Великий Эллипс
Шрифт:
Ее собственный опыт путешественника приучил ее к тому, что любой маршрут — это цепь непредвиденных ситуаций. Однако эта кипа детальной информации чего-нибудь да стоит. Вне всякого сомнения, не раз она осознает, какое сокровище ей досталось.
И вполне вероятно, что уже завтра она это оценит. Маршрут Великого Эллипса начинается с пересечения сравнительно цивилизованных западных стран, а затем уходит на восток, делая петлю через горы на севере, которые простираются до диких земель Бизака и Зуликистана, затем маршрут пролегает через непроходимые леса Орекса и далее до экзотической страны Авескии. По прошествии недель один из этих негнущихся листов или какая-нибудь из этих карт, аккуратно собранных министерством, даст
Где-то поблизости раздался бой часов — время переодеваться к ужину. Выбор платья оказался предельно прост, поскольку она взяла только одно платье, более или менее подходящее для таких мероприятий — очень простое, с длинными рукавами, из плотного шелкового твида, немнущееся, устойчивое к образованию пятен — его можно смело комкать и засовывать в самое узкое место в чемодане, что очень удобно с точки зрения экономии чемоданного пространства. Она облачилась в платье и внимательно изучила свое отражение в зеркале над раковиной.
Степенная — настолько степенная, насколько судья мог бы пожелать, хотя сияние ее рыжих локонов никогда не заслужит благосклонного одобрения его чести. Незамысловатый, скромный вырез горловины взывал об украшении. Вернувшись к сумке, она извлекла одну маленькую безделицу, которой она позволила отяготить ее багаж — серебряное колье и серьги с аквамаринами под цвет ее глаз: милые, но не настолько дорогие, чтобы привлечь внимание воришек. Она надела украшения, и отражение в зеркале засверкало искрами жизни. Его чести это бы не понравилось.
Она спустилась вниз и оказалась в мягко освещенном ресторане отеля; безупречно невозмутимый метрдотель усадил ее за отдельный столик в очень даже неплохом месте. И никаких сомнений или подозрительных колебаний, никаких недоуменно приподнятых бровей, никаких попыток упрятать женщину без сопровождения за какими-нибудь пальмами в кадушках.
Официант принял заказ и удалился, оставив ее ждать. В юности она не рисковала появляться в ресторане, гостинице, кафе или столовой без книжки под мышкой; неважно какой, лишь бы было куда уткнуться носом и спрятать свою болезненную застенчивость. А сегодня, привыкшая к любопытным взглядам посторонних, она легко могла позволить своим глазам беспрепятственно осваивать пространства общественных заведений.
Свободных мест в ресторане почти не осталось, как и в самом отеле. Посетители входили уверенно, многие из них демонстрировали солидное благосостояние, о чем свидетельствовали их хорошо скроенные костюмы и сопровождающие их дамы в претенциозных туалетах и солидных украшениях. Разбросанные по залу клетчатые пиджаки, бриллиантовые булавки в галстуках и серьги в ушах мужчин выдавали присутствие здесь профессиональных спортсменов и поклонников азартных игр. У их спутниц явно определялись две страсти: осветлять волосы и взбивать их в нечто, похожее на копну сена, и к тому же максимально укорачивать свои блестящие платья. Несколько мужчин было одето в форму с офицерскими знаками отличия и еще несколько — в какие-то экзотические хламиды: то ли прибывшие развлечься князьки с востока, то ли просто богатые и эксцентричные повесы. Все оживленно болтали, но говорили приглушенно, на благовоспитанно пониженных тонах. На этом фоне невозможно было не заметить двоих, говоривших в полный голос.
