством использования портов Туниса – это сильно увеличивало дистанции наземных перевозок, но резко сокращало морской переход. Адмирал Дарлан не посмел отказать, и войска Роммеля стали получать снабжение через территорию, контролируемую Виши.
Однако попытки снабжать армию через 3 тысячи километров посредством автотранспорта, при отсутствии железных дорог, идущих в широтном направлении, приводили к тому, что половина доставленного с таким трудом горючего уходила просто на то, чтобы довезти остальное до нужного места.
Генштаб полагал, что при условии подачи снабжения через очень узкую трубу трубу эту отнюдь не следует удлинять. На языке штабистов это означало призывы (а когда призывы не помогли – приказы) к Роммелю – «не растягивать своих коммуникаций».
Приказы эти им последовательно игнорировались, что сходило ему с рук исключительно в силу благоволения Гитлера – он очень ценил отважных рыцарей Рейха. И ведомство доктора Геббельса тоже одобряло такого рода романтику.
Так что раздражение генерала Гальдера, когда ему говорили о «подвигах генерала Роммеля» и о том, как было бы хорошо «помочь ему войсками», становится по-человечески понятным. Гальдер был человек высокого профессионализма, романтика была ему неприятна – он верил в трезвые цифры. Это стремление к трезвости дорого обошлось Гальдеру – в сентябре 1942 года Гитлер сместил его с поста начальника Генштаба. Он не любил, когда ему возражали, особенно когда возражения были обоснованны.
Осенью 1942 г. Гитлеру было не до Африки – шло сражение за Сталинград.
Однако высадка американцев и англичан в далеком Марокко и в более близком Алжире совершенно меняла картину. Надо было срочно что-то делать, и дело было вовсе не в армии Роммеля. Англосаксы совершенно очевидно целились на Тунис, ее базу снабжения, и помочь этому обстоятельству войска танковой армии «Африка» никак не могли.
Не только потому, что против них стояла 8-я британская армия под командой Монтгомери, превосходящая армию Роммеля по крайней мере вдвое.
Дело было много хуже.
От Эль-Аламейна до Туниса – больше 3000 километров. Гальдер был совершенно прав: любое продвижение от базы снабжения на восток вело не к победе, как уверял Роммель, а только к ухудшению его положения. Закрыть атлантическое побережье – Касабланку, например – от вторжения с моря было абсолютно нечем.
А падение Туниса означало автоматическое крушение итальянской Ливии и ставило не только саму Италию, но и все северное побережье Средиземного моря – Балканы, например, или юг Франции – под угрозу вторжения. В такой ситуации были приняты экстраординарные меры.
Был назначен новый командующий южным театром военных действий – выбор пал на Кессельринга. Ему были предоставлены значительные полномочия, например, он мог игнорировать предложения, выдвигаемые Муссолини. Роммелю было приказано прервать отпуск по болезни и срочно вернуться в его армию.
В Тунис немедленно двинули парашютистов и вообще все, что только удалось наскрести, в частности транспортные самолеты. Они были очень нужны под Сталинградом, но приоритеты пришлось пересматривать на ходу. Гитлер отдал свой – обычный уже в таких случаях – приказ «Ни шагу назад!».
Сражение за Тунис началось, но не в Тунисе, а в Европе. И началось оно с оккупации южной Франции и с попытки захватить французский флот в Тулоне.
Мудрые действия генерала Ногэ не помогли его родине.
VII
Десанты в Алжире и в Марокко имели целью захват Туниса – но сделаны были на расстоянии около тысячи километров от ближайшего к Тунису пункта высадки.
На то были веские причины.
За 4 месяца до операции «Торч», в июле 1942 года, конвой PQ-17, шедший в Россию с грузом военных материалов, попал под комбинированный удар немецких самолетов и подводных лодок. Итоги были более чем печальны – 24 из 36 транспортов были потоплены. На дно ушли 3 500 грузовиков, 430 танков и 210 самолетов, предназначенных для Красной Армии, не считая 100 000 тонн прочего военного снаряжения. Попасть под такого рода атаку при десантировании означало бы катастрофу. Надо было принимать серьезные меры предосторожности.