Неприятный, резкий смех сотряс атмосферу ресторана. Лизелл оглянулась, и ей показалось, что в глазах у нее двоится. Через несколько столиков от нее сидела парочка молодых парней, на вид не более восемнадцати-девятнадцати лет. Они были одеты очень дорого и абсолютно одинаково: розовато-лиловые пиджаки с широкими лацканами, жемчужно-серые атласные шейные платки и у каждого в петлице живая фиалка. С очарованием молодости они исключили малейшие детали, которые могли бы разрушить их абсолютную идентичность. Близнецы, и очевидно, очень богатые. Перед ними на столе стояло четыре открытых бутылки шампанского, лучшее шампанское Вонара — «Севанская красавица», его можно было легко узнать по знаменитой золотой шестиугольной этикетке. Двести пятьдесят новых рекков за бутылку, а эти юнцы глушат его как дешевое пиво. Большое плоское блюдо дорогих устриц в голубом соусе занимало центр стола. Близнецы кидались друг в друга кусочками, сопровождая каждый удачный бросок раскатом гомерического хохота.
Идиоты.
Лизелл подали заказанные блюда. Некоторое время она предавалась дегустации консоме Дрив Лисиль, медальонов из оленины, салата из белой свеклы и лорберов, тушеных моллюсков и гецианских хрустящих хлебцев. Но веселье за столом близнецов не утихало, и она не могла удержать свое любопытство: кто же эти резвящиеся полоумные и кто разрешил им путешествовать без няни? Вдруг они окажутся ее соперниками в гонке? В этом ресторане может оказаться масса участников Великого Эллипса. По внешнему виду их не определить. Ее взгляд метнулся по залу только для того, чтобы тут же зацепиться за столик в углу.
За столиком сидели двое мужчин, один примерно ее возраста, второй на четверть века старше. Старший обладал — следовало бы это особо отметить — массивной квадратной челюстью, но она оставила эту деталь без внимания, ибо второй, молодой, был, наверное, самым красивым мужчиной, которого ей доводилось когда-либо видеть. У него было сухощавое благородное лицо с чистыми линиями и красивыми чертами, большие умные глаза, цвет которых сейчас трудно было разглядеть, волосы того чудесного светло-золотистого оттенка, в который женщины любят краситься, но никогда не достигают его искусственным способом. Во всех отношениях замечательное лицо, решила Лизелл, и замечательность эта кроется не столько в красоте черт, сколько в просвечивающей индивидуальности. Есть что-то такое в глазах, в изгибе губ, в общем выражении лица, каким-то образом проступает — что? Душевная чистота? Внутренняя порядочность? Врожденная положительность натуры? Как притягивает взгляд его стать и светло-русая голова! Он, вероятно, тщеславный женский баловень и любимчик, пристрастившийся к бренди, азартным играм и собственному отражению в зеркале. Тут она обратила внимание, что на нем военная форма. Ей трудно было определить его национальность, но лицо заставило ожить и заработать память. Она осознавала, что это красивое лицо не было ей абсолютно незнакомым. Конечно же, лично они не встречались, но где-то совсем недавно она его видела. В газете? Журнале?
Должно быть, он почувствовал ее пристальный взгляд, так как повернулся и посмотрел прямо на нее. Краска смущения залила лицо Лизелл. Цепкий взгляд — явный завоеватель. Ясненько, этот мужчина, вне всякого сомнения, привык к пялящимся на него женщинам. Он, наверное, вообразил себе, что она уже готова в обморок упасть от его красоты, эти красавчики все такие самодовольные…
Он чуть заметно улыбнулся ей, как будто только они двое увидели в зале что-то смешное; в его улыбке было очаровательное обаяние, ничего наигранного, самодовольного; ее неловкость мигом улетучилась, она улыбнулась в ответ и еще секунду-две смотрела ему прямо в глаза, прежде чем оборвать этот бессловесный разговор.
Она заставляла себя не смотреть в ту сторону, пока он и его спутник не расплатились и не встали. В этот момент она решилась бросить украдкой последний взгляд и отметила, что мужчина был довольно высокого роста и широк в плечах, походил на хорошо тренированного атлета. Она увидела еще что-то сверх того. Незнакомец был одет в элегантную форму грейслендского офицера высшего ранга. Он был солдатом Империи, то есть свиньей в человеческом облике. А она-то, глупенькая, погрузилась в наивные мысли о достойном человеке с благородным лицом.